Будешь моей - Дина Данич

Дежа вю по полной прет. Снова усаживаю ее на стол, оказываюсь между ног, отчего юбка задирается, и приходится тормозить из последних сил.

Нельзя. Нельзя, блядь!

Стараюсь действовать осторожно. Целую, ловлю кайф и все же сдираю блузку, отбрасывая ту в сторону. Моя лапочка ойкает, а затем позволяет прижать к себе, и я не отказываю.

Трогаю, трогаю и тащусь. Ровно до момента, пока не…

Странная неровность под пальцами отрезвляет, и я отстраняюсь. У Ди поплывший взгляд, и сама она в целом явно думает о том самом.

- Что? - Непонимающе смотрит она. А я медленно поворачиваю ее спиной, уже подозревая, что там увижу…

- 12 Карим -

Диана даже не сопротивляется. Только плечи у нее опускаются, обреченно как-то. Она не говорит ничего, а я дар речи, на хер, теряю, когда, наконец, вижу то, что меня насторожило.

Ди послушно ждет моей реакции, а я, блядь, просто охереваю. Потому что ее спина исполосована следами от плети. Тонкие белые рубцы, которым, скорее всего, не один год.

И это пиздец просто.

Но даже не это самое страшное. Справа, возле лопатки, выжжено клеймо. Какая-то витиеватая каракулина. Но и по херу, что она значит. Сам факт подобного выбивает все мысли напрочь.

Я просто не могу понять - как? Как, блядь, кто-то посмел такое сделать?

Она, что, животное? Скотина?

- Откуда это? - сипло давлю слова, хотя это кажется неподъемным сейчас. Если мне, здоровому мужику, такое видеть непросто, то каково же было этой девчонке?

Она всхлипывает едва слышно, но мне словно по нервам наждачкой проходят. Дергаюсь прикоснуться, но тут же останавливаю себя. Как? Вот как ее тронуть? Если она такое пережила…

Блядь, какой же я идиот. До меня начинает доходить, что пер на нее, зажимал и тискал, когда у нее за плечами такое…

- Какая разница…

- Диана, - пытаюсь протолкнуть хоть что-то. - Ты…

- Что, теперь игрушка уже не так привлекательна? - неожиданно громко кричит она и резко разворачивается. Хватает кофту и пытается прикрыться. Ее трясет, колотит натурально. А я стою и просто не знаю, как быть. Что делают в таких случаях?

Это же, выходит, она - жертва насилия? Как не спугнуть ее, не причинить боль?

- Я не это имел в виду.

Осторожно протягиваю к ней руку, внутри странное понимание, что надо обнять, прижать. Дать понять, что больше ее никто не обидит. Про тварь, посмевшую сделать подобное, сейчас даже не думаю - боюсь сорваться к чертям и напугать мою ромашку.

А я должен ее успокоить. Дать понять, что она под защитой. Уж теперь-то точно.

- Тише, Ди, тише, - мягко касаюсь ее плеч.

Она всхлипывает все громче, прячет лицо, и у меня, наконец, выходит ее прижать к себе.

Такая хрупкая, такая нежная. И вот это…

Запрещаю себе думать в ту сторону. Потому что в глазах темнеет, как сильно хочется вытрясти из нее имя этого ублюдка. Теперь ее страх, возникающий при упоминании о ее скрытной жизни, становится понятнее.

- Что, противно теперь? - надрывается она, пытаясь вырваться. Ее кидает в стороны - от тихого плача до дикой истерики и обратно. А я терпеливо сношу все. Только держу рядом, чтобы не сбежала, чтобы дала возможность поддержать, помочь, успокоить.

И чем больше смотрю на Диану, тем сильнее внутри разгорается что-то темное, то, что требует крови немедленно. И это очень сложно удержать на привязи. Лишь понимание, что я нужен ей здесь, рядом, останавливает.

Когда в очередной раз девчонка переходит на тихие всхлипы, подхватываю на руки и несу к себе в спальню.

- Что ты?.. - шепчет она, испугавшись. А увидев, что кладу ее на свою кровать, криво усмехается. Цинично смотрит на меня и с какой-то обреченностью ложится ровнее, после чего закрывает глаза и широко раздвигает ноги.

Я пиздец как хочу ее. До звезд в глазах. Но сейчас у меня не встает. Конкретно в этот момент у меня две задачи - успокоить ее, а затем выяснить, кто это сделал, и найти эту тварь.

Поэтому приношу покрывало и, умостившись рядом, накрываю нас обоих.

- Тише, ромашка, - шепчу, осторожно обнимая. - Я не обижу.

- Ну, конечно, - кривится она, продолжая держать оборону.

- Слово даю. И ублюдка этого найду.

Вот тут она реагирует четко - дергается, разворачивается и испуганно смотрит на меня.

- Ты что? Не смей! - едва не кричит Диана. - Пообещай, что не станешь!

- Ты покрываешь его?! - хренею от такого расклада. - Он тебя заклеймил, словно животное! Это ненормально!

- А ты кто такой, чтобы судить, что нормально, а что нет? - тут же огрызается моя гостья. Слезы высыхают, и она снова в обороне. Хорошо, конечно, что истерика отпустила. Плохо, что она вновь начинает воевать со мной.

- Может, и никто. Но подобное… Это же дичь! Ты разве сама так не считаешь?

В башке начинают крутиться шестеренки, и у меня мелькает мысль, что когда-то слыхал от знакомого про всякие синдромы жертвы, или как-то так. Что потерпевшая может оправдывать палача, влюбившись в того, кто насиловал и издевался.

На этой мысли торможу - а что если ее еще и это самое…

- Дичь, - тихо произносит Ди. На меня не смотрит. Отворачивается. - Но исправить ничего нельзя, а лишние проблемы мне не нужны.

- Твои проблемы решу я, поняла?

- Зачем тебе это? - с леденящим безразличием в голосе спрашивает она. Я даже уверен - в этот момент ее взгляд абсолютно пустой.

- Затем, что ты - моя женщина, Ди. А значит, моя ответственность.

- Ты еще пожалеешь, - вздыхает она. - Я не шучу. Пожалеешь, если