Станция Одиннадцать - Эмили Сент-Джон Мандел

– Что ты знаешь о Музее Цивилизации? – спрашивали ее.

– Немногое. Просто слышала, как о нем иногда говорят.

– Значит, Чарли и Джереми узнали о нем от торговцев?

– А еще пророк оттуда.

– У него там семья?

– Я не знаю.

– Расскажи нам о пророке, – попросила дирижер.

Он появился в Сент-Деборе вскоре после того, как «Симфония» оставила там Чарли и Джереми. Он был главой секты религиозных странников. Сперва они обустроились в «Волмарте», разбив в бывшем садово-огородном отделе общинный лагерь. Местным жителям они сказали, что пришли с миром. Некоторые отнеслись к ним с подозрением. Новоприбывшие рассказывали мутные истории о путешествиях по югу, по местности, в прошлом известной как Виргиния, и не только. Ходили слухи, что юг наиболее опасен и кишит оружием, как же сектанты там выжили?.. Однако новоприбывшие были дружелюбны и самодостаточны. Они охотились и делились добытым мясом, помогали с ежедневной работой. Их было девятнадцать, и держались они в основном замкнуто. Только спустя какое-то время местные жители заметили, что к высокому светловолосому мужчине, их лидеру, обращаются не иначе, как «пророк», и у него три жены. Никто не знал его настоящее имя. Он утверждал, что ему являются видения и знаки, пророческие сны. Его последователи рассказывали, что он родом из места под названием Музей Цивилизации, однако с детства путешествует и несет людям свет. У них была целая история о том, как они выдвинулись ранним утром, но уже через несколько часов пророк потребовал остановиться, так как узрел впереди, над самой дорогой, трех воронов. Больше никто их не видел, однако пророк настаивал, что необходимо переждать. Следующим утром они наткнулись на обломки моста. У берега реки проходили похороны – женщины пели над тремя белыми саванами. Трое мужчин погибли, когда мост обрушился в реку. «Понимаете? – говорили последователи пророка. – Если бы не видение, на их месте были бы мы».

Когда зимой в Сент-Дебору пришла болезнь, когда умер мэр, пророк добавил в свою «коллекцию» его жену и вместе с последователями перебрался на заправку в центре города. Никто не подозревал, сколько у них оружия. Истории о путешествиях по югу обрели смысл. Через неделю стало ясно, что город теперь принадлежит пророку. Почему его собаку зовут Лули, Элинор не знала.

20

В двух днях пути от Сент-Деборы «Симфония» наткнулась на сгоревший курортный городок. Пожар случился несколько лет назад, и теперь город превратился в луг с черными руинами. Между обломками зданий цвело море розовых цветов. По берегу озера тянулись скелеты гостиниц. В центре сохранилась башня с часами; стрелки навеки замерли в восемь пятнадцать.

Участники «Симфонии» осторожно продвигались вперед с оружием в руках, усадив Оливию и Элинор в первую повозку, но не встретили никаких признаков человеческой жизни. Лишь олени щипали траву на заросших бульварах, а в темных норах прятались кролики. На ужин удалось застрелить двух оленей. Туши привязали к капотам первой и второй повозок.

Дорога вдоль озера состояла из странной смеси зелени и кусков асфальта. В дальнем конце города проходила граница пожара, там деревья были выше и росли другие цветы. Дальше обнаружилось старое бейсбольное поле, и труппа устроила привал, чтобы дать лошадям попастись. Наполовину разрушенные трибуны тонули в высокой траве. Две прожекторные башни уже рухнули на землю. Опустившись на колени, Кирстен дотронулась до толстого стекла огромной лампы и попробовала представить, как внутри гудело электричество, как на поле лился поток света… На руку прыгнул сверчок.

– На них было даже больно смотреть, – сказал Джексон. Он не очень любил бейсбол, но в детстве несколько раз ходил на матчи и послушно сидел рядом с отцом на трибуне.

– Весь день собрались там стоять? – поинтересовался Саид.

Кирстен пристально на него глянула и вернулась к работе. Они косили траву для лошадей, на случай если по дороге встретится место, где животным будет нечего есть. Элинор в одиночестве сидела в тени первой повозки и фальшиво мычала под нос какую-то мелодию, сплетая и расплетая травинки. С тех пор как ее нашли, девочка почти не разговаривала.

Разведчики доложили о школе сразу за деревьями у края поля.

– Возьмите пару человек и проверьте, не осталось ли там инструментов, – приказала дирижер Августу и Кирстен.

Они отправились к школе вместе с Джексоном и альтисткой. В лесу было на пару градусов прохладнее. Под ногами стелился ковер из хвойных иголок.

– Приятно наконец убраться с того поля, – сказала Виола.

Раньше ее звали иначе, но после катастрофы она взяла новое имя в честь инструмента. Девушка тихо шмыгнула носом из-за аллергии на траву. Лес уже подобрался к парковке, а его передовой отряд начал движение к самой школе – сквозь трещины в асфальте росли молодые деревца. Стояли несколько машин на спущенных колесах.

– Давайте понаблюдаем, – предложил Август, и какое-то время они простояли у края леса. Ветер шевелил ветви. Ничто не двигалось, кроме птиц и подрагивающего на жаре воздуха. Школа была темной, погруженной в тишину. Кирстен смахнула пот со лба.

– Похоже, никого, – сказал Джексон.

– Не знаю, – буркнула Виола. – У меня от школ мороз по коже.

– Ты сама вызвалась, – заметила Кирстен.

– Только потому, что ненавижу косить траву.

Сперва они обошли здание, заглядывая в окна, и увидели разоренные классы с граффити на стенах. Распахнутая задняя дверь вела в спортивный зал. Сквозь дыру в крыше падал луч света. На полу пробивались сорняки. Когда-то здесь было укрытие или полевой госпиталь – в углу возвышалась гора сваленных коек. Позже кто-то развел костер под дырой в потолке – об этом свидетельствовал застарелый пепел, перемешанный с костями животных. Общая история места было понятна, но, как всегда, не хватало деталей. Сколько людей здесь жило? Кто они? Куда делись? Двери на противоположном конце зала вели к коридору с классами. Сквозь сломанный парадный вход проникал солнечный свет.

Участники «Симфонии» обходили помещение за помещением и везде видели только хаос и обломки. Слои граффити, неразборчивые имена, написанные объемными неровными буквами, старые послания: «Жасмин Л., если ты это читаешь, отправляйся в дом моего отца у озера. Бен». Перевернутые парты. Угол класса, потемневший от огня. Груда сломанных пюпитров на полу – а вот и музыкальный класс. Ноты, наверное, ушли на растопку костра в спортзале, как и инструменты. Зато в шкафу Виола обнаружила полбанки канифоли, а Кирстен откопала в мусоре мундштук для флейты. На северной стене кто-то написал краской: «Это конец».

– Адски стремно, – произнесла Виола.

В дверях возник Джексон.

– В мужском туалете скелет.

– Давний? – нахмурился Август.

– Давний. С дыркой от пули в черепе.

– А что ты искал в туалете?

– Надеялся на мыло.