Ангелы Опустошения - Джек Керуак

– Прощай Пэт, как-нибудь увидимся, аста ла виста, – и обоим: – Адиос,[34]– а Чарли отвечает:

– Опусти мне открытку.

– С видами?

– Ага, любую – (потому что я договорился чтобы последние чеки мне отправляли почтой в Мексику) (поэтому позже с самого донышка мира я и впрямь послал ему открытку с ацтекским красным головным убором) – (за что я вижу меня стебают все они втроем, Герке, О’Хара и Чарли: «У них там они тоже есть», имея в виду индейские рожи) —

– Прощай Чарли, – а я так и не узнал как его фамилия.

Я на дороге, после того как они уезжают, иду полмили пешком чтобы свернуть за поворот и скрыться у них из глаз когда они вернутся – Вот едет машина не в ту сторону но останавливается, в ней Фил Картер который постоянно в лодке на озере, старая добрая сезонная душа, такой же искренний и широкий как угодья к востоку, с ним едет 80-летний старик – этот яростно и упорно смотрит на меня своими огненными глазами —

– Джек, хорошо что встретились, – это мистер Уинтер он построил хижину на Пике Опустошения.

– Отличная хижина, мистер Уинтер, вы знатный плотник, – и я на самом деле не льщу ему, вспомнив ветра лупившие по такелажу на крыше когда сам дом, утопленный в бетоне стальными стержнями, даже не пошелохнулся – лишь только когда гром потряс всю землю и в 900 милях к югу в долине Милл-Вэлли родился еще один Будда – мистер Уинтер яростно прожигает меня своим освещенным взглядом, и ухмылка широченная – как у старины Конни Мэка – как у Фрэнка Ллойда Райта – Мы жмем друг другу руки и расстаемся. Фил, это тот мужик который читал по радио письма мальчишкам, нет ничего печальнее и искреннее такого чтения « – и Мама хочет тебе сообщить что Джж – дж – Джилси родился 23 августа, такой славненький мальчонка – И здесь говорится» (встревает Фил) «не очень правильно написано, мне кажется твоя Мама что-то не так решила написать» – Старина Фил из Оклахомы, где неистовствуют «Черокские Пророки» – Он отъезжает прочь в своей гавайской спортивной распашонке, с мистером Уинтером (Ах Энтони Троллоп[35]), и я его больше уже никогда не вижу – Лет 38-ми – или 40-ка – сидел у телевидения – пил пиво – срыгивал – ложился спать – просыпался с Господом. Целовал жену. Покупал ей маленькие подарки. Ложился спать. Спал. Водил лодку. Плевать хотел. Никогда не жаловался. И не критиковал. Никогда не говорил ничего кроме простых обычных разговоров о Дао.

Я иду эти полмили за жаркий полыхающий поворот, солнце, марево, весь день автостопа с тяжелым рюкзаком будет опален солнцем.

Собаки облаивают меня с ферм но меня не тревожат – Старый Навахо Джеко-Яки Чемпион Ходьбы и Святой Самопрощенной Ночи топает себе дальше к темноте.

За поворотом наверняка так что Пэт и Чарли не будут надо мною смеяться, и даже может быть О’Хара с Герке где-нибудь сейчас едут и увидят тут меня, своего постоянного летнего наблюдателя, что стоит опустошенный на пустой дороге в ожидании 4000-мильного перегона – Ясный сентябрьский денек с парящим теплом, и жарковато, я вытираю лоб большой красной косынкой и жду – Вот идет машина, сигналю ей, трое стариков, проносится мимо и останавливается поодаль и я пускаюсь за ней с мешком через плечо —

– Куда едешь, сынок? – по-доброму спрашивает меня крючконосый дед за рулем с трубкой во рту – Двое других смотрят с любопытством —

– В Сиэтл, – говорю я, – по Девяносто девятой, Маунт-Вернон, Сан-Франциско, всю дорогу —

– Что ж мы можем тебя чутка подбросить.

Выясняется что они едут в Беллингэм по 99-й но это к северу от моего маршрута и я прикидываю что вылезу там где они свернут с Дороги 17 по Долине Скагит – Потом забрасываю мешок на заднее сиденье и втискиваюсь на переднее потеснив там двоих стариканов, не думая, не осознавая что тому который рядом со мной это может не понравиться – Я чувствую как он весь застывает от любопытства немного погодя, а я тем временем болтаю себя не помня и отвечаю на все их вопросы про здешнее захолустье – Ну и странные же эти трое старперов! Водитель уравновешенный, справедливый, открытый, решил жить в согласии с Богом, и остальные это знают – рядом его старейший партнер, тоже Богопослушный, но не так залипает по доброте и кротости, немного всеобще подозрителен – Все это ангелы в пустоте – На заднем сиденье такой натуральный хитрован, в том смысле что с ним все в порядке, он просто по жизни занял заднее сиденье, чтобы наблюдать и интересоваться (вроде меня) и поэтому как и во мне в нем есть немного от Дурня и еще немного есть от Лунной Богини – Наконец когда я говорю «Там наверху дует славный ветерок», чтобы закруглить долгую беседу, а Крючконосый тем временем срисовывает один за другим повороты, никто мне не отвечает, мертвая тишина, и такого меня молодого Колдуна типа наставили на путь истинный Трое Старых Колдунов чтоб я хранил молчание, ибо ничто не имеет значения, мы все Бессмертные Будды Познавшие Время, поэтому я затыкаюсь и наступает долгое молчание пока хорошая машина несется дальше а меня переправляют на другой берег Нирманакайя, Самбогхакайя и Дхармакайя все Трое Будды, а на самом деле один, рука моя ниспадает на ручку правой дверцы а ветер дует мне в лицо (и еще от впечатлительности-возбужденности того что я вижу «Дорогу» после многих месяцев среди скал) я врубаюсь в каждый домик и дерево и луг по пути, хорошенький мирок взбитый для нас Господом чтоб мы его разглядывали и странствовали и смотрели как в кино, тот же самый грубый мир что исторгнет дыханье из нашей груди и уложит нас в конце в омертвевшие гробницы, нас кто не станет жаловаться (кому лучше этого не делать) – Чеховский ангел тишины и печали пролетает над нашей машиной – Вот мы въезжаем в старый бетонный Конкрит и минуем узкий мост и тут все эти кафкианские серые цементные заводы и подъемники для бадей с бетоном в милю длиной уходящие в бетонную гору – потом маленькие американские автомобильчики запаркованные наискось монашеской деревенской Главной улицы, с жаркими вспыхивающими витринами скучных лавок, «Пятерок-Десяток»,[36]женщины в ситцевых платьях покупают пакеты чего-то, старые фермеры проминают ляжки в магазине кормов, в скобяной лавке, люди в темных очках на Почте, такие сцены я буду видеть до самых границ Феллахской Мексики – сквозь эти сцены мне придется ехать стопом и сквозь них придется оберегать мешок (на Перевале Гранта в Орегоне за два месяца до этого жирный старый ковбой на грузовике с гравием специально пытался переехать мой рюкзак стоявший на дороге, я выдернул его как раз вовремя, он лишь осклабился) (Я помахал чтобы он вернулся, потряс кулаком, слава богу что он меня не видел, это было б «Он нынче в каталажке, этот наш Бродяга Боб, раньше пил играл и грабил, а теперь он занемог») (и нет мне спасенья с широкополой ковбойской опустошенной мексиканской шляпой, сворачивая сигаретки в захудалом салуне, а потом подрежу кобылку да и дерну в старую Мексику) (Монтерей, Масатлан желательно) – Три старых обормота докатывают меня до окраины Седро-Вулли где я и вылезаю чтобы ехать стопом по 99-й – Спасибо им —