Моя по контракту - Маша Малиновская

— Ася, ты вообще меня слушаешь?

Бабушка машет у меня перед лицом ладонью, а я отмираю и фокусирую на ней взгляд. Она продолжает рассказывать, что новые соседи справа уже совсем оборзели, вывесив на лицевую сторону двора нижнее бельё, и всей улице теперь приходится наблюдать, какие у них простыни и трусы, а я едва держусь, пытаясь находиться мыслями здесь, но снова и снова уплываю.

— Конечно здесь, ба.

Отламываю кусочек домашнего печенья, улыбаясь её осуждающему взгляду, и снова мысленно уплываю.

У бабушки я уже третий день. После поцелуя у Орловских озёр я была сконфужена и растеряна. В машине молчала до самого дома, да и по приезду не знала, что сказать. Смотреть на Стаса было… странно. Взгляд прилипал к его губам, отчего по телу ползла дрожь, а во рту становилось сухо. Низ живота щекотал, когда я, стараясь не смотреть на губы, опускала глаза и натыкалась на руки. Мозг снова и снова в деталях прокручивал момент за моментом, когда Грачёв меня обнимал и целовал.

И мне это понравилось. Понравились ощущения, когда я была в его руках.

Больше в тот вечер Стас ко мне даже не пытался прикоснуться. Мы поужинали, он просил подробнее рассказать ему об уже проделанной над курсовой работе, отправил с курьером пробы воды в частную лабораторию

Я же ловила себя на мысли, что чего-то жду, даже определила, что где-то в глубине души немного разочарована, что ничего не происходит. Это однозначно к лучшему! А ржавый осадочек лучше проигнорировать.

Весь этот непонятный клубок мыслей и ощущений подкатывал к горлу и мешал. Всё слишком странно. Собственная реакция на действия Грачёва меня пугала. Для него ведь это развлечение, возможность поиграть с новой игрушкой, а мне будет лучше наблюдать за его "светской" жизнью с равнодушием и холодной головой. Нельзя проникаться и тем более влюбляться, я не хочу потом сгорать от ревности, потому что Стас поиграет, а потом вернётся к привычному ритму жизни. А я буду жить в боли и огне.

Не уж, увольте.

Ночь прошла спокойно, и утром я сказала, что хочу съездить домой на пару дней, потому что соскучилась по бабушке. Это правда, я действительно соскучилась, но ещё мне нужно было взять себя в руки, чтобы погасить эту дурацкую, опасную дрожь.

Стас сказал, что против ничего не имеет, через час меня забрал водитель, который потом должен был через два дня снова приехать и отвезти обратно в город.

И я как-то почти сразу, как вернулась домой, решила, что это была блажь какая-то. Глупые мысли выветрились, и Грачёв снова явился в голове без тумана, а в прозрачном свете — такой, каким является. Он тот, кому плевать на людей, его интересуют деньги и выгода, а весь интерес ко мне обусловлен сиюминутным желанием удовлетворить физиологию.

Бабушка продолжает жаловаться на соседку, только уже с другой стороны, которая зная, что у бабушки аллергия на пионы, специально насадила их целый палисадник. Ну, аллергии-то у неё нет, просто она их не любит. Кстати, зря, мне вот эти цветы очень нравятся.

Я лишь киваю и поддакиваю, и тут нашу беседу прерывает звонок.

— Пойду гляну, кто там, — нахожу возможность выйти. Вообще, погулять бы сейчас, пройтись к реке.

За калиткой оказывается Никита. Внук соседей из дома напротив, с которым мы дружим с детства. Он тут вообще не жил, а приезжал из города к бабушке и дедушке на каждые каникулы и на лето. Мы общаемся с семи лет, хотя в последние годы он приезжал уже не так часто, а за весь этот год ни разу, я видела его последний раз прошлым летом.

— Привет, Васёк! — он обнимает меня за талию, приподнимает и кружит.

Шутливо бью его кулаком в плечо за "Васька". Прилепил прозвище, гадёныш, ещё лет в десять. Ася — Асёк — Васёк. Вот так и образовалось.

— Привет, — хохочу и обхватываю его за шею руками, до ужаса боюсь, когда ноги от земли отрываются.

— Слышал, ты в город перебралась, — ставит меня на землю и улыбается. — Грязно тут у тебя.

Не успеваю ответить, как он большим пальцем проводит по моей щеке чуть выше губ, вытирая что там увидел. Я хмыкаю и тру там же уже сама. Странные ощущения, раньше он так никогда не делал.

— Перебралась, — отвечаю сдержано, но дружелюбно, пытаясь вернуть привычный тон нашему общению.

— За каким хорошим? — Никита опирается бёдрами на багажник стоящей рядом машины. Его, видимо.

— Замуж вышла.

Только отвечаю ему уже не я. Справа подходит Стас. На нём костюм, в одной руке букет цветов, другая в карманае брюк, в голосе весьма прохладные нотки, от которых я чувствую слабое покалывание в плечах. Мне хочется обнять себя руками и вернуться во двор. Одной.

— Добрый день, — Грачёв протягивает ладонь моему другу детства. Станислав. Муж.

— Добрый, — Никита пожимает в ответ, но как-то заметно сникает.

А я чувствую себя странно. Я не преступница, ничего плохого не сделала, но как-то… Мне не нравится, как они смотрят друг на друга, и не нравится, как на меня смотрит Стас.

— Соскучилась, милая? — не успеваю и опомниться, как Грачёв притягивает меня за талию и впивается поцелуем.

Именно так — впивается. Того гляди вот-вот укусит.

— Ладно, было приятно познакомиться, — Никита, кивнув, быстро уходит, садится в машину и уезжает.

Я отталкиваю Грачёва, злюсь. Это что за такое внедрение в моё личное пространство? Никита, кстати, тоже к нему относится. Но наехать на Грачёва не успеваю.

— Это что за хрен? — Стас делает шаг назад и смотрит хмуро, хотя говорит абсолютно спокойно.

— Это мой друг детства.

— Чтобы я его рядом больше не видел.

Ничего себе заявление!

— Чего это ради? — становлюсь в позу, ещё он мне не указывал.

— У него есть член?

Опешив от вопроса, я теряюсь на пару секунд.

— Наверное. Он же парень.

— Тогда ещё раз, Ася: чтобы я рядом его не видел. А теперь пойдём знакомиться с твоей бабушкой, а вечером нас ждут в городе на званом ужине.

По дороге обратно в город я снова в наушниках. Грачёв меня знатно выбесил своими претензиями и показухой. Ну к чему это? Ткнуть мне на моё место? Да пошёл он.

С бабушкой он был учтив и вежлив, цветы, как оказалось, ей принёс. Бабушка отнеслась к нему настороженно поначалу, но потом я заметила, что она расслабилась, общалась со Стасом охотно. Слава Богу, обошлось без демонстрации моих детских фото с измазанными кашей щеками или на горшке. Приезда гостей она не ожидала, сокрушалась, что угостить, кроме как блинами с вареньем, и нечем.

Грачёву блины, кстати, очень даже зашли. Штук пять умял с чаем, как только за пресс свой не побеспокоился. Бабушка ещё и ляпнула, что я блины не хуже делаю.