Залог страсти - Бертрис Смолл

Глаза Джин на мгновение широко раскрылись. Хотя она уже два месяца служила хозяйке, все же никогда не видела ее в костюме Евы.

Но Джин тут же усмехнулась.

Сегодня утром Ангус насвистывал, когда спускался в зал. Разве не все мужчины одинаковы в своих потребностях? Ангус обнаружил, что некрасивая жена наделена идеальным телом, и очевидно, этого достаточно, чтобы привести его в такое прекрасное настроение.

– Вам нужна ванна, – сказала она.

– Сегодня вечером. Сейчас я обойдусь тазиком с водой. Не хочу заставлять мужа ждать, – пробормотала Анабелла, уже наливая воды в тазик.

– Только смойте кровь с бедер, – посоветовала Джин и тут же поспешно собрала с кровати окровавленные простыни.

Боже милостивый! Сколько коричневых пятен! Ангус действительно выполнил долг перед Дуном, и Анабелла вовсе не выглядела несчастной. Скорее счастливой. На губах ее играла легкая улыбка. Умываясь, она напевала.

Джин выложила свежую сорочку, чулки, штаны, полотняную рубашку и подбитую мехом куртку с рукавами. Сапожки она поставила у постели, где быстро одевалась Анабелла.

– Пойти сказать Ангусу, что мы сейчас спустимся? – спросила она.

– Да. Но потом возвращайся, помоги мне с сапожками и волосами.

Джин торопливо вышла, унося простыни. Отдала их прачке, которая, увидев пятна, вопросительно взглянула на Джин.

– Ни слова, – предупредила та. – Дело сделано, и это главное.

Прачка молча кивнула. Она не собиралась сплетничать и этим самым уничтожить все шансы на будущее Уны.

Джин вернулась в зал и сказала брату:

– Леди спустится, как только я надену ей сапожки и заплету волосы.

– Я подожду во дворе, – кивнул Ангус.

Джин снова побежала в покои хозяйки и помогла ей натянуть сапожки. Расчесала длинные пряди и заплела в одну косу.

– Не уезжайте слишком далеко, – предупредила она Анабеллу, протягивая пару ярко-красных перчаток для верховой езды из оленьей кожи. – Иначе все разотрете до крови. Он во дворе.

Анабелла почти слетела вниз и выскочила во двор, где граф уже сидел на коне. Конюх помог ей сесть в седло. Сноу нетерпеливо гарцевала, готовая пуститься вскачь.

– Я готова, милорд, – сказала Анабелла. Их глаза встретились.

Они ускакали. Анабелла увидела, что стада овец и коров вернулись с летних лугов и паслись на ближних пастбищах. Скот разжирел на обильных кормах. Когда пойдет снег, граф прикажет перевести животных в сараи, чтобы защитить от волков, рыщущих по промерзшим холмам.

– Как ты себя чувствуешь сегодня утром? – вежливо спросил граф.

– Так же хорошо, как, надеюсь, вы, милорд.

– Значит, вам понравились наши постельные игры, мадам? – усмехнулся он.

– Как, надеюсь, и вам, милорд, – повторила она.

Он пристально вгляделся в ее безмятежное лицо, но, заметив в глазах веселые искорки, рассмеялся:

– Дерзкая вы особа, мадам.

Но тут взгляд его упал на ее округлые маленькие грудки, и он почувствовал, как просыпается дремлющая плоть. Как сладки эти груди, вкус которых он помнит. Не будь утро холодным и ветреным, он поддался бы искушению взять ее на склоне холма, среди зарослей вереска.

Ангус представил, как она раздвигает ноги и стонет от наслаждения, когда он наполняет ее.

И снова его поразила сила желания к ней. Он с трудом этому верил. Но не мог ждать до ночи, чтобы снова получить ее. Да и стоит ли ждать?

– Думаю, пора повернуть обратно, – сказал он.

– Догони!

Сноу рванулась назад.

Удивленный Ангус пустил жеребца в галоп. Она лукаво улыбалась, радуясь, что у нее есть фора. Но ей удалось обогнать его совсем ненамного. Копыта прогрохотали по мосту. Они влетели во двор. Конюхов нигде не было видно. Анабелла, смеясь, соскользнула на землю и повела Сноу в полутемную конюшню. Ангус последовал за ней.

Они молча расседлали лошадей, растерли и наполнили кормушки овсом и сеном. Когда она вышла из стойла Сноу, закрыв за собой дверцу, граф зашел ей за спину и легонько обнял. Она слабо запротестовала, когда он потянул ее в пустую конюшню и уложил лицом вниз на вязанке сена.

– Есть больше, чем один способ соития, мадам! – прорычал он ей на ухо, возясь с пуговицами на ее штанах, расшнуровывая рубашку и стягивая штаны. Открылась соблазнительная попка.

– Ангус! – взвизгнула она. – Что ты затеял?

Вместо ответа он расстегнул собственные штаны, с тихим шелестом упавшие на пол.

– Воспоминания о прошлой ночи преследуют меня, – прошептал он. – Я должен взять тебя, Анабелла. Должен!

Он резко раздвинул ее ноги и сжал бедра.

Сердце бешено колотилось в груди Анабеллы, но она была скорее взволнована, чем испугана. И тут его набухшая плоть скользнула в ее лоно.

– Иисусе! Ты уже мокра! – простонал он, входя еще глубже, наслаждаясь прикосновением ее ягодиц. Сжав ее груди, он стал медленно двигаться. Мышцы лона стиснули его плоть, отчего вожделение в нем закипело.

Она инстинктивно выгнула спину. Какое восхитительное безумие, когда тебя берут сзади. В темной конюшне, как какую-то молочницу или служанку! Но о, как это великолепно!

Он стал двигаться быстрее. Входить глубже. Голова Анабеллы уже кружилась от вожделения. Его горячее дыхание обжигало ее ухо.

– О, Ангус, – почти всхлипнула она. – Хорошо! Как хорошо! Не останавливайся!

Какую шутку сыграл над ним Господь! Послал Ангусу деву, казавшуюся кроткой, как ягненок, но на деле самую страстную из всех ему известных женщин. Она была огнем, опалявшим его душу.

– О да! Да! – вскрикнула Анабелла, когда ее возбуждение достигло пика.

– Иисусе! Иисусе! – простонал он, готовый взорваться от наслаждения.

Страсть между ними горела все жарче. Они растянулись на вязанке сена. Оба тяжело дышали, пытаясь обрести ясность ума. Его пальцы стиснули ее груди, когда последние капли семени вяло вытекали в ее лоно а она пыталась продлить наслаждение.

Наконец Анабелла громко вздохнула.

– Кто-то может войти, – напомнила она.

– Да, – согласился он, медленно поднимаясь и застегивая штаны. Потом поднял жену и помог ей привести костюм в некое подобие порядка. Но прежде чем отпустить, не мог не поцеловать ее. Потом оба как ни в чем не бывало вышли из конюшни.

– Значит, можно соединяться повсюду, – заметила Анабелла абсолютно спокойно, словно продолжая беседу.

– Да. В любом месте, в любое время.

– Я всегда считала, что подобные игры совершаются в темноте и только в спальне, – покачала головой Анабелла.

– Вы предпочитаете, чтобы было только так, мадам? – спросил он.