Менты таких не трогают - Владимир Колычев

— В смысле, следить и стучать.

— В смысле, отвечать за тебя головой… Если бы ты Лиду похитил, мне бы потом башку открутили.

— И чем ты меня подпоил? Что там в пиве было?

— Просто снотворное.

— Может, и мне тебя усыпить? — Прохор вынул из-за пояса пистолет, передернул затвор.

— Тебе не для того «пушку» дали! — мотнул головой Шуршур.

— А для чего?

— От михеевских отстреливаться.

— Я в курсе.

— Да ничего ты не знаешь, — вздохнул Шуршур. — Я реально тебя сдал… Думал, просто скажу, что у тебя непонятки с Корольком, а они…

— Что они?

— Ну, решили, что тебя все-таки нужно того. Я снова слово за тебя сказал… А ты тут на меня наехал. — Шуршур глянул на Прохора с обидой и разочарованием.

— Но ты же реально меня сдал.

— Да, но после того как поручился…

— Может, и поручился, но ничего не сказал.

— Так нельзя было говорить…

— Значит, Завхоз нас сегодня к себе звал? — Прохор решил вернуться к началу разговора.

— Ну, звал, да…

— Михеевских из нор выкуривать?

— Ну да.

— Или меня в землю загонять?

— Ну, не знаю, — Шуршур отвел глаза в сторону.

— А что знаешь?

— Знаю, что у тебя с Афонычем разговор был. И теперь тебе бояться нечего.

— Совсем нечего?

— А зачем ему такого бойца терять, который михеевских только в путь мочит?.. Это у меня теперь с тобой проблема, — вздохнул Шуршур.

— Ну да, михеевские на меня охотятся, — усмехнулся Прохор. — Как бы тебе под раздачу не попасть, да? Кстати, за мной еще и менты охотятся.

— А что менты?

— Ментов не боишься? — Прохор удивленно повел бровью. — А кто сегодня михеевского замочил?

— Э-э, так это ж ты его завалил! — задергался Шуршур.

— Что-то я не понял. Ты на меня этого жмура свалить решил?

— Так это, никто ж ничего не знает… Ну, в смысле, жмуров нет…

— Жмуров нет, а язык твой остался. Может, мне тебя пристрелить? Чтобы ты меня ментам не сдал.

— Да не сдам я, мамой клянусь! — не на шутку испугался Шуршур.

— Ты же стукач. И я это знаю. Кому на меня дальше стучать будешь, Завхозу или сразу Афонычу?

— Да не буду я стучать!

— А если я сейчас к Корольку разбираться поеду? Кого-то же ты должен будешь проинформировать.

— Ну, не знаю… — замялся Шуршур. — А зачем тебе на него наезжать? — Оставил бы ты его в покое. Зачем тебе непонятки с Афонычем?

— А если у меня любовь?

— Любовь… Ты же знаешь, что с Пухлым было.

— А что было с Пухлым?

— Голову не туда сунул… А ты свою любовь не туда суешь. Отрубят тебе эту самую любовь по самое не балуй.

Прохор кивнул. Да, с Афонычем шутки плохи. Он сам видел, с каким удовольствием этот маньяк рубил мясо. Наверное, с тем же удовольствием он отсек Пухлому голову… Пожалуй, не нужно лезть к Корольку, тем более что жизнь Прохора и без того висит на волоске. Сегодня Афоныч его помиловал, а завтра передумает. Тот же Королек может стать последней каплей, которая переполнит чашу его терпения.

А без Афоныча Прохору никак. Без Афоныча менты снова насядут на свидетеля и получат нужные показания. Уж лучше бандитствовать здесь, чем жить в розыске где-то там.

И с Шуршуром все понятно. С таким другом и врагов не нужно. Но в то же время Прохор знал, с кем имеет дело, и не строил никаких иллюзий на его счет. Поэтому нужно держать язык за зубами. И делать вид, что нет в этом мире более почетной обязанности, чем служение бандитскому делу.

Грудь высокая, упругая, живот плоский, без обвислости, и на бедрах никаких ушек. Лида набросила на себя банный халат и вышла из ванной. В другом зеркале нужно себя рассматривать, там, где трюмо. Накраситься по-быстрому, и на кухню, готовить завтрак. Может, и не любит она мужа с той страстью, с какой бы хотелось, но выглядеть перед ним она должна на все сто.

Вниз она спустилась в другом, более коротком халате, который при желании можно было принять за шелковое платье для коктейлей. И тапочки надела на каблуке. Егору так нравилось… Да, она уже научилась учитывать интересы мужа. Знала и о его вкусах. Поэтому на завтрак напекла драников, подала их со сметаной.

Егор появился ровно в назначенное время. Утро у него было расписано по минутам — подъем, зарядка, водные процедуры, завтрак.

— Ты сегодня куда-то едешь? — спросил он.

— К маме хочу заехать, — пожала плечами Лида.

— А разве она у тебя здесь не бывает?

— Ну, если захочет приехать, я ее заберу…

Лида училась на заочном, работала менеджером в страховой компании, но замужество превратило ее в домохозяйку. В принципе, все хорошо. В ее обязанности входил только завтрак, а всю работу по дому делала горничная, которая появится к девяти. И мама частый гость в ее доме. Но даже с ней скучно, потому и тянет на волю. Салон красоты, магазин, к родителям — когда как. Все это нормально, но Егору не нравится, когда она куда-то уезжает. Уж не из-за Прохора ли переживает?

А Прохор здесь, в городе. И не в тюрьме, а на свободе. Вроде как действительно с братвой связан, дела там какие-то криминальные. Город большой, их дорожки не пересекаются, но иногда Лида ловила себя на желании встретиться с ним, но ни разу не полетела на поиски Прохора.

Не хочешь — заставим, не можешь — твои проблемы. Как-то не очень Прохор жалел тех людей, которые не хотели отдавать долги. Сомневаешься в себе, не бери взаймы. А назвался груздем — подставляй свой кузовок.

Миша Супраков имел долг в районе ста тысяч долларов, и, хоть убей его, отдавать нечем. А убить уже пытались. Прохор лично проверил его пресс на прочность, мужик едва не загнулся от боли, а воз и ныне там.

Пришлось переключаться на его дочь. Полине девятнадцать, уже не малолетняя. Шуршур подъехал к девчонке вместе с Бобриком, «сел ей на уши». Эта дура сама к нему в машину залезла, правда, попыталась вырваться, когда смекнула что к чему, но ловушка уже захлопнулась, а кривая привела жертву в дом, который сняли под это дело.

— Да ты не переживай, — сказал Прохор, равнодушно глядя на нее. — Поживешь с нами пару деньков, отец твой долг отдаст, и домой вернешься.

— А если не отдаст? — хныкающим голосом спросила Полина.

— Тогда он умрет, — сокрушенно вздохнул Прохор.

Ему и самому не хотелось доводить дело до греха. Он, конечно, бандит, но кровожадностью не страдал.