Отмщение - Иван Шевырёв

и попробовала дотронуться до моей руки.

– Оставь меня, пожалуйста. – решительно отрезал я.

Лицо девушки стремительно омрачилось. Она поспешила выйти из подсобки. Я же, оставшись в замызганной комнатушке наедине с пауками и иными мелкими живностями, откинулся на спинку табуретки и запрокинул голову. Хотелось кричать от несправедливости. С глаз моих покатились слезы. На урок я уже не пошел.

Только на перемене я зашел в уже опустевший кабинет химии, где у меня только что проходил урок. Зашел я за рюкзаком, который должен был лежать на стуле четвертой парты среднего ряда, но к удивлению, его там не оказалось. До меня почти сразу дошло: «Никита и Савва захватили с собой на следующий урок». Это умилило.

Я оказался прав. Рюкзак мой был на алгебре. Как и мои друзья. Они сидели за одной партой и на что-то глядели в телефоне Саввы. Я, смотря на них, невольно улыбнулся, вспомнил наши деньки до того, как меня окутала любовь, деньки до общения с Нелей, до вальса, до всего этого. «Моя любимые друзья…» – подумал я и тут же снова раскис, вспомнив, насколько отстранился от них. Мне казалось, что я теперь недостоин настоящей дружбы, казалось, что я вообще ничего недостоин.

С опущенной головой я дошагал до своего места, взял рюкзак и хотел было тихо уйти, но меня окликнул Савва.

– Даня, ты где пропадал весь урок? – спросил он, – Ты заболел? Дохлый какой-то. – он встал и направился в мою сторону. Никита тоже не остался сидеть.

– Спасибо, что рюкзак мой перенесли. Вы лучшие, парни. Я пошел, наверное. В случае чего скажите, что мне стало плохо. И еще… простите меня за то, что я так себя веду, простите за все. – я развернулся и тут же почувствовал, как чья-то рука схватила меня за локоть. Это был Никита.

– Никто не стоит того, чтобы я видел друга в таком состоянии. Не смей убиваться, все решается. – он серьезно посмотрел прямо в мои глаза.

– Извини. – шепотом ответил я. – Я пошел. – и вышел из кабинета.

В коридоре я пересекся с Димой. Меньше всего в тот момент я хотел бы видеться с ним. Я его в тот момент не боялся, мне было плевать. Пусть даже он меня прибил бы. И я бы даже прошел мимо, если бы он сам ко мне не подошел, чтобы поздороваться. Я пожал его руку, и он начал говорить, он всегда первым начинал говорить:

– Я слыхал, что тебя выперли из вальса. Как мерзко. Тебе ведь нравилось. Я чувствовал, что тебе нравилось… Они, считай, воспользовались тобой, а как ты стал не нужен, так сразу выкинули. Даже не предложили компромисс. Вот и общайся с этими людьми. Самому не обидно?

– А ты-то откуда все это знаешь? – спросил я, не желая отвечать на вопрос Димы, ведь, конечно же мне было обидно, – Ты же не ходил на репетиции после того случая с Егором.

– Да так, услышал ненароком. Изменилось что-нибудь в мышлении? Не кажется тебе, что я хоть чуточку да прав? В суждениях о людях.

– Не кажется.

– Ладно.

Я пошел дальше убыстренной походкой, пока не услышал за спиной обращение:

– Данил…

Я обернулся. Дима стоял на месте. Его глаза, отведенные в сторону, были будто наполнены ядом, а зубы, по всей видимости, стиснулись во рту. Он словно терпел некую боль.

– Что? – спросил я.

– Да так, ничего.

Я кивнул, как бы говоря: «Хорошо» и пошагал дальше по коридору, не осознавая, что Дима хотел предупредить меня о нечто необратимом, о том, что только произойдет через несколько дней…

Что-то между прологом и эпилогом.

Я сидел на кресле в своем домашнем кабинете. Ноги мои, скрытые в пижамных черных штанах, были закинуты на дубовый стол. На мне висела длинная замызганная белая футболка, которую я все собирался бросить в стирку, да вечно откладывал это дело. Мой взгляд был направлен на люстру. Отдыхая, я залипал на нее. Компьютер показывал дату: 17.05.2046г. «Очередная годовщина трагедии, которую никто уже не помнит» – подумал я, и в тот миг глаза мои заблестели. Смотря в зеркальце на столе, я видел уже не долговязого мальчишку, а жилистого мужчину с легкой небрежной щетиной, в очках с черной оправой, с морщинками, всего потускневшего.

Неожиданно в мой кабинет постучали. Дверь приоткрылась. Я тут же скинул ноги со стола.

– Кто это? – рассеянно окликнул я.

– А кого ты еще можешь ожидать? – раздался до боли знакомый мне голос.

Я тут же улыбнулся. Ко мне в кабинет вошел смугловатый гладковыбритый мужчина делового вида. Как и у многих мужчин делового вида, у этого проглядывался небольшой животик. Но в меру. Толстым этот человек не был. В руках он держал пиджак и какой-то подарочный пакетик. Когда наши глаза встретились, то я решил: «Да, это он». Взгляд этого мужчины не изменился. Он остался таким же внимательным, аналитическим.

– Я совсем забылся, что ты приедешь! – проговорил я, встав с кресла. – Ох, Никита… Два года не виделись.

– Не думал, что маразм так быстро тебя настигнет. – мой друг бросился ко мне в объятия, а после протянул руку с пакетиком, – Держи.

– А я… Я ничего не приготовил… – застыдился я.

– Держи! – тряхнул он рукой, как бы впихивая мне подарок. – Мне ничего не надо взамен.

– Спасибо.

Я вновь крепко обнял друга, а затем поставил пакетик с подарком на стол. Никита тем временем повесил пиджак на крючок у двери и стал ходить по кабинету, рассматривая стены.

– Ордены… медали… «За отвагу на пожаре»… Кем-то таким я тебя и представлял всю жизнь… – Никита вдруг подошел к моему столу и, увидев рукопись, спросил, – Что это? «Отмщение».

– Это моя работа. Так… излияние чувств.

– Ну, с названием ты заморочился, конечно, романтизировать ты горазд. «Отмщение»…

– Дима Смердяков так прозвал свой поступок. Он мстил нам, мстил обществу… Оттого такое название.

Никита замолчал ненадолго.

– А… ты об этом пишешь. – что-то переменилось в нем.

– Да. Этот случай уже забылся всеми и лежит где-то в недрах «Википедии». Пусть хоть здесь хранится память о нем, о нас. На бумаге. Пусть кто-нибудь когда-нибудь прочтет и поймет… ошибки. Наши ошибки. Я смотрю на новых ребят, новое поколение. Они такие же… Абсолютно! Годы идут, эти мальчишки и девчонки теперь на наших местах… И мне так не хочется, чтобы хоть кто-нибудь из них пережил то, что пережили мы. Я не хочу, чтобы у этого поколения были травмы. Не хочу, чтобы они пропускали через себя войну, голод, дефицит