Овсянка, мэм! - Анна Орлова

– Вы же медсестра, – ухмыльнулся он. – Заботиться о больных – ваш долг.

Роуз вспыхнула.

– Я нахожусь на службе у леди Присциллы. Почему бы вам, мистер Хьюз, не попросить о помощи… скажем, леди Сибил?

Леди Сибил выразительно потерла перебинтованную лодыжку.

– Боюсь, я сама прикована к постели. Придется вам, милый Родди, обойтись горничной.

Лицо у Родерика стало таким, что Леона прыснула и заявила бестактно:

– Натянули вам нос!

Очевидно, вынужденное молчание на пользу ей не пошло.

Леди Присцилла произнесла чопорно, хотя в глазах ее плясали бесенята:

– Благодарю за теплый прием, Родерик. Полковник Хьюз. До свидания.

И мы с невыразимым облегчением покинули избранное общество.

В гостях хорошо, зато дома не подсыплют яду!

В «Ивах» я первым делом помчалась в сад, даже не сменив туфли. Перед отъездом я выдала садовнику подробные инструкции, но это же Джоунс! С него станется подкормить цветущие лобелии азотом или сотворить глупость еще похлеще. Ума не приложу, зачем леди Присцилла его держит! Лучше бы наняла в деревне двух-трех пареньков посмышленее для грязной работы, с остальным я бы справилась сама.

Я шла по саду, подмечая детали. После дождя кое-где размыло дорожки, следовало бы подсыпать гравия. На листочках любимого персика леди Присциллы – подозрительные дырочки. Надо бы обрызгать медным купоросом, но не повредит ли это завязям? Я остановилась у искривленных гладиолусов и досадливо цокнула языком. Просила же подвязать!

Джоунса ждала выволочка. Где он, кстати?..

После долгих поисков садовник обнаружился в дровяном сарае. Он как раз воровато огляделся и принялся раскладывать на застеленных полотном поленьях охапки трав.

– Так-так, мистер Джоунс. Что это вы делаете?

Он вздрогнул, чуть не выронив пучок мяты, отер свободную ладонь о штаны и расплылся в нервной улыбке.

– А, это вы, мисс! Да вот, травки сушу.

Нет, в преступники ему путь заказан. С таким-то выразительным лицом, на котором большими буквами написано: «Я делаю кое-что нехорошее».

Не то чтобы я была такой уж ревностной блюстительницей закона – сама не без греха, – но такое спускать нельзя. Иначе вскоре Джоунс, уверившись в своей безнаказанности, станет приторговывать луковицами редких махровых нарциссов, черенками роз, орхидеями из теплицы и бог весть чем еще.

– Вижу, – кивнула я и прислонилась плечом к дверному косяку. – Но леди Присцилла ничего не говорила о сборе трав. Пожалуй, я уточню у нее.

Я повернулась, чтобы уйти, однако держалась настороже. Вряд ли он перепугается настолько, чтобы ударить меня поленом по голове, но береженого Бог бережет.

– Мисс Райт! – вскричал Джоунс таким тоном, будто я втыкала иголки ему под ногти. – Не надо!

– Значит, – прищурилась я, – продаете на сторону?

– Да кому хуже-то? – заговорил садовник с такой горячностью, что ясно было: он повторял это себе не раз и не два. Значит, совесть все-таки мучила? – Наша леди-то все равно травки не признает. Чего ж добру пропадать?

На заднем дворе и впрямь был роскошный лекарственный огородик, однако на зиму заготавливали только мяту, цветки липы да кое-какие приправы вроде базилика и чабреца.

– Тогда почему бы вам не спросить разрешения у хозяйки?

– Ну-у-у… – Его маленькие глазки забегали. – Чего леди беспокоить-то? Она небось дама важная, занятая…

Все с ним ясно. Боялся, что леди Присцилла прикроет его лавочку.

Я скрестила руки на груди.

– И кому продаете?

Он стащил кепку и принялся мять ее в руках.

– Смелее, – подбодрила я. – Должна же я узнать вашего соучастника.

– Мисс! – Джоунс от избытка чувств выронил кепку. – Да чего так-то? Чего мы плохого сделали? Ну подумаешь, не в компост я обрезанные травки покидал, а монетку заработал. Кому плохо?

– Имя, мистер Джоунс! – отчеканила я, и он сдался.

– Мисс Миллер, – выдавил он, глядя в пол.

Я чуть не упала от удивления. Рут Миллер, образец христианских добродетелей, замарана в истории с мелким воровством? Ну и ну!

Пообещав Джоунсу пока не сдавать его полиции (угроза была сказана для острастки, не более), я отправилась к леди Присцилле. У нее куда лучше получится вправить мозги садовнику, чем у местного констебля. Видела я этого раздобревшего стража порядка, курам на смех!

Леди Присцилла раскладывала карты. В домашнем клетчатом платье она выглядела не грозной волшебницей, а обычной старой девой, каких в Альбионе множество. Только проницательный взгляд выдавал, что леди Присцилла не так проста. Хотя старые девы тоже разные бывают.

– Бубновый валет… – бормотала она, хмурясь. – С дамой треф указывает на неприятности, связанные с младшими родственниками. Это я и без вас знаю, мои милые!

Она раздраженно сгребла карты, сверкнув перстнем на пальце. Темный аметист в серебре, знак королевских ведьм.

Я откашлялась.

– Простите, я не помешаю?

Леди Присцилла отмахнулась.

– Ничуть, я занимаюсь ерундой. Хотите чаю?

– Не откажусь, – улыбнулась я. – По правде говоря, за ленчем мне кусок в горло не лез.

Она кивнула.

– Ничего удивительного. Бедный Родерик! Между нами, я не слишком его люблю – Хелен донельзя избаловала сына, – но теперь на него слишком много навалилось.

– Думаю, он утешится наследством, – брякнула я и прикусила язык.

Леди Присцилла расхохоталась.

– У вас острый язычок, моя милая. – Она позвонила, чтобы принесли чай, и поинтересовалась: – Так что стряслось? Что опять натворил Джоунс?

– Вы, как всегда, проницательны, – склонила голову я.

– Нетрудно было догадаться.

Старая леди взглядом указала на мои лучшие туфли (хотя скромная черная пара без каблука такого титула, по правде говоря, не заслуживала), перепачканные землей и глиной, и забрызганные грязью чулки.

Она дождалась, пока накроют на стол, и спросила с живым любопытством:

– Что он натворил на этот раз?

Я не видела смысла приукрашивать, поэтому сказала напрямик:

– Продал ваши травы сестре викария.

Леди Присцилла округлила глаза и от души расхохоталась.

– Продал! Рут Миллер! – выговорила она сквозь смех, вытирая слезы. – Насмешили вы меня, милая.

– Не думаю, что мисс Миллер в курсе… не совсем честного происхождения этих трав, – предположила я. – Зато Джоунс точно знал, что берет чужое.