Марсельская авантюра - Питер Мейл

Патримонио позвонил Уоппингу; разговор получился коротким, громким и малоприятным.

— Мне казалось, вы пообещали, что разберетесь с этим мерзавцем-журналистом?

Уоппинг ощетинился. Он не привык, чтобы на него кричали.

— В чем дело? Мои мальчики еще прошлой ночью вывели его из строя.

— Вы видели сегодняшнюю газету?

— Какую газету? Что там?

— Cʼest une catastrophe.[47]Прочитайте и перезвоните мне.

Элена вышла из спальни и пару раз покрутилась перед Сэмом, чтобы продемонстрировать все достоинства платья — легкого и почти прозрачного.

— Ради этого стоило тебя ждать, — признал Сэм. — Несомненно, стоило. Ты готова?

Он обещал отпраздновать возвращение Элены из Парижа роскошным обедом в ресторане с видом на море. Но сначала надо было встретиться с Гастоном на пляже и посмотреть на поставленный шатер.

Увидев подъехавшую машину, Гастон поспешил по песку им навстречу. Сэм уже успел привыкнуть к вспышкам галантности у французов при появлении Элены, и Гастон не стал в этом смысле исключением. Он взял ее ладонь в свои руки и склонился к ней так, как припадает умирающий от жажды к роднику. Затем его правая рука начала медленное продвижение к локтю и, несомненно, проследовала бы и дальше, если бы Элена не захихикала.

— Какой чудесный сюрприз, — пропел Гастон. — Я ожидал увидеть одного Сэма. — Тут он откровенно подмигнул Элене и потянул ее за руку. — Зайдите ко мне в шатер.

Внутри Сэма прежде всего поразил мягкий золотистый солнечный свет, который просачивался через белую ткань. Если презентацию устроить, как планировалось, в начале вечера, искусственного освещения не понадобится.

— Когда постелют полы, — сказал он, — станет вообще шикарно. А случайные прохожие зайдут сюда, чтобы устроить вечеринку?

— Pas de soucis. Всю ночь здесь будет охрана — два здоровых парня, Жюль и Джим, плюс два ротвейлера.

Гастон провел их к задней стенке шатра.

— Думаю, бар надо устроить здесь. Тут можно будет сидеть, потягивать шампанское и через открытый вход любоваться закатом. Что может быть приятнее?

Экскурсия продолжилась, и Сэм совершенно успокоился. Гастон подумал обо всем: от размера и расположения бара до снабжения электричеством, от стола и стульев до симпатичных блокнотов и карандашей. Он позаботился даже о маленькой, но элегантной cabinet de toilette за задней стенкой шатра.

— Cʼest normal,[48]приятель, — отмахнулся он от комплиментов Сэма. — А сейчас, хоть разлука с мадемуазель и разбивает мое сердце, я вынужден вас оставить. Мой друг мэр ждет меня на ланч.

Поднявшись обратно на шоссе Корниш, они остановились, чтобы Элена могла вытряхнуть песок из туфель.

— Ну как тебе наш сообщник по преступлению? — поинтересовался Сэм.

— Гастон? Он лапочка. А я, между прочим, умираю с голоду. Ресторан далеко отсюда?

— Нет, вверх по дороге.

«Перон» — один из тех ресторанов, о которых вы с тоской вспоминаете в середине сырой и промозглой зимы. Он расположен высоко над Средиземным морем, и его веранда, выходящая на юг, словно парит над ним. С нее не видно ни домов, ни линий проводов, ни строительных кранов — только чистое, сверкающее на солнце море и иногда рассекающие его поверхность катера и яхты. Вдалеке можно разглядеть миниатюрный архипелаг Фриульских островов, серо-зеленый в полдень и фиолетовый на закате. При этом ресторан славится не только завораживающим видом, но и восхитительной кухней: местная рыба всевозможных сортов, выловленная утром и приготовленная одним из лучших шеф-поваров побережья.

Когда Элена и Сэм, следуя за официанткой, шли к своему угловому столику, им казалось, что они шагают по палубе огромного, вставшего на якорь океанского лайнера. Совсем рядом послышалась английская речь, и, обернувшись, они обнаружили лорда Уоппинга в компании его прихлебателей. Разговор за столом смолк, Сэм обменялся с лордом коротким кивком, и тот проводил их тяжелым, неприязненным взглядом.

— Смотри, милый, какая красотка, — заметила Аннабелла. — Впрочем, ее красота несколько этническая: волосы чересчур черные, а кожа подозрительно смуглая. Тебе же больше нравятся английские розы вроде меня?

Уоппинг что-то промычал, на другом конце стола засмеялись, и разговор возобновился.

Сделав по глотку холодного «Кассиса», Элена и Сэм погрузились в меню, полное экзотических названий, совершенно неизвестных в Лос-Анджелесе: pagre и rascasse, rouget и daurade.[49]Тут внимание Элены привлек veritable bouillabaisse de Marseille,[50]легендарный «золотой суп».

— Ты его когда-нибудь пробовал, Сэм?

— В прошлый раз в Марселе, вместе с Филиппом. Он фанатик буйабеса, целый вечер рассказывал мне о нем. Это вкусно. Густовато, но вкусно.

— А из чего он?

— Да практически из всего, что плавает в Средиземном море: из солнечника, морского угря, морского ерша, пинагора… Сюда добавляют помидоры, картошку, лук, чеснок, шафран, оливковое масло, петрушку. Но главное — это rouille, что-то вроде густого острого майонеза, в котором опять-таки чеснок, шафран, оливковое масло и жгучий перец. Ну, и кусочки поджаренного багета. А еще огромная салфетка, в которую ты сможешь полностью завернуться. Попробуй. Тебе понравится.

— Думаешь? — с сомнением спросила Элена.

— И еще один бонус. Раз ты пробуешь буйабес в первый раз, имеешь право загадать желание.

— А я тебе не разонравлюсь, если от меня будет нести чесноком?

— Я тоже его закажу. Так что нести будет от нас обоих.

С помощью официанта Элена завернулась в салфетку так, чтобы полностью обезопасить себя от вездесущего соуса, и теперь с интересом следила, как перед ней выкладывают ингредиенты буйабеса.

— Смотри и учись, — предложил Сэм.

Он взял тонкий ломтик багета, намазал его густым темно-красным соусом «руй», опустил в суп и подержал там, пока хлеб не пропитался бульоном.

— Готова?

Элена наклонилась вперед, открыла рот и закрыла глаза. После того как она прожевала и проглотила, ее глаза широко открылись.

— Еще, — потребовала она.

Единственный существенный недостаток буйабеса состоит в том, что он требует от едоков слишком много внимания, делая практически невозможной любую беседу. Поэтому первая половина ланча прошла в сосредоточенном молчании, изредка прерываемом восторженными междометиями. Только после того, как были унесены все приборы и заменены салфетки, Элена и Сэм откинулись на спинки и вспомнили друг о друге.