Сила, способная изменить мир. Душа - Элиза Полуночная

На нежити были остатки одежд и брони. Были там и рыцари, удерживающие в костлявых руках мечи и кистени, и скелеты, опутанные остатками чёрных балахонов, так любимых некромантами. Те, кто при жизни сражался друг с другом, после смерти шли рядом, лишенные не только воли, но и права на упокоение. Воистину, смерть уравнивала всех.

— Вэн аэнье, — Аньюриэль взмахнула посохом. Огненная птица широко расправила крылья, сметая мертвецов. Умертвия с воем катались по земле, но быстро затихали, уже навсегда. Лишь ветер поднимал в воздух клочья пепла.

— Эффектно, — одобрительно покачал головой Бединер.

— Это не зомби, так что не проблема, — отмахнулась чародейка.

— Это отвратительно! — возмущался Лансель. — Эти рыцари отважно сражались не для того, чтобы их останки были осквернены некромантами. Я удавлю эту тварь голыми руками!

Рыцарь ускорился, шумно клацая доспехами. Решимости Ланселя можно было позавидовать. Аньюриэль и Бединер переглянулись. Мужчина улыбнулся ей и зашагал вслед за своим капитаном. Чародейке ничего не оставалось, кроме как поспешить за ними. День только начинался, а туман, наверняка, готовил им ещё много сюрпризов.

***

К ночи заморосил мелкий противный дождь. Нужно было искать место для ночлега, вот только плато имело неприятную особенность — оно было отвратительно плоским. Даже деревья встречались небольшими рощами чахленьких берёзок, которые годились разве что на дрова. Никаких пещер, чтобы укрыться от дождя, и тем более постоялых дворов. От последнего Аньюриэль не отказалась бы. Прибыв в Берн, она полагала, что потратит пару дней на поиски в библиотеке, что будет ночевать в гостинице и попробует бернийскую кухню во всех её проявлениях. Увы, вместо удобной кровати с мягкой периной была земля с походным плащом, который был и простынёй, и одеялом, а вместо изысков кулинарии — супчик из травы и остатков крупы. Приготовлением шедевра походной кулинарии занимался Бединер. Рыцарь оказался по-мужски аскетичен и привычен к тяготам пути, так что весело насвистывал какой-то мотив, напоминающий что-то из репертуара менестрелей, кроша в котелок какие-то луковицы, которые насобирал в заводи неподалёку.

Аньюриэль порой задумывалась о том, что сейчас чувствуют её спутники. Каково это, вернуться к жизни спустя годы? Каково это понять, что самое важное, за что ты отдал жизнь, вновь под угрозой, ведь тот, с кем ты боролся, вернулся? При этих мыслях в груди возникало тошнотворное ощущение собственного бессилия и бесполезности борьбы. Усилием воли отогнав упадническое настроение, она принялась за колдовство.

Проблема была в том, что из-за мороси, грозящей перерасти в дождь, защитный круг из соли и трав просто размокнет. Анью достала атлас, рассматривая пометки о заклинании, которое удерживало воду над Морайей. Идея была простая — повторить чары над ними, соорудив что-то наподобие купола. Лансель задумчиво наблюдал за тем, как она двигает руками, сплетая нити магии. Не обошлось и без сложности: она не знала, как именно строится это заклинание, ведь видела лишь результат. Пару раз вся конструкция с хлопком разваливалась, но при помощи Энвисы она смогла-таки разобраться, и получился вполне действенный магический купол. Пусть размах колдовства и не был таким, как над древним городом, но им много и не нужно.

— Так, теперь аккуратно опускай его на землю, — руководила Энвиса.

Пальцы уже немели от напряжения. Посох, зависший в воздухе, вибрировал. Аньюриэль чуть повела кистями рук. Магическая сеть тянула огромное количество силы, хотя сам купол был небольшой. Аккуратно опустив свое творение и закрепив его на месте, чародейка взмахнула рукой, очерчивая окружность в земле.

— Соли, — дала она отмашку Ланселю. — И лучше побыстрее, а то солнце уже почти зашло.

Призраки не заставили себя ждать. Едва последний луч света погас на небосводе, белёсые силуэты начали появляться в тумане и собираться возле купола. Заклинание тускло мерцало, сдерживая туман и морось, временами переходящую в мелкий дождь.

— Лансель, почему ты предал нас? — репертуар мертвецов не отличался разнообразием.

— Будь ты проклят!

— Они бы хоть что-то новое придумали, — отмахнулась Аньюриэль, присаживаясь к костру.

— Они заблуждаются, лэри, — покачал головой Бединер. — Капитан сделал то, что должен был. Иногда на войне приходится принимать тяжелые решения.

— Бойся, Лансель, — призраки, не имея возможности добраться до них, бесновались за соляным кругом. — Галахан не забыл, как ты его предал!

— Ты бросил нас умирать!

— Ты предал нас!

— Галахан тоже воскрес?! — изумился Бединер.

— Не знаю, — покачал головой Лансель. — Но если так, то, надеюсь, он будет на нашей стороне.

Бединер разлил по мискам жидкую похлёбку. Суховатая лепешка была не то чтобы приятным дополнением, но радовала в разы больше, чем стенания призраков вокруг. Нежить совсем не заботило, что от мерзких завываний портится аппетит. Да и аппетита как такового не было. Бединер оказался никудышным поваром, хотя сам он похлёбкой остался доволен. Аньюриэль хлебала постный, совершенно несолёный суп и старалась не кривиться, чтобы не обидеть рыцаря.

— Это — моя первая еда после того, как воскрес. Такая вкуснятина, — вдохновенно пробормотал мужчина, активно орудуя ложкой.

— Лансель, — шепнула чародейка. — У тебя остался тот порошок, которым ты круг обсыпаешь?

— Да, конечно, ещё на несколько ночей нам хватит, а там, надеюсь, мы уже доберёмся до Моргреда, и обережный круг больше не понадобится, — рыцарь потряс увесистым мешочком.

— Дай-ка, — чародейка выхватила мешок и, прежде чем мужчина успел возмутиться, бросила пару щепоток смеси в тарелку.

— Ты что творишь?! — шипел на неё Лансель.

— Так вкуснее, — Аньюриэль демонстративно загребла ложкой побольше гущи и отправила в рот.

— У тебя ужасные пробелы в воспитании, — Лансель с гордым видом принялся за ужин. Съев пару ложек, он нахмурился и, пока Бединер не обращал на них внимания, поглощённый ужином, сыпанул и себе в тарелку пару щепоток соли. Аньюриэль старательно делала вид, что ничего не заметила, и улыбалась уголками губ.

Морось переросла в ливень, но купол сдерживал потоки воды, не давая промочить их или растворить обережный круг. В шуме дождя потонули и завывания нежити. Призраки, поняв, что на них не обращают внимания, вопили уже не так активно, хотя и не отступили. Дежурить решили по двое. Бединер лёг спать первым — всю прошлую ночь он не спал, отбиваясь от умертвий, да и день на ногах давал о себе знать. Мужчина устроился на своём плаще поближе к костру и, хоть и спал, но всё равно держал руку на рукояти боевого топора. Во сне черты его лица разгладились, отчего он выглядел совсем юным. Анью задумчиво смотрела на спящего человека и размышляла о том, как несправедлива бывает война. Бединер был так молод, когда умер… Отрадно было знать, что ему дали второй шанс.

— Все эти разговоры