Первое правило диверсанта - Роман Белоцерковец

Шансы равны.

Пятьдесят на пятьдесят.

Тревожить мертвецов не к добру, это знают все. Даже полудикие отшельники, прежде чем осквернить могилу, трижды плюют на правый сапог. Но я сам наполовину мертвец. Без места, без имени, без цели.

Хотя цель есть. Найти карту и воспользоваться ею.

Этим я и решил заняться — незамедлительно. Терять, кроме головы, было уже нечего.

Я сел на подмокшее тряпье, набросанное у стены. Стряхнул с волос капли и понял, что жизнь не остановилась, она приобрела новый вкус. А какой вкус она приобретет, когда выгрызу из нее середину? Меня позабавил этот вопрос. Что ж, от старого нужно избавляться с легким сердцем, а что там будет — поглядим. Пустую сумку я кинул к остальному барахлу, а письма все до одного сжег. Может, это и глупо избавляться от улик, обличающих заговор ГГО, но только на первый взгляд. Во-первых: кому бы я предъявил эти улики? Тем, на кого они указывают? А во-вторых: попадись я с этими письмами, меня, скорее всего, пустили бы в расход, уже только потому, что они вскрыты, а то, что я ознакомился с содержанием, не оставляло вообще ни малейшего шанса даже на изгнание. Так что сожжение писем — это единственный мудрый поступок, который я совершил в последнее время.

Я собрал вещи и вышел на лестницу, спустился и тут заметил то, что проигнорировал, выбегая под дождь, перепрыгивая через натянутую через порог леску. Сигнальная ракета пропала! Вместо нее стояла прислоненная к стене пустая стеклянная бутылка, на ее горлышко была издевательски накинута петля, которую я привязывал к чеке. Я разозлился и пнул по бутылке. Расчет верный. Тот, кто меня караулил, знал, что я покинул убежище. Ракета, шипя, вылетела из-за створки двери, озарив ослепляющим светом улицу.

Я усмехнулся. Не рой яму другому — сам в нее попадешь. Сам попался в собственную ловушку.

Когда ракета погасла, я вышел.

Дождь лил как из ведра, но я не обращал на него внимания, надеясь только на то, что брезент, из которого был сделан рюкзак, достаточно крепок и не пропустит влагу. Не хотелось, чтобы отсыревшие продукты испортили мне последующие трапезы. Несмотря на то что все герметично упаковано, меня беспокоило состояние чая, шоколада и особенно табака.

Так как идти было недалеко, вскоре оказался в нужном месте: темное пятно мертвой «кляксы» я заметил еще на подходе.

Остановился. Дальше переть напролом было чревато: опустившаяся на город ночь и проливной дождь были идеальными условиями для хищников, привлеченных запахом разлагающейся плоти. Еще неизвестно, что они предпочтут больше — черную холодную тухлятину или живого и теплого человека. Поэтому я благоразумно спрятался в одной из уцелевших комнат дома напротив и затаился.

Я ожидал появления любых существ, но только не двуногих и вдобавок вооруженных под завязку.

Они неожиданно вынырнули из одного из темных и узеньких переулков, во множестве вливающихся в широкий простор центральной улицы. Трое или четверо, на егерей не похожие. В темноте, сквозь пелену дождя трудно было угадать их точное количество. Еще парочка могла скрываться за углом на подстраховке.

Трое, точно трое.

Я снова егерь.

Я вглядывался через прицел и был готов открыть огонь в любую секунду.

Между тем темная троица собралась вокруг мертвой кляксы, что-то обсуждая между собой. Я не мог слышать их разговора за шумом дождя, но по поведению и жестам догадался, что они не собираются просто пройти мимо. Я посчитал это плохой затеей, так как думал быть единственным обладателем информации, валявшейся под ногами, да и лежание на острых осколках кирпича не приносило особого удовольствия. Ждать, пока вооруженная троица забьется в какую-нибудь нору, не имело особого смысла (наверняка они выставят наружное охранение для наблюдения за объектом) и обыскать пространство вокруг будет не так-то просто. К тому же темнота и проливной дождь не способствовали поискам.

Скорей всего это наемники — охотники за головами. Грязные стервятники, готовые за полпайки продать самих себя.

Я их ненавидел. И знал, что это чувство взаимно. Вооруженные стычки между егерями и наемниками хоть и не были регулярными (чаще расходились миром, приглядывая друг за другом вполглаза), но и большой редкостью их назвать все же нельзя. Иногда хватало косого взгляда, чтобы начать стрелять друг в друга. Такой опыт у меня был, и я не хотел нарываться, тем более что численное превосходство на их стороне.

Немного повозившись у мертвой туши «кляксы», они скрылись в одном из зданий на противоположной стороне улицы, и только тогда я смог немного расслабиться. Но только немного. Предстояло очень медленно, практически не шевелясь, покинуть точку моего нынешнего местонахождения, подобно таракану забиться в щель, и ждать удобного момента, чтобы улизнуть незамеченным.

Поспешный уход наемников говорил о том, что они быстро разобрались в ситуации: черная тварь сдохла не собственной смертью, кто-то ей в этом сильно помог. Разорванное в клочья пулями тело бестии красноречиво иллюстрировало картину борьбы и яростной перестрелки. И теперь наемники будут выжидать, не появится ли тот, кто ее прикончил. Не в их правилах оставлять за спиной вооруженного человека, не убедившись в своей безопасности. Это было общим правилом поведения в разрушенном городе, я бы на их месте поступил точно так же.

Это сильно усложняло мне жизнь, но выбирать было не из чего, оставалось лишь прикинуться мышкой и тихо-тихо лежать в своей норке. Только бы не выдать себя случайным неосторожным движением. Шансов против троих боевиков у меня было не очень много, даже несмотря на непрошедшие зря годы обучения в егерской школе и отличную экипировку.

Я следил за улицей с одной стороны, конкуренты — с другой. У кого на дольше хватит терпения. Похоже на старую незатейливую игру «кто кого пересмотрит». Только в данном случае — кто дольше выдержит утомительное созерцание дождливой ночи. Я надеялся выйти из нее победителем, второе место меня не устраивало.

В то время, пока мы боролись друг с другом на невидимом фронте, жизнь брала свое. Глухое урчание послышалось в нескольких метрах от небольшой ниши в развалинах, где я укрывался. Я напрягся в ожидании новой напасти. Но падальщики не заинтересовались мной.

Несколько теней, прижатых к земле, устремились в сторону туши, лежащей посреди улицы, и начался пир. Решив, что это зрелище не стоит внимания, закрыл глаза, чтобы немного отдохнуть перед предстоящим противостоянием.

Днем навряд ли удастся вздремнуть хотя бы полчаса.

Когда темнота вокруг потеряла плотность, превратившись в предрассветные сумерки, я открыл глаза и попытался размять затекшие конечности. Сделал это с трудом. Дождь все еще лил, но уже не так ожесточенно, как раньше. Улица внизу превратилась в шумящий пенистый поток, смывший все, в том числе следы ночного пиршества. Но вершина сооруженного мною керна виднелась над водой, и это значило, что гнусавый все еще находился в своей могиле и, возможно, при нем карта. Оставалось дождаться, когда спадет вода, наемники снимутся с места и проверить так ли это на самом деле.