Охота на Минотавра - Дмитрий Валентинович Агалаков

кивнул Паша, – старший педагог. Этнолог, этнограф, самый крутой знаток поволжских древностей доисторического периода. Персона нон грата. Изгой!

– Почему изгой? – спросил Мишка.

Киселев усмехнулся:

– Потому что круче всех других, если честно. Никто не хочет смотреть на историю нашего края, которая была тысячи лет назад, никому не интересно. А то, что Поволжье и наша Лука – благословенное место, что тут жили племена испокон веку, это же ясно. Он весь край обошел, столько отыскал святилищ еще ведического периода! Написал диссертацию – его опрокинули. Написал еще одну – и вновь киданули. Он плюнул, но преподавать остался. Поэтому только старший педагог.

– Ты сказал, что узнал его дом и даже подъезд? – спросила Юля.

– Я у него был дома пару раз. Он мне преподавал. Я у него был отличником.

– Любимчиком, небось, был? – спросил Мишка.

– Был, – с достоинством кивнул Паша.

– Кто бы сомневался? Чудак чудака видит издалека!

– Этот Каверзнев говорит своему внуку про завтра. Что у них там случится нечто. У какого-то камня. И что это будет не для глаз дедушки. Так что это может быть, Паша? Ты у нас этнограф – тебе и карты в руки. И что это за алтарь? Где этот камень? Как нам его найти?

– Я знаю, – кивнул Паша.

– Знаешь? – переспросила Юля.

– Знаю, как нам узнать, – уточнил он. – Я ему позвоню и спрошу о чем-нибудь. Вопрос подготовлю за ночь. И посложнее. Он будет рад мне помочь. Завтра и позвоню.

– Отличная идея, – согласилась Юля, – только внесем коррективы. Скажешь, что к тебе приехала двоюродная сестра из Москвы, ученица исторического факультете МГУ.

– Троюродная, – поправил Мишка.

– Что? – нахмурилась Юля.

– Троюродная, говорю, сестра.

– Почему?

– На двоюродную ты не тянешь. Для двоюродной ты пострашнее должна быть раз этак в десять.

– Ну, Рыжий, ты и скотина, – покачал головой Паша.

– Да почему сразу скотина? – возмутился Мишка. – Я только о реализме беспокоюсь! Что, все актеры, которым предлагают сыграть Кощея Бессмертного, обижаются на режиссеров? Да они рады до смерти!

– Вот я и говорю: говнюк ты, – кивком подтвердил Паша.

– Да ладно, Кисель, успокойся, – Мишка с явной досадой покачал головой: – Не могу с дилетантами работать! Юлия Николаевна! Скажите веское слово! Все они обидчивые, с претензией! Тоска зеленая!

– Успокойтесь оба, мальчики, – попросила Юля. – Я продолжаю: мы подойдем к нему вместе; ты, Паша, скажешь, что твоя кузина из Москвы пишет работу о древних памятниках Поволжья. О культовых памятниках! Об алтарях, о жрецах, о богах! О том, какие жертвы им приносились. И что лучшего консультанта, чем он, Каверзнев Яков Янович, ей не найти во всем вашем крае. Вот так мы построим этот разговор.

– Супер, – согласился Киселев. – Лучше и не придумаешь.

– А я кем буду? – с обидой спросил Мишка.

– В смысле?

– Ты – кузиной, а я кем? (Паша рассмеялся.) Чего ты ржешь, Кисель?

– Домашним любимцем будешь, – ответил Киселев. – Редкой породы.

– Ах ты подлец! – вскипел Мишка.

– Счет уравняли: один – один, – констатировала Юля. – Ну что, теперь разбегаемся?

– Как скажешь, – кивнул Паша.

Она положила руку ему на плечо, по-дружески тепло сжала.

– Спасибо, хорошо поработал, – потянулась к дверце, первая выпорхнула из «Нивы» и подняла сиденье для Мишки Сомова. – Вылезай, Гном.

– Пока, Чудила, – бросил Киселев.

– Пока, Рыжий, – отозвался тот. – Пока, Юленька!

– Пока-пока!

«Нива» зарычала и рванула вниз по Алексеевской. Они вошли во двор. Мишка достал телефон и взглянул на дисплей.

– Полночь, кстати. А ты мне что-то обещала.

– Что?

– Вспомни.

Юля даже глаза закрыла:

– Бог мой! Это!

– Да, это, – лукаво бросил ее друг.

– Тогда давай без предисловий, – предложила она.

– В смысле?

Юля шагнула к нему, взяла его лицо, разом вспыхнувшее, горячее, в прохладные ладони и поцеловала Мишку Сомова в губы – долго и чувственно. Как она умела. А когда отпустила его, того даже повело. Он сделал шаг назад, еще один и едва не потерял равновесие. Пьяный, и все тут!

– Не упади, Гном, – сказала она. – Слышишь?

– Слышу, – пролепетал он.

Юля снисходительно улыбалась.

– Сам домой дойдешь, не надо провожать?

– Дойду.

– Уверен?

– Уверен, – кивнул Мишка.

– Тогда до завтра, Рыжий!

– Пока, Белоснежка, – глядя ей вслед, прошептал Мишка Сомов.

2

В десять утра, когда Юля завтракала овсяной кашей с изюмом и медом, по бабушкиному рецепту, зазвонил телефон. Киселев!

– Алло, – сказала Юля. – Привет, Паша. Ну что, новости есть?

– Есть, – энергично откликнулся тот. – Только что позвонил Каверзневу и сказал: моя кузина из Москвы, из МГУ, интересуется памятниками Поволжья. Алтарями, жрецами, богами. Хочет поговорить, мечтает!

– Ну? И что он?

– Сказал: приводи кузину к дому. В их двор. Где мы были вчера, – для верности уточнил Паша. – Он будет в шахматы играть со стариками. Ответит на все твои вопросы. Наши вопросы.

– Отлично! – кивнула Юля.

– За тобой заехать?

– А ты как думаешь? – лукаво спросила Юля.

– Думаю, заехать.

– Молодец, догадливый. Ничего, Паша, ты еще только учишься. Не обижайся: я говорю про общение с женщинами. Все-таки я тебя знаю с семи лет, так что имею право голоса. Да?

– Да, имеешь, – честно ответил он.

– Жду тебя в половине двенадцатого. Успеешь?

– Разумеется. Рыжий говорун тоже поедет?

Юля задумалась. Пререкания по дороге? Всплески остроумия? Вспышки ревности с обеих сторон? Обиды? И потом, кем будет Мишка в этой компании? Кузеном из Петербурга? Еще одним фанатом древностей? Нет, не стоит!

– Нет, Паша, поедем вдвоем, – сказала Юля.

– Отлично, – сказал он.

Кажется, для Паши Киселева это было огромное облегчение. Только они с Юлей Пчелкиной! И не просто так, а – кузены! Близкая, можно сказать, родня!

– Жду! – сказала Юля и дала отбой.

Без пяти минут двенадцать Паша и Юля вошли в обширный зеленый двор, где жил Яков Янович Каверзнев. Старые добрые девятиэтажки! Детская горка и песочница. Выкрашенные в цвета радуги скамейки. Солнечным днем тут все казалось приветливым, даже тот кустарник, где Юля этой ночью пряталась с телефоном, слушая заговорщиков. А вот коты-полуночники остались, и кто не спал, теперь подозрительно щурились на светловолосую зеленоглазую девушку с чудесным хохолком над головой. Сколько бы они могли рассказать о ней! О смелой Мата Хари с диктофоном! Как она сама кошкой кралась через палисадники! Но коты, лежа в траве по садикам, молчали. Своих не выдают.

Под старыми раскидистыми карагачами стояли два стола, за ними играли в шахматы старики или просто пожилые дядьки-пенсионеры. Играли две пары – еще пятеро внимательно следили за ходом сражения. Половина шахматистов дымили сигаретами.

– Вон тот, который стоит за спиной у старика в зеленой рубахе, – сказал Паша.

– Я его узнала, – кивнула Юля. – Даже днем – мрачный тип. Он и