В начале было кофе. Лингвомифы, речевые «ошибки» и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке - Светлана Гурьянова

class="text-author">(А. П. Чехов, «Письма Александру Павловичу Чехову», 1892 г.)

«В то время как я живу в Западной Европе с аристократами и кушаю устриц и тюрбо, ты должен есть чечевицу и помнить, кто ты есть».

(А. П. Чехов, «Письма Александру Павловичу Чехову», 1897 г.)[145]

Итак, в XIX веке слово «кушать» было более-менее нейтральным. Но на рубеже XIX–XX веков отношение к слову меняется, и это начинают отражать словари.

В кратком толковом словаре П. Е. Стояна (1913 г.) все по-прежнему:

«Кушать что – проглатывать, разжёвывая, = есть. Пить, выпивать: они изволят чай кушать»[146].

В словаре присутствуют пометы «нар.» («народное»), «непр.» («неправильно»), но возле слова «кушать» их нет.

А вот автор изданного примерно в те же годы «Словаря неправильностей» В. Долопчев, напротив, очень ради– кален: он относит слово «кушать» именно к неправильностям и предлагает заменять его на «есть», причем в любых формах и контекстах. Он приводит примеры «Собака кушаетъ быстро» и «Кушать хочешь?»[147] в качестве ошибочных; правда, никак не объясняет свои рекомендации.

Что же произошло?

Вероятно, в речи образованных людей изменилась стилистическая окраска слова.

«Кушать», судя по Корпусу, в XVIII–XIX веках был глаголом вполне нейтральным, хоть и более вежливым, чем «есть». Но постепенно в языке интеллигенции градус учтивости «кушать», видимо, начинает расти, и слово продвигается выше по стилистической лестнице, становится еще более вежливым и учтивым.

Скорее всего, из-за этого и возникли претензии к форме первого лица («кушаю»): если слово высокое и учтивое, то оно начинает осознаваться как не вполне удачное и слишком вычурное по отношению к себе.

Например, Георгий Иванов в автобиографическом эссе «Закат над Петербургом» (1953 г.) пишет:

«Сказать “я блистал” так же невозможно, как “я кушал”. Известно, что глагол “кушать” спрягается так: я ем, ты кушаешь, вы кушаете…»[148]

Похоже высказывается Корней Чуковский в книге о русском языке «Живой как жизнь» (1962 г.):

«Очень коробило меня заносчивое выражение я кушаю. В мое время то была учтивая форма, с которой человек обращался не к себе, а к другим.

– Пожалуйте кушать!

Если же он говорил о себе: “я кушаю” – это ощущалось как забавное важничанье»[149].

С другой стороны, в речи крестьян и малообразованных людей со словом «кушать» не произошло ничего. Его продолжили использовать как нейтральное, недаром в многочисленных примерах литературы второй половины XIX–XX веков оно вложено в уста людей из народа. Но сам факт того, что это слово «из низов», тоже отвращал от него тех, кто хотел похвастаться своим образованием.

В советское же время нелюбовь к «кушать» была закреплена борьбой против «мещанства», в том числе языкового. Авторы книг о языке и культуре речи считали своим долгом высказаться против слишком, по их мнению, манерных и слащавых слов, ведь советскому человеку слишком учтивым быть не пристало. Тогда же возник миф о «лакейском» прошлом слова «кушать» – вероятно, просто из-за известности фразы «кушать подано».

В итоге глагол оброс просто немыслимым количеством противоречивых ограничений. Вряд ли найдется еще одно такое же слово, которое нельзя было бы использовать 1) в первом лице; 2) мужчинам и/или о мужчинах; 3) вообще в любых контекстах, кроме вежливого обращения к гостям. И сама уникальность этих ограничений говорит о том, что для языка они неестественны.

Сейчас стихия языка явно прорывает пуристскую плотину: слово «кушать» звучит все чаще, и очень многие люди, в том числе образованные, уже не чувствуют, что с ним что-то не так.

И напомню, ограничения по поводу «кушать» не проникли в язык людей «из народа», а сейчас по отношению к их речи, к счастью, презрения становится уже меньше. Граница между литературной нормой и просторечием размывается – и это не хорошо и не плохо, это просто факт.

Я провела опрос в моем блоге (а меня читают образованные люди, которые интересуются языком) и спросила, как читатели относятся к слову «кушать». Результаты оказались очень красноречивы:

41 % (1236 человека) – «люблю, использую в разных контекстах»;

39 % (1163) – «использую иногда, но с ограничениями»;

16 % (483) – «не использую, но в речи других слово не раздражает»;

4% (116) – «ненавижу “кушальщиков”».

Отдельный опрос я сделала для тех, кто использует слово с ограничениями. Какие же это ограничения?

40 % (390 человек) – «использую “кушать” только с родными и друзьями»;

35 % (341) – «использую только с детьми»;

19 % (191) – «не использую формы 1 лица»;

6% (63) – «говорю “кушать” только гостям при вежливом приглашении к столу».

Судя по опросу, реальное употребление слова совсем не соответствует даже современным словарным рекомендациям: мало кто использует его только при вежливом приглашении к столу и избегает форм первого лица. Большинство употребляет глагол «кушать» без ограничений или считает скорее домашним, интимным словом, предназначенном для друзей, семьи или детей.

Алексей Пивоваров[150], автор ютуб-канала «Редакция», в фильме о тиктокерах отметил[151], что все они говорят «кушать» вместо «есть». И ведь это очень разные молодые люди: как из обеспеченных семей, так и из бедных, как имеющие высшее образование, так и школьники.

Похоже, на наших глазах окраска слова «кушать» снова меняется: стилистические качели качнулись в обратную сторону, и наблюдать за этим чрезвычайно интересно. Да, слово пока еще нельзя назвать нейтральным, но движение его к нейтральности заметно и неуклонно.

Об этом в книге «Лингвистические детективы», впервые изданной в 2002 году, написал Николай Шанский – видный советский и российский лингвист, доктор филологических наук, автор словарей:

«Кажется очень субъективным и произвольным наклеиваемый иногда ярлык неправильности даже по отношению к личным формам этого глагола <…>. Право же, никакой манерности и тем более слащавости формы кушаю, кушаешь, кушает и т. д. сами по себе не имеют. В их недоброжелательной оценке со стороны говорящих (а не только справочников по практической стилистике русского языка) в свое время сказалось отношение народа к господам (ведь господа не ели, а кушали!). Но с тех пор, как и во многих других словах, в глаголе кушать постоянно происходит процесс стилистической нейтрализации, стирающий в нем этот особый “неприязненный” обертон.

Современная речевая практика, в том числе и практика печати, свидетельствует, что слово кушать постепенно становится самым обыкновенным и привычным синонимом слова есть»[152].

Конечно, такое положение вещей может раздражать тех, кому со школьной скамьи прививали ненависть к «кушать», – но, возможно, их немного смягчит тот факт, что его использовали Гончаров,