Игра. Я поймаю тебя - Лора Вайс

— Что ты этим хочешь сказать? — опять хмурится.

— Что никакие бабочки не смогут заставить меня принять этот список. И я…

— Нет, Ева, — мотает головой, — даже не думай. Ты не уйдешь.

— Но я имею на это право. Уведомить за месяц… ведь так?

— Да, так, — и задумывается, а спустя пару минут выдает. — Однако этот месяц мы будем играть, — прижимает меня к себе, набрасывает на наши колени свою куртку, — разведи ноги, — чувствую, как расстегивает мои джинсы, как запускает руку в трусики.

Когда же накрывает пальцами клитор, когда вынуждает поцеловать себя, я опять чувствую этот ужасный коктейль из стыда, ненависти и похоти. Тело против воли отвечает влагой на его прикосновения, в животе растет напряжение. А вокруг столько людей. Какой ужас…

— Не обращай на них внимания, — словно читает мои мысли.

— Не могу.

— Можешь, Ева. Все ты можешь.

— Пожалуйста, — инстинктивно приподнимаюсь, чтобы впустить его пальцы в себя, — перестань.

— Уж лучше смотреть, как ты смущаешься, чем плачешь, — принимается целовать лицо, — и ты не должна меня бояться, — наращивает темп. — Со мной тебе будет хорошо. А еще я в силах исполнить все твои «хочу». Чего ты хочешь, Ева?

Через пару минут я уже еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Но нет, не здесь, не с ним. Только вот мерзавец все-таки добивается своего — он несколько раз резко и глубоко вводит в меня пальцы, после чего внизу живота случается взрыв, а перед глазами вспыхивает россыпь огней. И чтобы не заорать, утыкаюсь подонку в шею.

— Вот так, моя хорошая, — продолжает ласкать. — Вот так, девочка. Тебе просто надо перестать бояться. Я не сделаю тебе больно.

Уже сделал… ты уже давно сделал мне больно.

— Так, вернемся к вопросу. Скажи мне, чего тебе хочется? — убирает руку и облизывает пальцы, которые только что были во мне. Вот извращенец несчастный.

Чего мне хочется? Я с удовольствием бы посмотрела, как твоя жизнь разваливается, как твой бизнес катится коту под хвост, как ты остаёшься ни с чем.

— Я хочу поесть.

— Ясно, — сразу отпускает меня. — Что ж, — следом хватает кусок пиццы и бросает мне в тарелку, — на, ешь, — после чего вытирает руку от масла, поднимается и уходит на улицу.

Всё, с меня хватит этого безумия. Месяц и я свободна. Но за это время нужно успеть сделать хоть одну запись его больных игр. А чтобы ее сделать, надо вынудить Игнашевского быть таким, каким он и является — бешеным зверем. Моё решение уйти уже завело Яна, взбесило. Значит, я двигаюсь в верном направлении. Он помешан на контроле, на своей исключительности, вот она — его Ахиллесова пята.

С трудом запихиваю в себя кусок пиццы, но другой. Не хочу даже в руки брать тот, который этот урод швырнул мне как собаке. Может, предыдущие девицы и ели из его рук или вообще с пола, но я так не буду.

Когда выхожу из пиццерии, Яна обнаруживаю с телефоном в руках рядом с машиной. Выглядит он так, будто сейчас кого-нибудь прибьет, зато Геворг курит неподалеку с совершенно расслабленным лицом, верзила то птичек считает на проводах, то любуется спортивными тачками каких-то мажоров, что приехали перекусить. Это же надо иметь такую выдержку! Вот кто-кто, а он вызывает восхищение. Мужчина — кремень. И да, я уже привыкла к его бородатости, она больше не вызывает ни удивления, ни неприязни. А еще у Геворга нереально спокойный и глубокий взгляд.

Тут чувствую на себе взгляд далеко не спокойных глаз, тогда поворачиваюсь и вижу Яна, который еще чуть-чуть и раздробит телефон. Неужели заметил, как я пялюсь на водителя? Но уж лучше буду смотреть на уравновешенного великана, чем на психопата.

— Иди в машину, — цедит сквозь стиснутые зубы мой повелитель.

Я же вдруг чувствую легкость. Месяц! Всего лишь месяц! От осознания у меня словно крылья отрастают.

Уйти она задумала! Уведомила, видите ли, за месяц! О, нет, дорогуша. Хрена с два ты от меня уйдешь. Со мной так нельзя поступать. Думаешь, будешь играть по своим правилам? Увы, Ева, со мной мы играем всегда и только по моим правилам. А я еще не наигрался тобой. Мы вообще еще только начали.

Вот же дрянь мелкая! Я для нее тут из кожи вон лезу, изображаю хорошего парня, а она… Но кроме злости внутри меня грызет обида, больно грызет. Еще ни с одной куклой я не был таким внимательным и обходительным. Н-да, недооценил я эту поганку, решила из меня веревки вить. Зря, Краснова, ой как зря ты пошла по этому пути. Пора видимо тебе показать, что такое заказчик и исполнитель.

Но глядя на то, как она поджимает руку, когда садится в машину, мне хочется провалиться сквозь землю. Девчонка все-таки слишком молодая и неопытная, нельзя это сбрасывать со счетов. Не могу я быть с ней грубым. Мне, дьявол, важно, что она чувствует. И разу уж засранка желает выделываться, довольствуясь пиццей, выбор я возьму на себя. Что там ортопед советовал? Солнечные и солевые ванны? Отлично! Будут ей ванны. Как раз за неделю закрою все главные вопросы по сделкам, там можно и передохнуть. Не знаю, что я творю. Но мне это нужно. Нужно быть с ней, видеть ее искреннюю улыбку, а не это вымученное подобие и тем более слезы. Хочу, чтобы она сама тянулась ко мне, ждала меня. Любую женщину можно купить, даже любовь можно купить.

Домой едем под мелодию гор — флейта переплетается с шумом ветра, треском костра. Геворг накачал этой музыки столько, что в каком бы бешенстве я ни был, после сеанса звукотерапии, покидаю машину в удивительно спокойном состоянии. Даже Ева расслабилась и, надо же, уснула, причем снова у меня на плече. Но сейчас мне этого мало, тогда осторожно укладываю ее головой себе на колено. Моя куколка прекрасна, когда спит. Осторожно касаюсь ее челки, потом лба. Ты от меня не уйдешь и не спрячешься, милая. Ты будешь рядом ровно столько, сколько потребуется. Тебе лишь нужно время привыкнуть. Возможно чуть больше, чем остальным. После накрываю ладонью ее грудь, затем откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Вот эта музыка успокаивает меня куда лучше — биение сердца, которое отчетливо ощущается сквозь тонкую ткань кофты. И я обязательно узнаю, что тебе нравится, что ты любишь, Ева.

— Приехали, босс, — доносится сквозь дрему голос Геворга.

А когда открываю глаза, все еще вижу свою куколку, которая так разоспалась, что перевернулась на бок, лицом ко мне, лбом прижалась к бедру. И будить ее совершенно не хочется, но в тачке спать не будешь.

— Ева, — беру ее за руку, — мы приехали.

— М-м? — нехотя приоткрывает глаза и с минуту лежит, явно не понимая, что происходит.

Геворг к тому моменту уже покинул тачку. На парковке пиццерии мне совсем не понравилось, как Ева смотрела на него, а сразу потом не понравилась своя же реакция. Я только представил эту малышку в руках другого, как по жилам, будто раскаленное железо потекло. Что-то она со мной делает, ненамеренно, но делает. И чем дальше, тем всё хуже. Но я же не привязываюсь к своим куклам.