Квантовиты. Книга 2. Кроссман - Оксана Тарасовна Малинская

от эмоций. – Твой исход нельзя назвать самым удачным. Твой отец умер. Ты предала его идеалы, начав встречаться с парнем, который тебе даже не нравится.

– Вот уж неправда! – возмутилась Инна.

– Своей материальной подруге, от которой тебе давно следовало бы отказаться, можешь рассказывать что угодно, – равнодушно протянула копия. – Но мы-то знаем правду. Ты не испытываешь никаких чувств к Клоду. Но это еще не самое худшее. Самое худшее то, что ты даже не в состоянии восстановить квантовый компьютер – а ведь это могло бы вас спасти. Теперь вы все умрете, и это будет твоя вина.

Инна взвыла, не то от боли, не то от ненависти к тем, кто вместо того, чтобы поддержать ее, пытался ее унизить. Равнодушная версия встала и отошла в сторону, а вместо нее подошла Инна с волосами, отливающими голубым цветом и в блестящей серебристой кофточке. Глупо хлопая пустыми глазами, она презрительно скривила подкрашенные губы:

– Моя жизнь была гораздо лучше твоей. Папа никогда не грузил меня этой вашей квантовой физикой, и у меня было нормальное детство. Я гуляла с друзьями, встречалась с мальчиками, наслаждалась жизнью. Мой отец не умер, квантовиты на наш город никогда не нападали. У меня есть парень, и не этот твой Клод, а хороший. Недавно он сделал мне предложение. Он сказал, что мне никогда не придется работать. Ну разве это не идеал? Так почему именно ты реальна, а я нет? Где справедливость?

Инна с трудом подавила желание врезать ей по намалеванному лицу. Отвернувшись, она встретилась взглядом с уже знакомой ей неформалкой. Та рассмеялась:

– Да, да, мы все тебя ненавидим! Но скоро ты умрешь, и тогда мы будем плясать над твоей могилой, потому что именно ты умрешь, а мы будем жить. И тогда справедливость восторжествует!

Все копии, окружающие ее, смотрели с тем странным остервенением, с каким люди смотрят на раздавленных насекомых. Инна не просто ощутила ненависть их всех – она почувствовала себя жалкой. Неужели это так квантовиты видят мир? Их альтернативные версии тоже ненавидят друг друга? Инна заскребла ногтями по полу. Где-то в углу комнаты Клод ругался со своими альтернативными версиями. Лекарство упорно не находилось. Неужели она так и умрет, корчась от боли, под злорадствующими взглядами, словно она какой-то преступник, которого ведут на казнь?

– Так, а ну разойдитесь все! – неожиданно раздался сердитый голос, и сквозь толпу протолкнулась еще одна версия. – Вам что, заняться нечем? Не видите, что ей плохо? Идите и живите своей жизнью, а ее оставьте в покое!

На нее все тоже посмотрели с ненавистью, однако перечить никто не стал. Эта Инна стояла неожиданно уверенно, твердым взглядом встретив ненависть сгрудившихся вокруг стервятников. От нее словно исходила сила. Но она не была таким же хищником или падальщиком, как остальные. Настоящая Инна сразу поняла, что эта версия не будет издеваться над слабыми. И тогда остальные разошлись. Инна продолжала слышать гул их голосов в голове, и даже каким-то шестым чувством осознавать, что они в данный момент делали, но, по крайней мере, они прекратили свои нападки.

– Спасибо, – простонала она, впиваясь ногтями в пол. Жуткая боль сводила ее с ума.

– Не за что, – другая Инна осторожно присела рядом с ней.

Она выглядела точно так же, как и реальная версия. Вот только в ее взгляде не было той боли, которую Инна видела каждый день, когда смотрелась в зеркало. Эта копия была спокойна, но не равнодушна, уверенна в себе, но не развязна, и даже в меру женственна, хотя на ней были те же самые офисные брюки, что и на оригинале.

– Почему они меня ненавидят? – спросила у нее Инна.

Копия вздохнула:

– Ты даже не представляешь, как тяжело живется, если ты всего лишь идея. Вы, материальные, не осознаете, как вам повезло. Вы понятия не имеете о том хаосе, который творится вокруг вас. Мы не знаем, кто принял решение, что именно вам позволено быть настоящими, а нам нет. Мы даже не знаем, действительно ли был кто-то, кто это решал, или все это лишь причуда природы. Но, в отличие от вас, мы осознаем, кто мы. Мы – отвергнутые идеи. Квантовиты тоже отвергнутые идеи, но их сознание так устроено, что им гораздо проще видеть возможности, чем нам. Они равнодушно созерцают этот мир, мы же…, – девушка передернулась. – Мы слышим эхо того, что происходит в других вероятностях, и это… невыносимо. В вашем городе достаточно просторно, но вот на Земле в последние годы было столько народа, что многие люди начали страдать от социофобии, настолько тесно стало на улице. Вот как мы живем. Это вечный час пик. Вот почему они ненавидят то, что ты избавлена от этого.

Инна промолчала. Ей за несколько часов, что суперпозиция была открыта ее взгляду, уже стало дурно, а если бы ей пришлось провести всю жизнь вот так…

– Мне жаль, что с вами так получилось.

– Не нужно их жалеть, – качнула головой копия. – Они могли бы взять себя в руки и получить удовольствие от того, что имеешь, как это делаю я, а не ныть из-за того, что никак нельзя изменить и издеваться над больным человеком. Мне кажется, что не так уж они и счастливы, как пытаются показать, иначе бы их тут не было. Мисс Транквилизатор на самом деле очень хочет испытывать эмоции, а потому ненавидит тебя за то, что ты не пытаешься их сдержать, и завидует этому. Мальвина совершенно не развила свой интеллект и завидует тем, кому это удалось. Ну, с неформалкой, думаю, и так все понятно…

– Но им, наверное, тяжело, – сказала Инна.

– С этим никто не спорит. Но что можно со всем этим сделать? Мы нематериальны. Все, что нам остается, это либо приспособиться, либо сойти с ума. Не твоя вина в том, что с нами так получилось.

Какое-то время они помолчали.

– Мне пора идти, – копия покосилась куда-то в сторону. – Скорее всего, сейчас опять слетятся стервятники, но я не хочу, чтобы ты плохо о себе думала. Есть множество версий, в которых ты счастлива по той или иной причине. Они не пришли посмотреть на тебя только потому, что им и так хорошо. Громче всех кричат недовольные, ты же знаешь об этом? Главное, помни, что, какой бы ни была их жизнь – тебе повезло больше всего. Потому что ты настоящая.

Боль нахлынула с такой силой, что Инна не смогла ничего ответить. Ей хотелось спросить, удастся ли ей выжить, но, когда она открыла рот,