Бремя стагнатора - Сергей Чекмаев

– Х-ххх… Ты чуть не задушил меня, обезьянье отродье!!!

– Вот как! А куда девался «любезный гость»? Думай, что говоришь, старик!

– Ты… х-хх… ты смеешься надо мной! Да я сейчас кликну охрану и…

– Зови, – кузнец резко сжал ладонь, и обломки трости, жалобно крякнув, треснули и рассыпались на полосы. – Посмотрим, кто кого. Вряд ли твои молодцы каждый день ворочают молот весом в пятьдесят алинов.

Он наклонился к самому лицу распорядителя и спокойно закончил:

– Не забудь еще и о том, что завтра весь город будет судачить о драке в твоих термах. Уверен, слухи обязательно привлекут к тебе новых клиентов!

– Ладно… х-хх… ладно, – прохрипел Коцеру. – Убедил. Девчонку я и пальцем не трону. Доволен?

– Сейчас не тронешь, так потом отыграешься.

– Клянусь, я…

– Я не верю тебе, старик.

– Проклятье! – распорядитель оперся на скамью, с трудом поднялся. – Что тебе еще нужно?!

Юнари стояла ни жива, ни мертва.

– Я выкуплю у тебя девушку, – кузнец повернулся к ней. – Сколько тебе осталось?

– Четыре лета, – быстро сказал Коцеру.

Жадность взяла в нем вверх над мстительностью. Он уже забыл про сломанную трость и саднящее горло. Главное – не упустить прибыль. Этому здоровяку девка явно приглянулась – вот и отлично. Значит, не пожалеет серебра, чтобы ее выкупить. А за хорошие деньги можно простить и обиду, и унижение на глазах у никчемной служанки.

– Два, – едва слышно прошептала Юнари.

Старик вскипел:

– Лжешь, негодная тупоумная девка! Она и считать-то не умеет.

– Ты ведь купил ее на торгу, так? – спросил кузнец, не обращая внимания на вопли.

– Ну да! Недешево досталась…

– Зачем же ты врешь про четыре лета? В прошлом наводнения не было.

– Э-э, я ошибся, – заюлил Коцеру, – три! Три лета.

– Я тебе не верю, а ей, – кузнец поманил к себе девушку, – нет смысла обманывать. Вот что, Юнари, принеси, пожалуйста, мою одежду и сумки. Знаешь мальчишку, что приглядывает за раздевалкой?

– Знаю, господин. Но как я…

– Назовешь ему мое имя – Косталан.

Она выскочила за дверь, повторяя про себя: «Косталан… Косталан… Коста…»

На душе было светло и радостно. Почему-то она совершенно не боялась того, что будет дальше. Наоборот – ждала, чтобы все поскорее закончилось, и они ушли отсюда. Вместе.

И еще: никто и никогда раньше не говорил ей «пожалуйста».

Когда Юнари вернулась, окончательно пришедший в себя распорядитель орал высоким голосом:

– Да ты знаешь, сколько она съела за это время?! Страшно подумать! А пользы от нее – грош! И на три медных монеты не наберется!

Кузнец взял из рук девушки одежду, ободряюще кивнул. Казалось, крики Коцеру его совершенно не беспокоили. Он набросил халат, подпоясался, сунул ноги в растоптанные сапоги.

Старик не унимался:

– Она сломала две щетки, трижды проливала дорогущий травяной настой, а уж сколько мыльного корня зазря перевела – просто не счесть!

Развязав нитку с монетами, Косталан спокойно спросил:

– Сколько?

Хозяин продолжал вопить:

– Они все думают, что я сделан из денег! Будто бы смысл всей моей жизни – кормить всяких деревенских дурочек, а не заработать немного на спокойную старость! Да я скоро разорюсь вконец из-за таких вот… – тут до него, наконец, дошел смысл вопроса. – Что?

Юнари испуганно жалась в углу, опустив глаза. Но на мгновение Косталану удалось встретиться с ней взглядом. Девушка смотрела на него с мольбой и отчаянной надеждой.

– Я спрашиваю – сколько?

– Что сколько?

– На сколько Юнари тебя разорила за это время?

Старика перекосило. Он боялся заломить слишком высокую цену, но и прогадать тоже не хотел.

– Четверть серебра!

Услышав непомерную сумму, девушка охнула. На торгу Коцеру дал за нее всего лишь десять медяков. А вдруг кузнец передумает? Вдруг для него это чрезмерно много – ведь он не выглядит богачом.

– Вряд ли ты платил за нее хотя бы треть от этой цены. Но я не буду с тобой торговаться, старик. Вот твои деньги, – он бросил на скамью горсть медяков. На глаз там было даже больше, чем четверть серебряного чига. Глаза Коцеру загорелись, он жадно собрал монеты, упрятал их поглубже за пазуху.

– Там больше, – сказал Косталан. – Моя плата за сегодня.

– Да-да, конечно, господин Косталан. Приходите снова! В моих термах любят щедрых гостей!

– Пусть любят. Только не меня.

Распорядитель дернулся:

– Как это?

– Я сюда больше не приду, старик. Видеть тебя не могу, боюсь, что-нибудь сделаю. Ну, мы уходим. Не забудь отдать мне залог Юнари. Я жду у входа.

Когда старик вышел, девушка обняла Косталана и разрыдалась.

– Ну что ты… – он погладил ее по голове, – не надо плакать. Лучше беги, собери свои вещи, пока этот старый скупердяй действительно не надумал позвать охрану.

Возможно, распорядитель Коцеру собирался выручить с девчонки на порядок больше, научив ее премудростям «особого» ухода за щедрыми, но одинокими клиентами. Девушки постарше в его термах умели не только подкладывать в воду благовония, растирать маслом и делать массаж. Но побоялся связываться с буйным кузнецом. Ведь случись драка, слухи действительно пойдут гулять по городу: кого били, да почему, и в чем была причина. История Юнари быстро дойдет до чиновничьих ушей, и они не замедлят явиться с проверкой. Вы что, уважаемый Коцеру-са, нарушаете эдикты императора? Как нет? А девушку для чего выкупили? Полы подтирать? Да неужели?

Прохладная ладошка снова легла на лоб:

– Ты заснул, Коста?

– Нет, просто задумался. Вспомнил, как впервые тебя увидел.

По молчаливой договоренности они старались не произносить вслух слова «термы», «парная», «услужение». А старого распорядителя не поминать даже косвенно. А игра с тем самым вопросом, который их познакомил – «что подать доброму господину», – незаметно прижилась. Наверное, Юнари нравилось ухаживать за ним.

Впрочем, взаимно.

– Я совсем некрасивая была, да?

– Ну почему? Ты – лучше всех!

Девушка долго не отвечала, Косталан приоткрыл глаза и увидел, что она опустила голову и насупилась.

«Та-ак, опять ляпнул что-то не то. Эх, не умею я разговаривать с женщинами…»

– Что случилось? Я тебя обидел?

Юнари молчала.

– Да в чем дело! Если я что-нибудь не так сказал, извини. Только не молчи.