Принцесса в академии - Варя Медная

Такие букеты могли весить до нескольких килограммов. Однако позже мадам решила отказаться от ряда особо тяжеловесных моделей. Причиной послужил инцидент, когда даритель, некий раскаявшийся в измене господин, был избит его же букетом. К счастью, обошлось без серьезных увечий, а та особа его в итоге простила. Но с тех пор мадам с большей осторожностью подходит к внедрению новых моделей.

Тем не менее каталог постоянно пополняется, и раз в месяц хозяйка балует клиентов очередным букетом. Этому предшествует несколько дней, а то и целая неделя напряженной работы. По большей части столь ответственная задача ложится на мадам, но Эмилия показала мне два милых букетика, которые придумала сама. Ничего выдающегося: анютины глазки, меняющие цвет в зависимости от эмоций того, кто их держит (по ним можно определить искренность чувств кавалера, а тот, в свою очередь, сразу распознает, если девушка к нему благоволит), и настурции – на лепестках с обратной стороны нанесены темы для бесед (влюбленные часто теряются на первом свидании, поэтому для них это как находка). Хозяйке идеи понравились, среди клиентов прижились, и в итоге букеты вошли в постоянный ассортимент. Особенной популярностью они пользуются среди молодёжи.

По тону, каким всё это было рассказано, я поняла, что Эмилия искренне восхищается мадам Гортензией. И, оглядываясь вокруг, я не могла не признать, что у владелицы «Эксклюзив-нюха» природный дар. Гномы нередко специализировались в создании волшебных предметов (мои гребешки были как раз из таких. Они достались мне от мамы. Я была совсем крохой, но прекрасно помню, как она расчесывала мне волосы перед сном и пела вместе с гребнем колыбельную). Но мадам Гортензия в своём деле пошла не то чтобы дальше своих соплеменников, а, скорее, вбок, соединив магию вещи с магией жизни. Все тонкости знала, разумеется, только она сама. Даже для Эмилии дверка приоткрывалась, но не распахивалась.

Как бы то ни было, в каждый букет мадам вкладывала всю теплоту и любовь. Именно поэтому крайне важно было сохранять сердце в целости – неподходящее настроение тут же сказывалось на результате: лепестки выходили тусклыми, ароматы путаными, а музыкальные цветы фальшивили. А речь как-никак шла о бизнесе. В последнее время случаи брака участились, что было связано с Рудольфо. Постоянные клиенты не могли не замечать изменений в худшую сторону, но прощали мадам эти маленькие огрехи. Кстати, виденная мною у гномки кирка на поверку оказалась тяпкой. Но принцессе простительно подобное незнание.

После теоретической части перешли к практике. Для начала Эмилия посвятила меня в тонкости ухода за тюльпирисами и вручила лейку со специальной подкормкой, а сама вернулась к прилавку. Только я собралась приступить к делу, как раздался её возглас.

– О нет!

– Что такое?

– Всё в порядке, Ливи. – Девушка попыталась улыбнуться. – Прости, если напугала.

Я поставила лейку и подошла к ней.

– В Потерии все кричат «о нет!», когда всё в порядке?

Она перестала изображать улыбку, лицо расстроенно вытянулось.

– У меня опять недостача. Только не говори ничего мадам.

– Ты уверена? Всё правильно посчитала?

– Да, перепроверила несколько раз. И это происходит уже далеко не впервые.

– Думаешь… завёлся вор?

– Нет, – она покачала головой. – В том-то и дело, что это случается даже тогда, когда я ни на минуту не отлучаюсь из лавки.

– Но как это возможно?

– Если бы я знала… – вздохнула Эмилия.

– А много недостаёт?

– Не так чтобы слишком, но и немало. Приходится добавлять недостающую сумму из своего жалованья, а, сама понимаешь, я обычная цветочница, и всё это бьёт по карману.

* * *

Тут входная дверь распахнулась, и в лавку, пригнувшись, вошёл высокий и болезненно худой господин. Он был похож на клавишу от рояля: белый шелковый цилиндр, белый же костюм, из-под которого выглядывает черная рубашка, а в петлице – черный пион. Прямые седые волосы спускались до плеч, а правым глазом он сжимал оранжевое увеличительное стеклышко, отчего один уголок рта постоянно кривился в ухмылке. Когда мы повернулись, он приподнял второй уголок, сверкнув изумрудной фиксой, – видимо, попытался изобразить улыбку. Более неудачных попыток я ещё не встречала.

Незнакомец небрежным жестом мазнул край цилиндра, что можно было принять как за неучтивое приветствие, так и за попытку отогнать муху.

– Так-так, дело мадам Гортензии, как погляжу, цветёт и пахнет?

– Добрый день, господин Жмутс, – поздоровалась Эмилия без тени обычной для неё сердечности. Да и вся она сразу как-то подобралась и сделалась настороженной.

– А это что за крошка рядом с тобой? – спросил он, даже не взглянув в мою сторону, и притянул пышный желтый бутон из соседней кадки. – Мм, добавлена нотка пачули, не так ли?

Эмилия решительно вышла из-за прилавка, загородила цветы и скрестила руки на груди.

– Моя напарница, Ливи.

– Что, о чём ты? А, всё ещё об этой девчонке. Неважно, все они на одно лицо. – Пальцы смяли и оттолкнули поникший цветок.

Я последовала примеру Эмилии и встала рядом в такой же позе. Посетитель и у меня вызвал неприязнь.

– Хозяйка сейчас занята и не сможет вас принять, – натянуто сообщила девушка.

Господин Жмутс был высок, но уступал ей на целую голову. И ему явно не нравилось, что приходится смотреть снизу вверх.

– А с чего ты взяла, что я пришёл к ней? Неужели я не мог заглянуть просто так, – обронил он, приставляя серебряную линеечку к лепестку примулы, – купить букет… – ноготь сковырнул алмазную блестку, – окунуться в дух гения, так сказать? – Породистый нос брезгливо сморщился. – Впрочем, судя по слухам, «душок» будет уместнее.

– Не знаю, о каких слухах идёт речь, но наша лавка прямо сейчас закрывается на перерыв, правда, Ливи?

– Да, мы как раз приступали к поливке, – подтвердила я, подхватила лейку и наклонила её. Добрая треть выплеснулась посетителю на ботинки. – Ой, простите, ещё не научилась управляться с этой штукой.

Господин Жмутс отпрянул, оставляя мокрые следы:

– Неудивительно, что ваше дело загибается! – зло выпалил он и отёр мысок дорогого ботинка батистовым платком. – С такими-то сотрудницами! Скорее, стоит удивляться тому, что эта лавка так долго продержалась. Отношу это на счёт дурного вкуса здешних жителей. Ничего, чувство прекрасного поддаётся дрессировке.

Эмилия решительно шагнула к двери и распахнула её:

– Всего доброго, господин Жмутс.

Гость сунул платок в горшок с фрезиями и тут же отдернул ужаленную руку.

– Тссс… – лицо исказила гримаса. – Вот как! Я пришёл с самыми благими намерениями, хотел предложить помощь, но теперь вижу, что впустую тратил время. Такие, как мадам Гортензия, заслуживают того, что в итоге получают. Так ей и передайте: даже моему терпению пришёл конец.