Ночь всех проверит - Александра Ковалевская

– У страха глаза велики! – прогудел он и оглянулся на Мрию.

И от неожиданности привскочил на постели. Мрия, только что подставлявшая ему губы для поцелуя, больше не могла ничего ответить.

Она лежала навзничь с умиротворением на лице, глаза закрыты; ее сразил глубокий сон.

Малышка Надья тихо спала. Но у ребенка был не морок, навеянный фиалом: новорожденная чуть повела головкой, дрогнула рыжеватая бровь на крохотном лице и сморщился носик. Фиал еще не одолел крошку, чужую на этой планете. А вот созерцание мертвецки спящей Мрии неприятно поразило и галерца, и Анну.

Анну грызла тревога за патрульного офицера, оставшегося в лесу, за всех них, отверженных, затерянных и забытых. Призрак опасности дохнул из-за стен.

Белль с грохотом уронила в скобу большую, длиной до локтя, стальную защелку входной двери, и бункер потонул в темноте, едва рассеиваемой светом единственного флип-слипа.

Голос Анны холодно зазвенел, когда она приняла решение переселиться внутрь бункера – и сделать это немедленно:

– Ветер, быстро переходим внутрь!

Галерец вскочил и стоял с разведенными в стороны руками.

– Только бы успеть! – суетилась белошвейка, подхватив новорожденную вместе с колыбелью – приспособленным под кроватку прозрачным колпаком душевой кабины из челнока Мрии.

– Бегом-бегом переходим внутрь! Ветер, фиал не предупреждает – ты сам видел! Перетаскивай лежаки; внутри все устроено для сна!

Ветер, ругнувшись, схватил топчан вместе с ворохом расстегнутых спальных мешков на нем и потащил свою ношу, ступая за Анной. Вторая белль несла колыбель и освещала вход в другую комнату. Галерец споткнулся о тряпки, упал, загремев топчаном и больно ударившись о ступеньку, но даже пикнуть не посмел. В панике ему померещилось, что ведьмацкий здешний воздух уже ударил в голову, а сверху шипела Анна, досадуя на него и подгоняя. Он поднялся, бурча под нос: «Не-ет, кажись, еще не сплю».

Под руководством Анны установили топчан. Патрубки по четырем углам, которые сходили за короткие ножки, оказывается, имели другую функцию: они вставлялись в отверстия стеллажа, образуя надежную спальную полку.

Анна поставила колыбельку с Надьей на полку, приговаривая: «Вот так, маленькая! Твой папочка не споткнется о твою кроватку!» – и погнала Ветера за вторым лежаком. Затем предстояло перенести спящую Мрию. Только бы им успеть уйти под защиту внутренних стен! Не свалиться на пороге или во внешнем периметре бункера, или на бетонном полу!

Когда установили лежаки для всех и Мрия была уложена и бережно укрыта, Анна, успокаиваясь, еще раз сгоняла галерца, велев принести ей сетку балдахина.

– Как же, устроиться надо не просто, а по-королевски!.. – донеслось ворчание галерца. Ветер суетливо сдирал сеть. Первый широкий зевок, растянувший ему рот, вверг его в панику.

Анна ответила:

– Не угадал! Я не хочу, чтобы по крошке Надьежде утром бегала какая-нибудь белка. Мы же не проверили как следует бункер, вдруг здесь осталась местная живность. – Анна стояла в проходе, подсвечивая галерцу фонариком.

– О! – только и смог ответить Ветер. – Ну и мозги у тебя, белль, все продумала! Так и быть, я возьму тебя в свою команду!

Анна пропустила слова галерца мимо ушей.

– Устраивайся, – милостиво разрешила она, – я сама закрою дверь.

Она на всякий случай направила конус света на наружную дверь. Выход из бункера был закрыт, как положено, она проверяла его несколько раз. Только после этого Анна заперла створки внутренней двери, прихватила схему бункера и растянулась на своей полке, светя флип-слипом на пластиковый прямоугольник с разметкой помещения.

Ветер со своего места видел, как неожиданно вильнул конус света, тело Анны расслабилось, фонарик выкатился из левой ее руки, разжались пальцы правой руки, державшей схему, и белль уснула.

Галарец подумал, что надо встать, подобрать упавший флип-слип и выключить, а то сядет микроэлемент, а микровок у них – раз-два и обчелся и как раз за микровками они и отправлялись в город… Он порывисто откинул одеяло…

Фиал распорядился за него – галерец мгновенно ушел в сон.

Надьежда проснулась. Завозилась в колыбельке, почмокала губами, решила покапризничать, но фиал убаюкал младенца.

* * *

Тимох медленно просыпался. Отдохнувшее тело испытывало легкость свободного полета, какое терровцам – жителям других планет – случается переживать разве что в счастливом сне. Приятный переход от сна к бодрому и деятельному дню делал Ило Семилунный невероятно популярным у туристов.

Нофиал постепенно заполнял мир под солнцем Ило-Соло, вентилировались легкие патрульного пилота, ощущение парения отступало, сознание возвращалось в реальность.

Прошли еще долгие тридцать минут, волшебное время, дарившее иланцам счастливые миражи сна, побуждающие людей вставать с улыбкой на лице и с чувством, как будто юность снова вернулась в тело.

Тимох намерился потянуться, разминая мышцы.

Но у него не вышло даже пошевелить ногами.

Контраст приятного пробуждения и физической скованности встревожил, иланец натренированным усилием включился в действительность, согнав остатки дремы, и вчерашние приключения напомнили о себе тревогой, только и ждавшей, когда после сонного морока к человеку вернется прежняя ясность мысли.

Тимох вспомнил, как втискивался в узкую каменную нору, в которой ему едва хватило места; вертикальная гранитная стена оставила ему немного вариантов, и найти другой схрон он уже не успевал. Вспомнил, как ерзал в этой норе, егозил спиной на мелких камешках, стараясь расчистить место под собой. В тесноте, под низким сводом, почти ложившимся на грудную клетку, он был лишен возможности действовать руками.

Он вспомнил, что перед тем, как забиться в эту щель, свернул офицерский хлыст кольцом, всунул его в рюкзак и, активировав, перевел в состояние твердого стального обруча. Рюкзак изменился: раздался, стал круглым, похожим на гриб. Птица, тихо сидевшая внутри, пронзительно и коротко вскрикнула: не иначе, журавлю защемило перо отвердевшим обручем. Проделав манипуляции с рюкзаком, патрульный влез в пещеру и попытался умоститься поудобнее, но у него ничего не получилось – голова оказалась опасно близко от входа в каменную нору. Он передумал ложиться ногами вглубь пещеры, выскользнул наружу и забился в схрон, выбрав другое положение тела: головой вперед, ногами к выходу. Ногами он протолкнул рюкзак с пленной птицей к отверстию входа, ступнями двигал и шевелил рюкзак до тех пор, пока тот не закупорил собой лаз.

Откуда-то сверху через щели в скальной породе в его нору поступал воздух. Тимох обонял усиливающийся запах фиала и все чаще зевал.

Как всегда бывает, он не помнил момент, когда уснул.

Теперь Тимох видел яркие точки света на каменных стенах пещеры. Восходящее солнце метало жаркие стрелы, засвечивая прицельно в дыру лаза, выходившего на восток. Но лаз должен быть закрыт рюкзаком… Если рюкзака нет – что-то все-таки успело произойти зловещей иланской ночью.