Слезы Макиавелли - Рафаэль Кардетти

Треви почувствовал, как страсть нарастает, но ненадолго остановился, решив продлить удовольствие, пока оно не достигнет вершины. В данную минуту его прежняя любовница могла оседлать хоть самого черта — ему и горя было мало.

Для очистки совести он сделал еще два-три движения чреслами и тогда уже полностью отдался наслаждению. Испытав бурное окончание, он испустил громкий хриплый стон. Решив не отставать, девка изобразила удовольствие и сделала вид, что обессилела, хотя их соитие длилось всего шесть минут и сорок девять секунд, включая прелюдию.

В первый раз, после того как его бросила неверная любовница, Сандро Треви испытал подлинное ощущение счастья.

Полностью удовлетворенный, он еще немного подергался, потом извлек свой жезл, обтер его подолом рубахи и заправил в штаны. Быстрым движением он поправил длинную седую прядь, упавшую ему на лицо во время скачки. Девка опустила подол и привела в относительный порядок широкие нижние юбки, не произнеся при этом ни слова. Она привычно улыбнулась, когда клиент протянул ей обещанные три монеты, неловко присела и тихо вышла через заднюю дверь.

Треви позволил себе минуту передышки, а потом пошел открывать лавку. Не очень-то прибыльно держать бакалейную торговлю в такие трудные времена. Большинство жителей города едва наскребали денег на пропитание. Еда зачастую сводилась к краюхе черствого хлеба со скудной приправой из овощей. Когда живешь впроголодь, уже не до излишеств.

Он оперся о дверной косяк и вздохнул. Еще недавно он думал, что быстро справится с денежными затруднениями. Теперь-то он понимал, как сильно ошибался. Придется платить, тут нет и тени сомнения.

И хотя из-за этих тревог он плохо спал вот уже больше недели, сейчас он почувствовал, как его охватывает приятная безмятежность. Прикрыв глаза, он погрузился в мечты о лучшем мире, в котором его торговля станет одной из самых процветающих в городе. О мире, где он сможет наконец наслаждаться не только женщинами, которые прошли через руки по меньшей мере трех поколений флорентийцев.

Он и охнуть не успел, когда чья-то ладонь зажала ему рот кляпом. Пока он безуспешно хватал ртом воздух, ему скрутили руки за спиной. Он попытался освободиться от безжалостной хватки, но сильный удар по ребрам заставил его смириться. В один миг его швырнули на пол, и он обнаружил, что сидит со связанными руками и ногами, опершись спиной о те самые полки, у которых еще недавно предавался утехам плоти.

Напавший на него человек был двухметрового роста и выглядел почти квадратным. Но больше, чем эта страшная сила, торговца поразило его лицо, мягкие черты которого совершенно не сочетались со звериной мощью тела. Лицо казалось совершенно невыразительным, словно человеку все было безразлично и он лишь выполнял свои обязанности, не испытывая при этом ни особой радости, ни огорчения. Треви удивила эта игра природы, соединившая лицо ангела с телом демона.

Стоявший рядом карлик по сравнению с ним выглядел еще меньше. Но физическая слабость с лихвой восполнялась удивительным избытком энергии: он то и дело вздрагивал, словно сотрясаемый нервной волной. Каждые пятнадцать секунд его лицо сводило судорогой от угла рта до края противоположного века. Его глаза необычного медового цвета сверкали жестокостью, словно им владела непреодолимая жажда убийства.

Долго ждать Треви не пришлось. Из тени вышел человек в капюшоне и встал перед ним. Страх его немного отступил, когда прозвучал теплый голос монаха:

— Будешь ли ты рад, сын мой, если тебя освободят от этого ужасного кляпа?

Треви кивнул. Монах подал знак карлику вытащить кляп.

— Чего вы от меня хотите?

— Убить тебя, чего же еще! Знаю, невежливо предупреждать тебя об этом в последний миг… Но лучше поздно, чем никогда, не так ли?

Торговец ошалело смотрел на него. Конечно, это неудачная шутка, подстроенная его бывшей любовницей. Сейчас он уже жалел, что угрожал рассказать мужу о ее неверности, если она откажется вернуться в его постель.

Монах ласково продолжал:

— Прямо не знаю, как быть… С одной стороны, нельзя допустить, чтобы ты издал хоть один звук, пока мы будем тебя пытать. А с другой, кляп разрушит всю красоту страдания. Так что же делать, скажи на милость?

— Я знаю! — произнес карлик голосом визгливым, но столь же безжалостным, как его взгляд. — Это старинный способ, которому меня научил дед. Очень удобный: он не умрет, но не произнесет больше ни звука.

Монах в знак согласия кивнул головой: ему хотелось узнать, что задумал его работник, чье прилежание и изобретательность он высоко ценил.

Карлик приблизился к Треви и зажал ему рукой рот, чтобы тот не кричал. Другой рукой он выхватил из-за пояса нож. Быстрым движением он дважды воткнул кончик лезвия в горло торговца, глаза которого закатились от боли.

Когда мучитель отпустил свою жертву, Треви попытался крикнуть, но, к своему глубокому изумлению, не смог издать ни единого звука. Снаружи на шее были заметны только два крохотных пореза. Из каждого текла тонкая струйка крови. Но внутри голосовые связки были умело перерезаны.

За один день Беатриче Неретти с горечью осознала, какими превратностями чревата жизнь, если берешь от нее полной мерой.

До сих пор она жила в сладостной беззаботности, и существование казалось ей приятным сном. У нее было безоблачное и счастливое детство. Единственная дочь в семье, Беатриче купалась во внимании и нежной заботе родителей и двух старших братьев. Воспитанная как должно, то есть едва умевшая читать и считать, благодаря служанкам она и на пороге замужества была девственно чиста от любых познаний в области домашнего хозяйства.

Выставив дочь на торги, как положено, родители выбрали ей в мужья Алессо. По профессии он был аптекарем и слыл в городе приличным человеком, вполне довольным своей скромной жизнью и отличавшимся умеренностью. Набожный и вежливый, он прежде всего был богат, добившись с годами успеха в своей торговле.

Качеством, которое Беатриче особо ценила в этом безнадежно пресном человеке, был его преклонный возраст. Уже дважды овдовев, Алессо так и не сумел обзавестись потомством. Трезво оценив свои возможности, он постановил, что одной или двух попыток в месяц все-таки продолжить свой род будет более чем достаточно. Избавленная от слишком частой близости с его хилым и волосатым телом, жена вполне удовлетворилась таким распорядком.

Чтобы скрасить свое однообразное и скучное существование, она предпочла вести жизнь, во всем противоположную жизни ее супруга. Если он довольствовался малым, то она желала для себя как можно большего как в отношении удобства, так и в области чувств.

В первые годы замужества Беатриче предавалась грубой, почти животной чувственности. Любовники сменялись в ее постели со скоростью, какой не выдержала бы и куртизанка. Поначалу случайно, затем уже войдя во вкус, она стала выбирать себе мужчин из низших слоев общества. Для удовлетворения ее желаний годились все, каменщики, виноделы, лишь бы они были молоды и выносливы.