Менты таких не трогают - Владимир Колычев

— Когда тебя ждать? — спросила Инна, с грустью глядя на него.

— Я откуда знаю?

— Но ты постарайся поскорей.

— Уже стараюсь, — кивнул он, обуваясь. — Раньше сяду, раньше выйду.

— Типун тебе на язык!

— Ну так это уже.

— Что уже? — не поняла она.

— Ну, типун… Я типа пошел, да? Ты типа не грусти, ага!

Инна улыбнулась, обняла его за шею:

— Я знаю, ты меня не любишь… Но ты все равно возвращайся. Я очень-очень тебя жду.

— Вернусь, — кивнул он, улыбаясь через силу.

Прохор вздохнул с облегчением, закрывая за собой дверь. Наконец-то он избавлен от ее присутствия. Но ведь рано или поздно он к ней вернется. А почему нет? С Инной удобно, она — это обустроенный быт. К тому же не устраивает сцен ревности. А еще он сказал родителям, что живет с девушкой, и это их почему-то успокоило. Как будто с девушкой он не накуролесит.

Шуршур уныло улыбнулся, пожав ему руку.

— Что-то не так? — спросил Прохор.

— Завхоз нас вызывает.

— И что?

— Да предчувствие нехорошее. — Шуршур рывком тронул машину с места.

— Чего?

— Михеевские по норам забились, выкуривать их оттуда надо.

— Так в чем же дело?

— А почему мы?

Шуршур сказал одно, а Прохор услышал: «А почему я?» Выкуривать медведя из берлоги — дело опасное. Тут и самому под раздачу можно попасть. А если медведь сзади зайдет, так и вовсе беда.

— Да все нормально, — усмехнулся он. — Ты, главное, мушку с пистолета спили.

— Зачем?

— А я тебе потом расскажу.

Ему и самому не улыбалось рубить вражьи головы, но, если скажут, он пойдет и сделает все как надо. Еще и премию получит. А почему нет? Афоныч за счет братвы реальные деньги поднимает, и скупердяем его не считают.

— К Завхозу после обеда, — сказал Шуршур. — А сейчас давай к шашлычнику.

Шашлычная «У Вахтанга» находилась сразу за городом, на берегу реки. Лес подступал к ней вплотную. Шуршур уже пытался взять Вахтанга за жабры, но тот сбежал. Увидел подъехавший джип и рванул в лес, только его и видели.

Но сегодня они подошли к шашлычной со стороны леса. Оставили машину, совершили небольшой марш-бросок по пересеченной местности и выросли перед самым носом у Вахтанга. А нос у него длинный, может, потому он и не сразу их увидел.

— Здорово, братан! — За этот нос Шуршур его и схватил.

А Прохор взял с мангала шампур с нанизанным на него мясом. Посетителей в кафе не было, кормить некого, значит, Вахтанг решил побаловать шашлычком себя и своего повара. А для себя только отборное мясо.

— Я отдам, я все отдам! — канючил Вахтанг.

— Ты хоть знаешь, сколько там уже настучало? — спросил Шуршур и тут же и врезал должнику кулаком в солнечное сплетение.

От боли Вахтанг скорчился, опустился на колени и проскулил:

— У меня записано.

— То, что там у тебя записано, умножай на два.

— У меня столько нет!

— Давай сколько есть!

Прохор ничуть не жалел Вахтанга. Взял в долг, будь добр отдать. Но он молчал, не вмешивался. Его дело — следить по сторонам, контролировать ситуацию. Вдруг кто-то на выручку должнику бросится. А если с оружием? Ствол у Прохора был под рукой. Две-три секунды, и он готов будет открыть огонь.

Тут откуда ни возьмись появился худощавый паренек в кожаной куртке. Вынырнул из-за вагончика и рванул к столикам под навесом, где стояли Прохор и Шуршур. Вслед за одним появился и второй. И оба с пистолетами.

Паренек на ходу поднял руку, нацеливая ствол на Прохора. Их разделяло всего три-четыре шага. А до выстрела оставалось не более секунды.

Но Прохор не растерялся. Он метнул в паренька шампур, и тот не нашел ничего лучшего, как отбить его рукой, в которой находился пистолет. И отбил шампур прямо на своего дружка, которому также пришлось сделать лишнее движение. А Прохор за это время успел вырвать из-за пояса пистолет и нырнуть под стол.

Послышался выстрел, но пуля прошила пустоту. Пока парень брал его на прицел, Прохор принял положение для стрельбы и в тот же миг выстрелил.

Он опередил врага на какую-то долю секунды. Но именно эта доля и была в его распоряжении. Стреляя в одного, он держал в уме другого, который также целился в него.

Бах!.. Бах!..

Прохор стрелял на поражение, но худощавого паренька он всего лишь ранил. Пуля вошла куда-то под ключицу. Зато второго уложил точным выстрелом в голову. Только тогда он глянул на Шуршура, который сидел на полу и лихорадочно, с дикими от страха глазами передергивал затвор своего пистолета. Вахтанг же «вернулся к своему репертуару» — зайцем скакал в сторону леса.

— Козлы! Уроды! — визгливо выл Шуршур.

Прохор посмотрел на паренька, который корчился на земле от боли. Пистолет лежал на земле в шаге от него, другого оружия у него не было, поэтому добивать его не обязательно.

Но Шуршур так не думал.

— Козлы! Уроды! — С этими воплями он подскочил в раненому и в упор выстрелил в него дважды.

— Ты что делаешь, дебил! — ошалело посмотрел на него Прохор.

Одно дело, застрелить врага в бою, и совсем другое, добить раненого.

— А что я делаю? — уставился на него Шуршур.

— Зачем?

— Так это же михеевские.

— И что?

— Приказ был, мочить всех!

— За машиной давай! Бегом! — заорал Прохор.

По дороге неподалеку от них проезжали машины, у реки возились какие-то люди. Тот же Вахтанг все видел. И повар у него был, который сейчас и носу не выказывал. А Прохор и без того под следствием, поэтому трупы нужно вывозить и закапывать. Или топить.

Шуршур бросился к дороге, но Прохор его остановил:

— Не так! Давай за мной!

Он схватил одного покойника за ноги, поднатужился и что есть мочи рванул с ним в сторону леса. Шуршур побежал следом за ним, взяв на буксир второе тело.

Их хватило ненадолго. Метров через пятьдесят Шуршур устало опустился на траву. Да и Прохор едва стоял на ногах. Тела сами по себе тяжелые, а тащить их приходилось волоком по земле, сплошь усеянной корнями, валежником. И кусты очень сильно мешали.

— Давай, давай, еще чуток!

До машины оставалось совсем немного, да и местность уже позволяла подогнать ее к трупам.

Тела загрузили в багажник, машина повезла их в последний путь. А Прохор стал думать, где раздобыть лопату… Он снова убил человека, снова совершил преступление. Но желания напиться и забыть у него не возникало. Как ни страшно это было осознавать, но стрельба с трупами превратилась для него в рутину.