Южная Африка. Прогулки на краю света - Генри Воллам Мортон

Между тем, дело двигалось к Рождеству, и, выйдя на Эддерли-стрит, я убедился: традиции, зародившиеся в холодном климате Северного полушария, неукоснительно соблюдаются и здесь, в Южной Африке. Странно было наблюдать, как посреди этой цветочной круговерти на витринах магазинов вырастают крошечные сугробы из ватного снега. Там же стоял Рождественский Дед в тяжелой малиновой шубе с опушкой, а рядом с ним, как полагается, запряженный в санки северный олень. И все это было густо затянуто мишурной изморозью, ослепительно блестевшей на жарком южноафриканском солнце.

2

Стояло ясное солнечное утро. На выезде из Кейптауна я обратил внимание на пологие зеленые холмы, которые вполне могли бы стоять где-нибудь в Саут-Даунс. Это сходство с Сассексом настолько завораживало, что мне казалось: вот сейчас сверну за угол и увижу «Уилмингтонского человека» во всей его красе. Затем наваждение рассеялось. Впереди обозначились зазубренные контуры гор — темно-голубые, будто выкрашенные берлинской лазурью. Между ними пролегла Дракенштейнская долина.

Первым местом, куда я приехал, оказался маленький очаровательный Стелленбош. В эти утренние часы городок был заполнен велосипедами. Со всех сторон раздавались мелодичные звонки: молодые люди и девушки, все с книжками и конспектами под мышками, торопились на лекции. Я вполне понимаю этих ребят. Им было куда спешить — впереди их ждали богатство и слава. Мне подумалось: какой прелестный городок! Здесь все так или иначе связно с университетом. Учебные корпуса расползлись по всему Стелленбошу и его окраинам. Современные светлые здания соединяются между собой тенистыми дубовыми аллеями, вполне заменяющими крытые аркады. А благодарить за это следует губернатора Симона ван дер Стела, который в свое время позаботился насадить дубовые саженцы. В результате сегодня, по истечении двух с половиной столетий, улицы Стелленбоша превратились в широкие зеленые туннели, в тени которых прячутся белые домики. Река Эрсте весело несет свои воды меж каменных берегов, навевая воспоминания о голландских каналах.

После Кейптауна Стелленбош — второй по древности город в Южной Африке. На протяжении долгих двадцати шести лет голландские переселенцы не решались покинуть Капское побережье. Время от времени они совершали вылазки «во внутренние области», но жить продолжали поблизости от форта — в пределах слышимости друг от друга (или, уж наверняка, в пределах оружейного выстрела). Оно и понятно: обстановка в те дни не способствовала рассредоточению. По ночам вокруг бродили львы и «тигры» (как колонисты называли леопардов). Но куда хуже диких зверей были кочующие орды готтентотов, а еще дальше, на холмах, жили грозные бушмены. Однако Симон ван дер Стел, величайший из всех голландских губернаторов Капа, в 1679 году размышлял над судьбами своего маленького королевства и пришел к мудрому и дальновидному решению: для белого человека наконец-то настало время оторваться от Столовой бухты и сделать первый шаг в глубь африканского континента.

Этот первый шаг и привел голландцев в Стелленбош. Несколько отважных фрименов взяли в обработку землю в той местности. Надо сказать, что тогда все здесь выглядело совсем иначе. Ни елей, ни дубов, ни эвкалиптов не было и в помине. Ни о каких виноградниках тоже говорить не приходилось. Все это еще предстояло насадить и вырастить. Будущим фермерам достался обычный кусок африканской земли, которая ждала умелых человеческих рук. Из Голландии привезли на Кап желуди в мешках. Их успешно прорастили и стали ждать. Когда молодые побеги сделались толщиной с человеческий палец, их со всеми предосторожностями высадили в черноземную почву Столовой горы. Через десять лет саженцы — те, что не пострадали от нашествия бабуинов — уже достигали тридцати шести футов в высоту при толщине семь-восемь футов у основания. Такие темпы роста кажутся невероятными! Я бы и сам не поверил, если б не видел собственными глазами письменное свидетельство Симона ван дер Стела. Губернатор относился к Стелленбошу как к любимому детищу и ежегодно в день своего рождения устраивал здесь скромное празднество.

Он приезжал в коляске, запряженной шестеркой лошадей, и располагался в молодой дубовой роще. Губернатор беседовал с горожанами, раздавал кексы наиболее отличившимся студентам, а вокруг него разворачивалось настоящее ярмарочное веселье. Чтобы лучше представить себе эту картину, взгляните на картины Тенирса Младшего — он любил изображать старинные голландские кермисы, ярмарочные площади.

В современном Стелленбоше говорят на африкаанс. За все время пребывания в городе я едва ли услышал пару слов по-английски. Преподавание в местном университете (как и в Претории) тоже ведется на африкаанс. В отличие от них, Кейптаунский и Витватерсрандский университеты предпочитают английский язык. Книжные магазины Стелленбоша порадовали меня обилием и разнообразием произведений на бурском языке. По-моему, они служат лучшим доказательством успешного развития южноафриканской литературы.

Стелленбош по праву гордится своими земляками. Двое самых знаменитых из них — это генерал Херцог и фельдмаршал Смэтс. Первый со временем перебрался из Стелленбоша в Голландию, второй отправился учиться в Кембридж. И хоть оба придерживались различных политических воззрений, в одном они были, безусловно, согласны: в Стелленбоше живут самые красивые и желанные девушки в мире. И Херцог, и Смэтс влюбились еще в студенческие годы и рано женились. Из своего краткого знакомства с городом я сделал вывод, что это было не так уж сложно.

В Стелленбоше я услышал одну историю, которая затем долго не шла у меня из ума. Признаюсь, мне так и не удалось разгадать этот ребус. Таинственная история! А дело было так. В 1797 году в Стелленбош приехала с визитом леди Энн Барнард, и ланд-дрост (так здесь называли магистратов) выслал навстречу высокой гостье свой экипаж. Каково ж было удивление леди Энн, когда на дверце кареты она увидела фамильный герб четвертого герцога Куинсберри! Да-да, того самого «Старины Куи», который прославился своим чрезвычайным женолюбием. Рассказывали, будто он и в семидесятилетием возрасте развлекался тем, что сидел на балконе и рассматривал проезжавших мимо дам. Если какая-нибудь из красоток привлекала внимание старого сластолюбца, он делал знак лакею (тот уже ждал на улице — верхом и с записочкой в кармане), чтобы тот передал понравившейся даме приглашение. Конечно, в те времена английская знать нередко распродавала свое имущество… Но все же согласитесь: встретить карету «Старины Куи», этого реликта георгианского Лондона, в Африке — запряженную шестеркой лошадей и с чернокожим кучером на козлах — событие из разряда невероятных.

3

Дракенштейнская долина — как и многое на Капе — выглядит совсем не по-африкански. Такая долина была бы вполне уместна где-нибудь во Франции или даже в Германии. Думаю, если б в одну из ночей вы потихоньку перенесли ее в любую местность к западу от Бордо (желательно поближе к Севеннам), то наутро никто бы особо не и удивился. С севера Дракенштейнская долина защищена горами, чьи длинные склоны густо поросли елями и пихтами. Вообще в этой местности все (за исключением, может, самих гор) является результатом долгого и упорного труда европейских колонистов. Каждый квадратный ярд долины тщательно возделывается — здесь раскинулись фруктовые сады и виноградники. Среди деревьев белеют аккуратные шато, зеленые виноградники карабкаются по склонам холмов, совсем как в долине Рейна. И вся Дракенштейнская долина являет собой великолепный образчик чуждого ландшафта, магически перенесенного на африканскую почву.