Станция Одиннадцать - Эмили Сент-Джон Мандел

РЕЙМОНД: С четырнадцати лет.

ДИАЛЛО: Где тебя нашли?

РЕЙМОНД: В Огайо. Мой брат и я оказались там после того, как покинули Торонто. А когда брат умер, я осталась одна.

ДИАЛЛО: Не знал, что «Симфония» забиралась так далеко на юг.

РЕЙМОНД: Лишь однажды. Но эксперимент не удался. Они хотели расширить свою территорию, поэтому той весной прошли вниз по течению реки Моми, миновали руины Толидо, а потом по реке Оглейз добрались до Огайо и, наконец, до города, где жила я.

ДИАЛЛО: А почему ты говоришь, что эксперимент не удался?

РЕЙМОНД: Я всегда буду благодарна, что «Симфония» заехала в мой город, но для них эта экспедиция обернулась трагедией. К тому времени, как они оказались в Огайо, один из актеров умер от похожей на малярию болезни, и в трех разных местах попадали под обстрел. Одна из флейтисток получила огнестрельную рану и чуть не погибла. Они… мы… «Симфония» больше не покидала привычные земли.

ДИАЛЛО: Похоже, жизнь у вас опасная.

РЕЙМОНД: Это было много лет назад. Сейчас куда спокойнее.

ДИАЛЛО: А другие города, в которых вы бываете, очень отличаются от нашего?

РЕЙМОНД: Те, куда мы не раз возвращаемся, похожи. В некоторых мы были единожды и больше не заезжаем, ведь с первого взгляда понятно, что там дело нечисто. Все запуганы, или кто-то ест досыта, пока другие голодают, или встречаются беременные девочки одиннадцати лет, и сразу ясно, что там либо царит беззаконие, либо над городом властвует какая-нибудь секта. В некоторых местах полностью разумное, логичное управление, а когда возвращаешься в них через два года, все погружено в хаос. Везде свои традиции. Есть города, похожие на этот, где люди интересуются прошлым, где есть библиотека…

ДИАЛЛО: Чем больше мы знаем о старом мире, тем скорее поймем, что случилось во время его краха.

РЕЙМОНД: Все и так знают, что случилось. Новый штамм свиного гриппа, самолеты из Москвы, полные нулевых пациентов…

ДИАЛЛО: И все же я уверен, что историю нужно понять.

РЕЙМОНД: Справедливо. Некоторые города, как я уже сказала, похожи на этот, где люди хотят обсуждать случившееся, говорить о прошлом. В других это не поощряется. Мы заезжали в место, где дети даже не подозревают, что мир изменился. Хотя, казалось бы, телефонные аппараты и заржавевшие автомобили должны были натолкнуть их на эту мысль. Какие-то города посетить проще. Где-то выбирают мэров или специальные комитеты. Иногда власть захватывают секты; подобные города становятся самыми опасными.

ДИАЛЛО: В каком смысле?

РЕЙМОНД: Сектанты непредсказуемы. Им невозможно что-либо доказать, ведь они живут согласно своей, совершенно иной логике. Вот, например, ты попадаешь в поселение, где все одеты в белое. Я имею в виду город, где мы однажды побывали, слегка выйдя за привычную территорию, севернее Кинкардина. Местные жители говорят, что были спасены от грузинского гриппа и пережили катастрофу, потому что они высшие люди, свободные от греха. И что ты ответишь? Им ничего не докажешь. Ты просто вспомнишь семью, которую потерял, и захочешь расплакаться или кого-нибудь убить.

19

Иногда участники «Дорожной симфонии» думали, что поступают благородно. Были мгновения, когда у костра кто-нибудь воодушевленно говорил о значении искусства, и остальные той ночью спали спокойнее. А в другое время такой образ жизни казался слишком опасным и вряд ли стоящим таких усилий. Особенно когда приходилось разбивать лагерь между городами; когда враждебно настроенные жители прогоняли их, угрожая застрелить; когда актеры и музыканты шли по опасным местам сквозь снег и дождь, с ружьями и арбалетами в руках, а лошади выдыхали клубы пара; когда они дрожали от страха и холода в насквозь мокрой обуви. Или, как сейчас, в невыносимую июльскую жару, когда они двигались по дороге, обрамленной стеной леса с обеих сторон, и гадали, не станет ли этот безумный пророк и его люди их преследовать, и спорили друг с другом, чтобы отвлечься от страха.

– Я просто говорю, – произнес Дитер уже в двенадцати часах пути от Сент-Деборы, – что та цитата на первой повозке была бы куда более глубокой, если бы мы взяли ее не из «Стартрека».

«Потому что выживания недостаточно». В пятнадцать лет Кирстен сделала такую татуировку и с тех самых пор ругалась по поводу нее с Дитером. Он был настроен категорически против татуировок и утверждал, что однажды видел, как человек так заработал заражение и умер. На коже Кирстен был еще один рисунок – два черных ножичка на тыльной стороне запястья, но они волновали Дитера куда меньше за счет размера и связи с определенными событиями.

– Да, – отозвалась Кирстен, – я уже слышала твое мнение, но это все равно моя самая любимая цитата из всех текстов мира.

Она считала Дитера близким другом. Споры о татуировке давным-давно утратили накал и стали привычны.

Солнце еще не выглянуло из-за верхушек деревьев. «Симфония» двигалась вперед почти всю ночь. У Кирстен болели ноги, и она буквально бредила от усталости. Странно, думала она, что собаку пророка зовут точно так же, как собаку в комиксе. Имя редкое.

– Вот тут и проявляется проблема, – сказал Дитер. – Лучшая шекспировская актриса в округе, а ее любимая цитата – из «Стартрека».

– Какая проблема?

Кирстен казалось, что она и правда видит сон. Отчаянно хотелось опуститься в ванну с прохладной водой.

– Это точно одна из лучших цитат из телесериалов, – сказал Август. – Ты видел эту серию?

– Не припоминаю, – ответил Дитер. – Никогда особо не любил «Стартрек».

– А ты, Кирстен?

Она пожала плечами. То ли она сама что-то видела, то ли просто ей так много рассказывал Август…

– Только не говори, что не смотрела «Стартрек: Вояджер»! Серию, где Борг и Седьмая-из-девяти…

– Напомнишь? – попросила Кирстен, и Август заметно оживился.

Пока он рассказывал, она позволила себе представить, что действительно помнит все это. Телевизор в гостиной, корабль, плывущий сквозь темное безмолвие космоса, брат сидит рядом, и где-то неподалеку родители.

В начале дня устроили привал. Пророк все же устроит погоню или им было позволено покинуть город? Дирижер выслала разведчиков. Кирстен вскарабкалась на козлы третьей повозки. Из леса доносилось гудение насекомых, усталые лошади щипали траву у дороги. Сверху полевые цветы казались лишь точками на траве – розовыми, фиолетовыми, голубыми.

Кирстен закрыла глаза, и нахлынули воспоминания из раннего детства: она сидит с подругой на лужайке, и они играют в игру, где надо закрыть глаза и хорошенько сосредоточиться, чтобы прочитать мысли друг друга. Кирстен так и не избавилась от ощущения, что если мысленно потянуться, то можно кого-нибудь обнаружить. Если два человека будут одновременно стремиться друг к другу, то встретятся на середине пути. Чарли, где ты?.. Кирстен знала, что глупо пытаться. Она открыла глаза. Дорога по-прежнему пустовала. Оливия собирала цветы.