Я слишком долго мечтала - Мишель Бюсси

Время терпит.

Он просто должен приехать в Порт-Жуа до возвращения Натали.

Мне кажется, что сегодняшний инструктаж Сестры Эмманюэль длится заметно дольше обычного. А шуточки Жан-Макса совсем не смешны. Я слушаю, машинально записываю, не вникая в смысл, с чисто профессиональным усердием. Количество пассажиров, длительность полета, особые рекомендации, пара инвалидов, ребенок-эпилептик с риском приступа на борту. Несколько стюардесс, отсев в уголок, болтают о своем. Но только не я. Я села подальше от Шарлотты, от Жорж-Поля… и от Флоранс тоже.

Я ни слова не сказала ей о камне времени, найденном в сумке, камне, выброшенном в реку с моста Жака Картье. Фло и без того считает меня ненормальной, и я заранее знаю, как она объяснит это чудо – скорее снисходительно, чем успокаивающе.

«Окей, Нати, окей, этот камешек просто похож на тот, даже очень похож, если ты так настаиваешь, ну прямо точная копия, я согласна! Но в магазине канадских сувениров таких камней времени была полная корзинка, и уж поверь, что их не собирал на берегу реки поутру какой-нибудь инуитский шаман. Такие амулеты обтачивают целыми кучами на заводах Виннипега или Эдмонтона».

Ладно, Фло, ты права, я вовсе не такая наивная дурочка, как ты думаешь. Но тогда скажи, КТО подложил в мою сумку этот – похожий – камешек? И КАК ДОЛГО он там лежит? Несколько минут? Или несколько недель?

Наконец Сестра Эмманюэль желает нам удачного рейса и мы расходимся.

Большинство моих коллег идут покурить или размять ноги перед долгим шестичасовым полетом. Жан-Макс и Шарлотта направляются в магазины duty free. Никто больше не поднимает вопрос о взыскании нашему командиру, по крайней мере в моем присутствии, но слух об этом не замедлит распространиться.

Я отхожу от них как можно дальше. Побыть одной, перестать трястись всем телом и позвонить Илиану, не думать ни о чем, просто взять и набрать его номер.

Останавливаюсь перед пустой стойкой посадки, за стеклянной стеной видны замершие самолеты. Потом медленно вынимаю мобильник и смотрю на его розовый корпус с черной ласточкой, безуспешно стараясь отогнать мысль о камешке, снова оказавшемся в сумке. Бросая его в реку Святого Лаврентия, я хотела защититься от колдовства, избавить себя хотя бы от этой безумной мысли, а главное, от веры в бредовую инуитскую легенду о времени, которое перестает течь вместе с рекой, образуя некую заводь между расколотым настоящим и прошлым, коварно проникающим вместе с капельками в мою бедную голову.

Проклятье! Камень по-прежнему лежит в сумке. А с ним – простое и такое понятное объяснение всего этого кошмарного хода событий. Досточно всего лишь поверить в его магические свойства!

Прислоняюсь лбом к стеклу, стараясь подавить эти мысли или хотя бы охладить воспаленный мозг. Ни один самолет не взлетает, даже не выруливает на взлетную полосу. Все кажется застывшим навсегда. Аэропорт, как и вокзал или морской порт, не место отбытия или прибытия, а зал ожидания.

Не отходя от стеклянной стены, по-прежнему упираясь в нее лбом, подношу к уху телефон.

Я внесла номер Илиана в «контакты».

Сердце бьется все сильнее и сильнее. Кровь бурлит в венах, и я никак не могу унять ее сумасшедший напор. Мне чудится, что голова сейчас лопнет и мозги вывалятся наружу.

Вызов.

Сколько нужно времени, чтобы вызов пересек Атлантику?

Сколько нужно времени, чтобы стереть все эти годы молчания?

Ответит ли мне Илиан?

Отключится ли, услышав мой голос?

Произнесет ли хоть слово?

Услышу ли я его голос, хотя бы на миг?

Осмелюсь ли попросить, чтобы он меня простил?

Простил мое преступление, самое страшное преступление, когда-либо совершенное женщиной. Преступление, которое он умолял меня совершить.

* * *

Илиан выходит из «Фнака» на авеню Терн, пропустив вперед сначала покупателей, покидающих магазин, потом входящих. Парижане во время часового обеденного перерыва обследуют близлежащие магазины в ускоренном темпе. А ему торопиться некуда. Прохожие шагают мимо «Фнака» так же стремительно, как покупатели – по лестницам четырех этажей этого монументального здания, хотя, нужно признать, его отдел пользуется гораздо меньшим спросом, чем отделы мобильников и видеоигр.

На перекрестке авеню Терн и Ньель царит такая же суматоха. Илиан удивленно смотрит, как пешеходы, игнорируя «зебру», проскакивают прямо между велосипедами, машинами и скутерами, которые, стоит загореться зеленому свету, стремительно рванут вперед. Сам он предпочитает переходить дорогу чуть дальше, рядом с Secret Square[49]. Здесь не такое интенсивное движение, даром что машины нетерпеливо подрагивают на перекрестке авеню Терн и улицы Понселе.

Пока он ждет зеленого света, стоя между крытой автобусной остановкой и скамьей, оккупированной каким-то бродягой, раздается музыка, словно телефон решил помочь ему скоротать время.

Несколько фортепианных аккордов звучат у него в кармане.

Let It Be…

Натали!!!

Илиан мысленно благословляет Улисса. Получив послание продюсера, он тотчас включил в «контакты» ее номер и присвоил ему эту мелодию.

Let It Be.

Какая другая музыка была бы достойна звонка Натали? Он много раз перечитывал письмо Улисса: Только что мне звонила Натали. Да-да, твоя прекрасная ласточка… Илиан глазам своим не верил, не мог поверить… Натали… Он улыбнулся, прочитав слова Улисса: Если она позвонит, будешь знать, что это она. Решай сам, как поступить. Да что тут решать?! Разве он сможет не поговорить с ней, ведь он ждал этой минуты двадцать лет!

Ждал, когда Натали нарушит свое обещание…

Когда разорвет их жуткий договор…

Илиан оглядывает по очереди голубое небо, кровавый глаз светофора и, замечтавшись, бежит через дорогу на красный свет, а его рука уже нащупывает мобильник в кармане. Он пересекает улицу, смакуя последний миг ожидания, перед тем как включить телефон. Ну почему, почему он не сделал первый шаг? Чего он ждал все эти годы?

Услышать… услышать… услышать ее голос…

Хватит одного лишь «здравствуй», одного простого «здравствуй», и все начнется снова.

Ответить на вызов.

Его палец обрывает мелодию. После фортепианного вступления настал черед Натали, пусть она запоет!

Яростный скрежет автомобильных колес раздражает Илиана, но он не поднимает глаза, а лишь крепче прижимает к уху трубку. Он не хочет упустить первое слово единственной женщины, которую любил в этой жизни.

Илиан не видит, как белый автомобиль набирает скорость.