Нулевой километр - Юлия Резник

Дуня помчалась к отделению, но там ей сказали, что Краснов уже давно ушел. Тогда она вызвала к такси и в очередной раз поехала к его дому. Заколотила в хлипкую дверь. Семен открыл, когда Дуня уже потеряла всякую надежду на это. Она застыла, прижив к груди руку, чувствуя, как внутри, один за другим, обрываются натянутые до предела нервы.

– Сема! Семен… – она шагнула вперед, оттесняя его с прохода. Обхватила ладошками лицо. – Ты куда делся?! Я тебя несколько дней ищу-у-у. – И заплакала. Горько. Совсем некрасиво. Зная, что на глазах у него покрывается отвратительными красными пятнами – такой уж была особенность ее кожи, но почему-то уже совершенно о том не переживая. 

– Эй! Ты чего? – Краснов даже, кажется, испугался. Отступил под ее напором… Коридорчик был крохотный, и почти сразу он уперся спиной в стену. Да так и застыл между этой самой стеной и Дуней, что, потеряв всякий контроль над собой, уткнулась носом ему в грудь и заплакала еще горше. – Ты чего? – повторил сипло. 

– Ничего! Ничего… Просто переживала. 

– За меня? 

– За тебя! Мы все-все рассказали. И про стаканчики, и про то, что ты не м-мог ничего украсть. Слышишь? Никто из наших этому не поверил, – обжигая его грудь дыханием, затараторила Дуня и оборвалась. Замолчала. Потерлась о него. Губами, щекой, всем лицом сразу. Всхлипнула. 

– Ну, все! Все… Я понял. Не реви. 

– Не могу. Я… не могу без тебя, кажется. Ладно, когда ты рядом. И я знаю, что все у тебя в порядке, а совсем другое дело, когда… вот так, пропадаешь… И никто не знает, никто не может сказать, где ты? Как ты? Я не могу… – Дуня запрокинула голову и уставилась на Семена. Тот шумно сглотнул. 

– Да я как бы… ничего. Я… – Дуня кивнула, тяжело дыша, прижалась к его груди лбом. И снова потерлась. На этот раз мучительно приоткрытым ртом. – Дунь… Прекрати. Ты хоть представляешь, что со мной делаешь? 

– Нет. Но ты можешь мне рассказать. Если хочешь. 

– Хочу! Я, черт… Я всего хочу. Только… Ну, не для меня ты, понимаешь?! 

– Это мне решать! Скажи, я тебе нравлюсь? Хоть немного нравлюсь? Скажи! – она его даже встряхнула. 

– Нравишься… – с мукой в голосе признался Краснов. Дуня медленно выдохнула. Едва касаясь пальцами, провела вверх по его рукам, спустилась в обратном направлении и, нащупав край застиранной майки, потянула. Чертыхаясь, Семен помог ту с себя стащить. На секунду они с жадностью уставились друг на друга, перед тем как нырнуть в неизвестность. Напряжение между ними было невыносимым. Оно потрескивало в воздухе, давило на виски. Не выдержав, Дуня опустила взгляд и… застыла: 

– Это что? – дрожащими пальцами коснулась кровоподтеков на его ребрах. 

– Ничего… 

– Это не ответ! 

– Зато это – лишнее доказательство того, что ни черта у нас с тобой не выйдет! – Не на шутку разозлившись, Краснов отошел на шаг и что есть силы ударил кулаком в стену. – Не выйдет! Не выйдет, черт его все дери, – рычал он, сбивая в кровь костяшки. 

– Почему? – всхлипнула Дуня. 

– Потому что наши доблестные менты глаз с меня не спускают. Не удастся повесить кражу телефона – они придумают что-нибудь еще. Это только вопрос времени. 

– Из тебя… – Дуня в ужасе отшатнулась, – пытались выбить признательные показания? 

– Ну, как выбить? Пока разок ткнули дубинкой в бок. 

Дуня сделала несколько глубоких вдохов. Обвела взглядом тесный угрюмый коридорчик, который давил на нее со всех сторон. Или что-то другое давило… Делая ее нахождение здесь абсолютно невыносимым.

– Собирайся, – прошептала она. 

– Куда? – изумился Семен. 

– Мы пойдем к отцу. 

– Зачем? 

– За помощью. И не смей даже заикаться о том, что она тебе не нужна. 

Юльке было плохо. Может быть, она умирала. А что? Наследственность у нее была – хуже не придумаешь. Ее отец умер в тридцать два от саркомы почки. Сгорел буквально за пару месяцев. И верней всего было предположить, что она повторяла его судьбу. Никак иначе Караулова не могла объяснить того, что с ней происходило. Вот уже сколько недель кряду ей нездоровилось. А сейчас у неё так сильно кружилась голова, что мяч, летящий прямиком на нее, в какой-то момент стал двоиться перед глазами. И нет, чтобы его отбить, Юлька замерла. Ей казалось, что все происходит, как в замедленной съемке, и у нее впереди еще куча времени. Но, конечно, это было не так. Прежде чем все вокруг заволокла черная пелена, Юлька успела заметить бегущую наперерез мячу Дуню. Мелькнула мысль, что она слишком маленькая, чтобы отбить подачу Сандаловой. И на этом все… Караулова отключилась.

– Юлька! Юль… Ты как? – пропыхтела Дуня, с трудом удерживая на себе отяжелевшую подругу. Остальные ребята, заподозрив неладное, остановили игру и потянулись к ним. 

– Я нормально. 

– Точно? По тебе и не скажешь. 

– Голова закружилась. Наверное, слишком резко дернулась. Вот и все. 

– Тогда тебе лучше присесть. 

Из противоположного конца зала к ним, прихрамывая, мчался обеспокоенный физрук. Ударяя баскетбольным мячом об пол, подоспел и Быков. Юльке от этого тарахтения стало только хуже. К горлу подкатила тошнота.

– Мне нужно… нужно… – Не договорив, она вскочила и метнулась к раздевалкам. Но понимая, что до них не дотянет, толкнула первую попавшуюся на пути дверь. Та вела в пыльную подсобку, где хранился спортинвентарь – разобранные гимнастические снаряды, козлы, мячи и древние маты. Была здесь и небольшая посеревшая от времени раковина. Куда Юльку и вывернуло. 

– Да уйдите вы все! Ничего не произошло! – повторяла Дуня, грудью защищая вход в подсобку и тем самым давая Юльке время, чтобы прийти в себя. Дрожащими руками та включила кран, из которого все-таки потянулась тонкая струйка мутной воды. Набрав полные пригоршни, Караулова плеснула себе в лицо. А после без сил упала на сложенные стопкой маты. Рука безвольно соскользнула в нишу между ними и прохладной стеной. Там Юлька и нащупала случайно… 

– Дуня! Глянь, что я нашла! 

Дуня захлопнула дверь перед носом у Быкова и, подслеповато щурясь, уставилась на зажатый в руке Карауловой…

– Телефон? 

– Ага. 

– Похож на тот, что был у Клеточки? 

– Еще как похож. 

– Я сбегаю за Ольгой Петровной! Сюда никого не впускать! – распорядилась Дуня. Караулова понятливо кивнула. Но уже через пару минут в подсобку набилось столько народу, что стало абсолютно не продохнуть. Юлька старалась дышать глубже, но это помогало мало. В воздухе стоял характерный кислый запах рвоты. До которого, впрочем, никому, кроме неё, не было дело. 

– И где ты его нашла? – сощурилась Рюмочка, разглядывая телефон. 

– Прямо здесь. Он завалился между матами и стеной. – Отведя взгляд, Юлька пнула стопку матов ногой, прекрасно понимая, что за этим вопросом прилетит следующий – как так получилось, что она вообще оказалась в подсобке. В том, что умирает, Караулова матери сознаваться не хотела. Не желая причинять той боль и до последнего оттягивая момент обследования, результатов которого Юлька боялась, как огня.