Залог страсти - Бертрис Смолл

– Матерь Божья, милорд, конечно, нет! Я жду еще более восхитительных сюрпризов! Вы обещали научить меня всему, чем можно угодить вам. И я обещаю, муж мой, что буду самой прилежной ученицей.

– Ради всего святого, прекратите, мадам, – взмолился он. – Вы снова возбуждаете во мне желание, а у меня сегодня много работы.

– В таком случае не заставляйте меня долго ждать сегодня ночью, – предупредила она. – Мне не терпится начать учебу.

С этими словами она присела перед ним и поспешила уйти.

Голова Ангуса шла кругом от похотливых мыслей, которые пробудили в нем ее слова. Он снова попытался понять, какое волшебство она применила, чтобы заставить его почувствовать вожделение, присущее только молодому бычку в разгар лета. Но тут он понял, что ему все равно. Ведь взаимное вожделение – это прекрасно. Если они будут продолжать так, как сегодня, у них появится много детей. И старая, и новая церкви считали, что единственное предназначение женщины – рожать детей.

И все же он точно знал, что его вечно мрачный отец и веселая француженка-мать любили друг друга и наслаждались в постели. Сможет ли он полюбить Анабеллу? Или его чувства к ней – всего лишь обычная похоть?

Настал декабрь. Анабелла постаралась сделать его самым счастливым месяцем для обитателей Дуна, поскольку в декабре было много праздников. Пастор Блейн хотел осудить все это веселье. Но молодая графиня не позволила.

– Нет ничего дурного в том, чтобы праздновать пришествие Господа нашего и его рождение.

– Но слишком обильные пиры и танцы – грех, миледи, – расстроился священник.

– Разве грешно благодарить Бога за то, что послал нам своего возлюбленного сына? Грешно накормить бедных и раздать подарки тем, кто хорошо служил нам? Нет! Я не могу допустить подобные мысли, и вы, разумеется, сами этому не верите.

Ее слова были весьма разумны, и как может Господь оскорбиться при подобных обстоятельствах?

Пастор Блейн смирился. Он слышал, что в замке на обед будет оленина и граф откроет бочонок собственного виски.

– Но даже пируя, мы должны помнить о Господе, – сказал он.

– Разве вы не произносите благословение каждый раз, когда сидите за высоким столом? – удивилась она.

– Да. Но кто делает это, когда меня нет?

– Мой муж, конечно, – пожала плечами Анабелла.

Удовлетворенный пастор даже помог украсить зал сосновыми ветками и омелой. И лично наблюдал, как вносят в зал рождественское полено. Мало того, одобрил графиню, когда та назначила управителя Мэтью Фергюссона князем беспорядков. Каждый день в замке пировали, если не считать нескольких дней поста и молитвы, по-прежнему соблюдаемых старой церковью, поскольку Фергюссоны все еще оставались католиками. К собственному изумлению, пастор Блейн одобрил и эти дни.

Ангус с трудом отрывался от жены. Дня не проходило, если не считать тех, в которые ее связь с луной прерывалась, чтобы он не лежал между ее бедрами, по крайней мере два или три раза ежедневно. Он брал ее в библиотеке, на полу, у огня. Как-то увлек ее в темный чулан для белья. Конюшня стала любимым местом их встреч. Не успевали слуги убрать посуду со стола, как лорд и леди исчезали из зала.

– Ты словно зеленый юнец со своей первой девкой, – брезгливо сказал как-то Мэтью. Перед этим он слышал, как Анабелла хихикает, а брат натужно рычит в темном углу зала.

Они не слышали его. Но было чертовски очевидно, чем они занимаются, и когда брат, пыжась, подобно петуху, появился из полумрака, Мэтью не выдержал.

– Не могли бы вы ограничить свою похоть хотя бы спальней и ночным временем? – выпалил он.

– Это ты постоянно поощрял мои слабые усилия, – с ухмылкой напомнил Ангус. – Хочешь сказать, что ты ограничиваешь свою похоть спальней и ночным временем?

При виде выражения лица брата он оглушительно захохотал.

– Полагаю, я просто удивлен, что такая женщина может вызвать в тебе столь неудержимую страсть, – съязвил Мэтью.

Ангус понимающе хмыкнул:

– Пусть Анабелла некрасива, братец, но тело, данное ей Господом, великолепно. Мне стоит лишь подумать о ней, как я готов к бою. Кроме того, моя сладкая жена более чем готова разделить нашу страсть. Перед ней невозможно устоять, и поскольку я не вижу причин противиться вожделению, то и сдаюсь перед ее чарами. Я начинаю верить, что ты вполовину бы не был так угрюм и мрачен, если бы жена делила с тобой постель в холодные зимние ночи.

– Ба! – фыркнул Мэтью. – Поскорее надели ее ребенком и прекрати так наслаждаться собой и своей женушкой.

Граф снова рассмеялся:

– В свое время, младший брат. В свое время.

Едва минула Двенадцатая ночь, как в Дуне появился Джеймс Хепберн, граф Босуэлл.

– Я приехал отвезти вас обоих ко двору, – объявил он Ангусу и Анабелле. – Королева ждет ребенка. Дарнли – просто свинья и отвратительно ведет себя, потому что она не хочет коронации и графы весьма неспокойны, а это дурной знак.

– И ты втянешь нас в эту ситуацию? – рассердился Ангус. – Нет.

– Ей нужно отвлечься. Увидеть новые лица. Она часто спрашивает о тебе, Ангус, и хочет встретиться с человеком, который так облегчил ей проведенное во Франции детство.

– Откуда тебе это знать? – взорвался Ангус. – Даже твой отец не знал цены графского титула, полученного мной от вдовствующей королевы.

– Не знал. Она сама мне сказала, – признался Босуэлл.

– Ты настолько близок к королеве, Джейми? – удивился Ангус. – Значит, играешь в опасные игры, и думаю, тебе пора остановиться.

– Я предан королеве. Ни один человек в Шотландии, кроме меня, не может этим похвастаться. Даже ее дорогой брат Джеймс Стюарт, граф Морей, за которым водится прелюбопытнейшая привычка исчезать, когда грядут неприятности. Мой отец позволил любви к Марии Гиз и своему разочарованию ее отказом выйти за него превратить его в государственного изменника и запятнать имя Хепбернов. Всю жизнь я пытался стереть это пятно. Какова бы ни была судьба Марии, я останусь рядом с ней. Верный до самой смерти.

– А женщина, на которой ты должен скоро жениться? Что будет с ней? – вырвалось у Ангуса.

– Ты, конечно, приедешь на свадьбу, – кивнул Джеймс, избегая прямого ответа. – Королева тоже будет. Идеальное время, чтобы появиться при дворе. Побудете с ней несколько недель, добьетесь ее милости и вернетесь в Дун. Это простая вежливость, Ангус. Ничего больше. Кроме того, там будет моя сестра Дженетт. Она будет счастлива иметь еще одного человека, которому может пожаловаться на мою женитьбу. Пока у меня не будет сына, наследником остается ее сын, мой племянник Френсис. Она готова на все, лишь бы он заполучил титул графа Босуэлла, – смеясь, пояснил Джеймс. – Но пусть не волнуется. Мой брак с Джин Гордон – не любовный союз. Его хотят королева и Джордж Гордон. Он считает, что через меня усилит свое влияние на королеву. А королева думает, что таким образом приобретет преданность одного из самых могущественных лордов севера. Гордоны теперь получили прощение за последнее восстание.