Дело пропавшей балерины - Александр Красовицкий

— Вы пробовали разыскать Веру?

— Я расспрашивал знакомых. Но тогда я не понимал: Вера пропала, потому что кто-то ее похитил, или она… — он осторожно посмотрел на Миру и продолжил мысль: — сама захотела исчезнуть.

— Прошло уже две недели. Вы до сих пор полагаете, что она сбежала?

— Я не знаю, что и думать. Постоянно вертятся мысли в голове, что мы больше не увидимся. Поэтому я и хотел иметь… хотя бы картину.

Галушко потер подбородок:

— Минуту назад вы говорили, что никогда бы не предпочли заменитель королеве.

— То другое дело.

— Возможно.

— Художник предлагал мне заменители — у него полная квартира картин с балеринами. Но я хотел картину с Верой…

Следователь погрузился в раздумья, Мира опустила глаза на салфетку, Яков Менчиц глотнул вина, от которого у него уже чуть порозовели щеки. Тарас Адамович отставил свой бокал. Вкус и в самом деле неплохой. «Эксельсиор» — название несколько претензионное, однако разве не претенциозность — движитель прогресса? Пешка, стремящаяся превратиться в ферзя, преодолевает нелегкий путь. Не такой ли путь преодолевает балерина, желающая стать примой? Иногда бывшему следователю казалось, что такой путь преодолевает и он сам — шаг за шагом, распутывая очередную загадку. Вслух он спросил:

— Как вы думаете, не могла ли Вера покинуть Киев и отправиться на фронт сестрой милосердия?

Он спросил, ни к кому не обращаясь, однако первым ответил Назимов:

— В Киеве полно госпиталей, в которых требуются свободные руки. Вера никогда не говорила, что хочет покинуть сцену. Если бы она и отправилась в направлении боевых частей, то сделала бы это скорее в качестве актрисы.

— И какое направление она могла бы выбрать?

— Кто ее знает. Мы говорили с ней только о наших частях во Франции. Мой друг сейчас воюет где-то между Комблем и Ранкуром. Там же находится и моя часть — вот долечу плечо и поеду туда, — он улыбнулся. — Смогу проверить вашу версию о Вере — в самом ли деле она решила воодушевлять наших бравых солдат. Однако сомневаюсь, что найду ее там.

— Какие новости от вашего друга?

— Писал, что выбили немцев из траншей. Мы наступаем с середины июня, в последнем бою захватили трофейные мортиры — хвастался, что в этом и его заслуга. Кажется, вот-вот возьмут Комбль.

Тарас Адамович поднял бокал:

— Думаю, стоит выпить за подвиги наших героев.

Зазвенел хрусталь, Назимов глотнул шампанского, отставил бокал, добавил:

— Цевков, мой друг, писал, что за два месяца пребывания во Франции уже видел президента Французской республики Пуанкаре и генерала Жоффра — они приезжали на смотр, привезли подарки солдатам, — он улыбнулся. — Цевков теперь хвастается трубкой с надписью «Подарок солдату от генерала Жоффра».

— Ваш фронтовой друг не скучает, — заметил Тарас Адамович.

Назимов, отвлекшись от разговора, неожиданно отсалютовал в ответ хмурому посетителю за соседним столиком, затем объяснил:

— Мой субботний партнер по покеру. Репортер, хотя сейчас якобы пишет рассказ. Чех, зато пьет, как русский поручик после взятия трофейной мортиры под Комблем. И если бы он сейчас воевал близ Ранкура, боюсь, у немцев не хватило бы мортир, за которые он мог бы выпить.

Менчиц улыбнулся. Назимов еще что-то говорил о французских барышнях, с которыми завязал переписку его товарищ, но Тарас Адамович теперь его почти не слушал. Он не сразу понял, что именно отвлекло его внимание от разговора с Назимовым, однако краем глаза он заметил, как мимо него просеменила на высоких каблуках дама в темном платье. Шлейф ее духов, окутавший пространство внезапно, заставил бывшего следователя повернуть голову и проследить взглядом за их обладательницей. Дама остановилась у столика в нескольких шагах от них. Подняла вуаль, однако ее лица Тарас Адамович не разглядел, потому что рассматривал того, кто галантно помог почитательнице насыщенных духов сесть.

В этот раз он не ошибся. За соседним столиком рядом с дамой с вуалью сидел элегантный господин в темном костюме. Колючие глаза, лукавая улыбка. Брюнет, как Сергей Назимов. Артистичен, как Олег Щербак. Высок, как Яков Менчиц. Непревзойденный мастер подделки документов, продавец дохлых крыс — Михал Досковский.

Все-таки интересно, почему Назимов пригласил их именно в «Прагу»? Просто совпадение? Война, посетителей в ресторанах все меньше и меньше, кажется, военных можно считать чуть ли не единственными завсегдатаями подобных заведений. Михал Досковский не был военным. Однако сейчас он сидел здесь, за соседним столиком.

Его идеально выутюженная белая рубашка притягивала взгляд. Тарас Адамович старался не смотреть в его сторону. Впрочем, он ведь знал, как выглядит аферист: слишком прямая осанка, почти военная выправка, спокойная тональность голоса. Ему за тридцать, но точный возраст неизвестен — Досковский мог нарисовать любые даты в своих поддельных паспортах.

Младшие полицейские чины, которым приходилось по долгу службы говорить с Досковским, заверяли, что он их гипнотизировал. Но в прошлый раз они не смогли напасть на его след, и теперь он спокойно ужинает в «Праге». Неужели настолько уверен, что его не разыскивают? Либо же еще не успел развернуть деятельность, за которую его начали бы искать? Но объявление в газете указывало на то, что «садовник» за работу принялся. Или это навязчивая идея поймать Досковского играет с бывшим следователем злую шутку?

Тарас Адамович протянул руку, но не к бокалу с шампанским, а к стакану с водой. Глотнул, поймал на себе удивленный взгляд Назимова. Офицер молчал. Тарас Адамович моментально принял решение.

— Господин Менчиц, уверен, у вас тоже есть вопросы к штабс-капитану.

— У меня-я-я… — протянул тот почти беспомощно, но перехватив взгляд Тараса Адамовича, продолжил уже уверенней: — Да, конечно.

— Извините, я на минутку покину вас, нужно срочно позвонить по телефону знакомому.

Мира удивленно взглянула на бывшего следователя, но промолчала. Тарас Адамович встал из-за стола и направился к выходу с террасы, где, словно атлант, подпирающий небо, стоял метрдотель. Назимов перевел ироничный взгляд на молодого следователя. Тот мгновенно посерьезнел и начал с нападения:

— Как вы охарактеризуете ваши отношения с Верой Томашевич?

Назимов сощурил глаза и насмешливо ответил:

— Как романтические.

Это было последнее, что услышал Тарас Адамович краем уха из их разговора. Он вовсе не выдумал о телефонном звонке. Оставалось только надеяться на то, что тот, кому он собрался звонить, все также верен своим традициям. Бывший следователь мысленно поблагодарил Бернара Семадени за то, что кондитер, во-первых, выкупил для своей кофейни первый номер телефона — заказать столик в «Семадени» можно было по номеру 1, а во-вторых, что главный следователь сыскной части Киевской городской полиции титулярный советник Александр Семенович Репойто-Дубяго привык проводить пятничные вечера за одним из мраморных столиков кофейни на Крещатике. И вот он уже слышит в телефонной трубке ответ. Тарас Адамович представился, попросил пригласить к телефону постоянного посетителя кофейни, и, услышав «одну минуту», вздохнул облегченно.