Кодекс экстремала - Андрей Дышев

– Послушай, Кирилл, я ведь не знал, что у вас… ну, что вы с ней… Ты ж мне говорил, что вы свободные люди.

– Говорил, говорил, – передразнил я его. – Да что ты понимаешь в свободе! Когда она ушла?

– Часа два назад.

Я посмотрел на часы. За эти два часа от станции ушли на Симферополь три автобуса. Московский поезд – около пяти вечера. Я не успею, даже если помчусь на симферопольский вокзал на такси.

– Ну вот, – произнес я таким голосом, словно мне оставалось жить минут пять. – Потерял хорошую бабу. И все по глупости. Надо было спокойно все объяснить, а я в бутылку полез, стал гордость свою демонстрировать.

– Не расстраивайся, – утешал меня Леша. – Вернется. Если любит, то вернется.

– Если любит! Ты еще сомневаешься? Да таких баб, как Анна, на свете единицы! Она всю себя до капли, до дна, до порожнего звона отдавала мне! Эхма! Не ценил я ее, Леша, не ценил. Вот за это и наказан… Ну, наливай, наливай, чего уставился на бутылку, как на краба. Хватай ее за крутые бока, переворачивай вниз головой и выжимай, выжимай до последней капли, до порожнего звона!..

Я был прав – напились мы в тот вечер до свинского состояния и едва дотащились до моей дачи. Леша всю дорогу клялся мне в вечной дружбе и обещал умереть на моих руках от бандитской пули. Потом он, не раздеваясь, уснул во дворе на раскладушке, а ко мне сон долго не приходил, и я, прислушиваясь к раскатистому храпу друга, все думал и думал об Анне.

Потерял я человека. Потерял.

Какие дурные и дикие глаза у мужика, который только что проснулся с тяжелого похмелья! Леша смотрел на раскачивающуюся перед его носом маленькую замшевую сумочку с таким видом, словно на его лицо опускался на крохотном парашюте зеленый чертенок.

– Что это?! – хрипло выкрикнул он, приподнимаясь и отталкивая мою руку с сумочкой от себя.

– Это «фенечка», Леша.

– Убери ее на фиг!

Он навалился всем своим весом на передний край раскладушки, отчего та перевернулась и сложилась посредине. Леша свалился на землю.

– Сон плохой, – сказал он, поднимаясь. – А тут еще ты перед мордой какой-то хренотенью размахиваешь, как поп кадилом… Послушай, а какого черта мы с тобой вчера нажрались?

Он все еще косился на «фенечку», которая покачивалась в моей руке на кожаном шнурке. Его рыжие волосы стояли дыбом, и оттого он выглядел довольно комично.

– Мы с тобой отмечали наш союз, – напомнил я.

– Ну да, союз меча и орала… Так где ты эту хренотень взял?

– А как ты думаешь?

Он пожал плечами и стал почесывать грудь.

– Не знаю.

– Я нашел ее на Диком острове девятнадцатого числа. Она лежала на камнях как раз напротив яхты.

Леша протянул руку, взял у меня «фенечку» и стал рассматривать ее.

– Пустая.

– Как ты думаешь, – спросил я, – могла эта вещица принадлежать Милосердовой?

Леша развел руками.

– А почему бы и нет?

– Ты серьезно считаешь, что банкирша носила ее на шее поверх делового костюма?

– У богатых свои причуды.

– Нет, – покачал я головой. – Я допускаю причуды, но не в отношении одежды и имиджа. Никакая уважающая себя женщина не позволит себе смешивать стили.

– Значит, эту штуковину забыли туристы.

– Минимум три недели на острове не было туристов, – отпарировал я.

– А может быть, ее забыли месяц назад.

– За месяц от соленых брызг и палящего солнца она превратилась бы в труху.

– Кто же, по-твоему, оставил ее на острове? – спросил Леша с нотками раздражения в голосе. Он, должно быть, почувствовал, что стал невольно напоминать доктора Ватсона, который ровным счетом ничего не понимает и отличается от Холмса чрезвычайной недогадливостью.

– А оставила ее некая молодая особа, одетая в шорты и маечку на бретельках.

Леша переминался с ноги на ногу. По-моему, он давно хотел в туалет.

– Погоди! – сказал он и исчез в дверях домика.

Выстраивая логическую цепочку, я бродил по двору из угла в угол. Что мы имеем? Убитую Милосердову. Девушку в шортах с «фенечкой» на шее. Убийцу Караева – человека в маске. Вот пока и все.

Я потянулся рукой к тяжелой ветке персика и стал машинально рвать листья. Леша вышел во двор уже умытым и причесанным. На его ресницах, как роса на траве, блестели капли.

– Погоди! – снова сказал он, поднимая ладонь вверх. – Я не успеваю за ходом твоих мыслей. Откуда ты взял девушку в шортах?

– Ее видел Караев. Она взошла на яхту на мысе Ай-Фока.

– Вот как? Значит, Милосердова была не единственной дамой на яхте?

– Выходит, так.

– Но не одни же они поплыли на остров?

– Я тоже думаю, что яхтой управлял мужчина.

– Выходит, что либо он, либо девушка в шортах убили Милосердову. А мотивы?

– С мотивами сложнее.

– Но что, по-твоему, могло связывать их троих? Случайное знакомство? Общий бизнес? Или, быть может, любовь?

– И это нельзя исключать. Когда мы узнаем о том, что связывало этих людей, то выясним и мотивы убийства… Ты ни разу не встречал в нашем продуктовом магазине парочку хиппи? Они почти каждое утро приходят за продуктами.

– Что-то не припомню, – ответил Леша.

– Длинноволосый парень со шнурком на лбу и подружка его – худая и бледная, как моль, в какой-то мексиканской тряпке вместо майки. Не видел? Ну, неважно. Они стоят лагерем где-то недалеко от нас.

– Ты хочешь разыскать хозяйку этой «фенечки»? Бесполезная трата времени. Я уверен, что ее давно нет на побережье.

– Хоть бы за что-то ухватиться, Леша. Знакомые, друзья, адреса, телефоны – хоть что-нибудь!

Лицо Леши поскучнело. Ему не хотелось шататься в жару по пляжам. Он еще не отошел от вчерашнего и мечтал о холодном пиве.

Мы вместе дошли до магазина. Леша купил пять бутылок пива и поплелся к себе «лечиться», а я сел на скамейке недалеко от входа и стал ждать парочку хиппи.

* * *

Когда от жары у меня стали плавиться мозги, к магазину, шаркая шлепанцами, подошли длинноволосый парень с девушкой. Я подождал, пока они накупят продуктов и снова выйдут на улицу, и встал на их пути, показывая «фенечку». Парень, должно быть, решил, что я предлагаю им купить сумочку, и отрицательно покачал головой:

– Спасибо, у нас такие есть.

– Вы меня не поняли. Я хотел спросить, не знаете ли вы, кто потерял эту штуковину?

Девушка проявила любопытство и, близоруко щурясь, взяла «фенечку» с моей ладони и недолго рассматривала ее.