Корабль Рима - Джон Стэк

Рядом с храмом располагалась Регия. Изначально это был дом римского царя, но теперь, когда власть принадлежит сенату, здание стало резиденцией верховного понтифекса, или верховного жреца Республики. Внутри внушительного прямоугольного здания хранились щит и копье бога войны Марса — и именно под сенью этих символов верховный жрец объявлял божественные законы и поддерживал «мир богов». Аттик с благоговением внимал рассказу Септимия о том, что в минуту опасности копье, хранившееся за стенами этого здания, начинает вибрировать — сам бог Марс предупреждает об угрозе Риму.

Молодые люди свернули налево, следуя за старшим консулом, и по диагонали пересекли площадь. Они миновали «пуп города», или официальный центр Рима, откуда отсчитывались все расстояния как в самом городе, так и во всей Республике. «Пуп» представлял собой ничем не примечательный мраморный обелиск высотой шесть футов и диаметром пять футов, и Аттик почувствовал, что его намеренная скромность в сравнении с окружающими зданиями лишь подчеркивает его значение как центра всего цивилизованного мира.

Септимий указал на здание в северо-восточном углу площади, куда они направлялись, — Гостилиевую курию, в которой собирался сенат и которая считалась центром политической жизни Рима.

Курия возвышалась над своими соседями, а ее величественный фасад — символ власти и порядка — доминировал на северной стороне Форума. Аттик оторвал взгляд от великолепного вида и посмотрел на старшего консула, ожидая приказа спешиться перед входом в курию.

* * *

Приближаясь к зданию сената, Сципион исподтишка поглядывал на ступени курии. Его дом находился всего в полумиле от Форума, на северном склоне Капитолийского холма, что поднимался слева от них, и именно туда держал путь консул. Стоявшие на ступенях курии сенаторы узнали консула, и несколько самых молодых членов сената поспешили к нему, желая узнать причину внезапного возвращения, тогда как другие — Сципион знал, что они симпатизировали его врагам, — бросились к входу в здание, чтобы предупредить о появлении старшего консула. Когда лошадь Сципиона поравнялась со ступенями, консула окружили несколько человек в шерстяных тогах, которые обычно носили сенаторы, хотя могли позволить себе более изысканную одежду.

— Старший консул, — начал один из сенаторов, — мы не ожидали тебя раньше следующей недели. Что случилось?

— Терпение, Фабий, — с улыбкой ответил Сципион. — За последние два дня я преодолел большое расстояние и теперь хочу принять ванну и переодеться, прежде чем выступить перед сенатом с важным сообщением. Пожалуйста, проинформируй всех, что я вернусь после полудня, — прибавил он, прекрасно сознавая, что все, кто присутствует в городе, обязательно захотят услышать новость из первых рук.

— Хорошо, старший консул, — ответил Фабий.

Молодой сенатор, недавно избранный магистратом, с трудом сдерживал любопытство.

Фабий и остальные отвернулись от старшего консула и начали подниматься по ступенькам курии. Сципион с удовлетворением отметил, как они оживленно обсуждают, что это может быть за «важное сообщение», о котором он упомянул. Старший консул не сомневался: скоро весь сенат уже будет гудеть в ожидании новости — любопытство должно созреть внутри стен этого здания. Сципион будет оттягивать возвращение в курию до самого последнего момента, выжидая, пока нервы у всех натянутся, словно тетива боевого лука. И только потом объявит новость о блокаде карфагенян и об угрозе всей сицилийской кампании. Самый подходящий момент, чтобы выступить со своим предложением, представить сенаторам единственно возможное решение и не позволить противникам выдвинуть собственные аргументы. Это станет его очередным триумфом.

* * *

Гай Дуилий, младший консул римского сената, удобно устроился в первом ряду трехъярусного зала курии. Он был новус хомо, или новым человеком, — первым из своего рода, кого избрали в сенат. Этим достижением Дуилий очень гордился, причем не без причины, потому что всего добился своим трудом: за пятнадцать лет он из скромного новичка превратился во второе лицо Римской республики. Когда Дуилию исполнилось девятнадцать, его родители и две младшие сестры пали жертвами одной из многочисленных эпидемий, нередко приходивших в Рим из сельской местности, и он оказался единственным обитателем небольшой виллы на Аппиевой дороге. Эта жизненно важная транспортная артерия, соединявшая Рим с городом Брундизием на юго-востоке страны, была очень оживленной, и мимо ворот виллы, расположенной в четырех милях от столицы, постоянным потоком шли торговцы.

Дуилий стал хозяином поместья и, вольный принимать любые решения, сделал все возможное, дабы извлечь максимальную выгоду из удачного расположения виллы. Используя землю в качестве залога, он взял крупную ссуду у римских ростовщиков, которые с удовольствием заключали сделки с молодым человеком, нисколько не сомневаясь, что тот не сможет расплатиться в срок и земли отойдут им. На полученные деньги Дуилий купил рабов и семян и быстро приспособил каждый пригодный для пахоты клочок земли для выращивания сельскохозяйственной продукции. Рынки Рима всегда снабжались окрестными крестьянами, владельцами небольших земельных участков, причем многие специализировались только на одном виде сезонной продукции. Каждый был сам по себе, но в то же время крестьяне проявляли осмотрительность и старались не конкурировать с соседями. На протяжении многих лет цены оставались относительно стабильными, а конкуренция практически отсутствовала. Дуилий рассчитывал изменить ситуацию.

В первый же год, заняв под плантации всю землю, в том числе ухоженный парк, которым так гордилась его мать, Дуилий получил больше обрабатываемых полей, чем у четырех крестьянских хозяйств средней руки. Он нарушил хрупкое равновесие, поддерживаемое остальными крестьянами, и высадил все культуры, какие только можно, применив двухрядный севооборот, что позволяло его земле постоянно плодоносить. Собрав первый урожай, Дуилий предлагал каждому проезжающему торговцу сделку, от которой тот просто не мог отказаться. Он продавал им свежую продукцию по ценам ниже рыночных, пользуясь преимуществом больших партий. Торговцам оставалось отвезти товар на рынки города, преодолев всего четыре мили, где они зарабатывали на разнице между покупной и продажной ценой.

В первый же год Дуилий смог купить собственные фургоны, чтобы доставлять продукцию с полей в город, а еще через два года полностью расплатился с долгами. Не остановившись на достигнутом, он занял еще большую сумму и купил два соседних поместья, заплатив владельцам больше рыночной цены, и снова превратил в поля каждый клочок пригодной для сельского хозяйства земли. Именно тогда Дуилий впервые почувствовал вкус власти, которую могут дать деньги.

Видя, что из-за неожиданной конкуренции цены на рынке падают, крестьяне объединились и обратились к своему лобби в сенате, намереваясь восстановить статус-кво. Дуилий использовал обретенное богатство, чтобы обеспечить благоприятный исход голосования, усвоив два важных урока, о которых уже никогда не забывал. Первое: деньги способны обеспечить лояльность беспринципных людей. Второе: важность информации. Задолго до голосования Дуилий знал, чьи голоса им куплены, а чьи нет, и что еще важнее: кого он может купить, а к кому даже не посмеет приблизиться с подобным предложением. Со временем Дуилий объединил два этих откровения в один принцип: «Деньги — это лишь метод, информация — вот истинное богатство».