Авиатор: Назад в СССР 2 - Михаил Дорин

руку голове. Раздались громкие аплодисменты и одобрительный шёпот всего личного состава училища.

— С вами, Родин, мы как-нибудь обсудим этот случай, — сказал Крутов, одобрительно похлопав меня по плечу. — Встать в строй!

Приятно теперь таскать на груди целый орден. В прошлой жизни было у меня достаточно наград, чтобы не затеряться на параде. Не больше чем у «бесконтактных» бойцов, но зато заслуженные. Значит, и эту заслужил.

— Родя, обмыть бы надо, чтобы крайняя не была, — сказал Артём, когда мы сидели в аудитории в ожидании вызова на тренажёр.

— Само собой. Доставай, сейчас приступим. За закуской может сбегать? — с сарказмом спросил я.

— Ну, не ворчи. Серьёзно же.

— Шучу. Я пошёл на тренажёр.

В аппаратной я вновь встретился с Иваном Ивановичем Борисовым. После пары дежурных фраз о том, что он рад меня снова видеть, мы принялись разбирать сегодняшнее упражнение.

— По плану, у нас упражнение 3 из программы тренировок на тренажёре ТЛ-29 — зона на простой пилотаж. Я предлагаю, поработать над тем, что не получалось у тебя. Смотрю, сколько ты раз летал на допуск к самостоятельному вылету, и понимаю — отработал ты полёт по кругу от и до, — усмехнулся Борисов, просматривая мою лётную книжку.

— До автоматизма, я бы сказал.

— Тогда я предлагаю тебе поработать над отказами. Один ты уже ощутил на практике, но есть много других, при которых потеешь во всех местах, — сказал Борисов и принялся включать оборудование тренажёра.

Через несколько минут, я оторвал самолёт от виртуальной полосы. Необходимо было выйти в зону, заняв при этом высоту 4000 метров.

— 880й, зону занял, задание, — доложил я, нажав кнопку СПУ.

— Понял. 880й, проверьте показания курса.

Вот блин! Совершенно потерял ориентировку. Быстро взглянул на свой текущий курс. Всё в норме, 90° как и был до этого. Начал отклонять ручку вправо и влево, а треугольник на приборе УГР-1 как стоял на месте, так и стоит. Авиагоризонт в работе, изменения крена и тангажа показывает. Желтая стрелка АРК-9 тоже отрабатывает на аэродром. Проверил панель — частоты приводов выставлены верно.

— 880й, отказ курсовой, АРК в работе, высота 4000, — доложил я Борисову.

— 880й, задание закончить, на привод на своей высоте.

— 880й, понял, дайте «прибой», — запросил я обратное направление на аэродром, исходя из моего текущего местоположения.

— «Прибой» 180°.

Не самый сложный отказ. Пилотируем по АРК и вообще ничего думать не надо. Чего там считать? И потеть не надо. Плавным движением ввёл самолёт в разворот и занял курс на привод.

Но это было ещё не всё. Видимо, чтоб я начал взмокать, компас АРК сошёл с ума. Его стрелка стала вращаться хаотично. Включил на прослушку позывные дальней приводной радиостанции, которые выдаются по азбуке Морзе двумя буквами, а в ответ была тишина. Значит и компас в отказе.

— 880й, отказ АРК, дайте «прибой».

— 880й, прямая. Тебе «прибой» пока не нужен. Сейчас будешь заходить на посадку по моим командам, понял?

— Принято.

— 880й, влево, крен 15°, 70 секунд.

— 880й, понял.

Принцип здесь простой, но необходима точность. Ты выполняешь разворот с указанным тебе креном, который контролируешь по авиагоризонту АГД. Одновременно с этим включаешь секундомер на бортовых часах АЧС-1. Это вообще самый надёжный из приборов на любом воздушном судне. По истечению заданного тебе времени выравниваешь самолёт, но лучше это сделать заранее, чтоб как можно точнее получился разворот. И вот ты уже занял определённый курс.

— 880й, прямая, — доложил я.

— Понял вас. Разворот сделал нормально, идёшь как раз в точку выполнения второго разворота. Разрешил занять 500.

Так вот по командам с земли я и произвёл посадку. С одной стороны, это тренажёр и ничего бы опасного не случилось. А если бы был настоящий полёт, прибавляем к этому, так называемый, «коэффициент опупения», плохую погоду и малый остаток топлива... как тогда поступать?

— Какой вывод можешь сделать, Сергей, по сегодняшнему занятию? — спросил Иван Иванович, отдавая мне лётную книжку, когда я вылез из кабины.

— Что в авиации служат не только лётчики. Это как раз один из тех моментов, когда лётчику очень здорово помогли, — сказал я, вытирая платком вспотевший лоб.

— Это верно. Молодец, что это понимаешь. Все вокруг видят в вас, лётном составе, элиту. И это правда. Сам таким был. Но вы не должны забывать о тех, кто вас обеспечивает этой возможностью — летать.

Не могу же я ему сказать, что очень хорошо это понимаю, поскольку сам управлял авиацией с земли в прошлой жизни. Тогда я много раз слышал, что без нас лётчик летает без проблем и вообще непонятно, за что мы деньги получаем. Всегда хотелось сказать, мол, попробуйте отключить светофор в центре города в час пик, посмотрим, как вы поедите.

— А почему ушли с лётной работы, Иван Иванович? — спросил я.

— Здоровье подвело, — ответил Борисов, с трудом вставая с кресла. — Вот теперь на тренажёре, передаю свой небольшой, но всё же опыт.

Новый год я в этот раз встречал в компании родителей Жени у неё дома. На лице Константина Юрьевича не было радости, когда субботним утром, 31 декабря, я пришёл к ним домой. Хоть Женя и говорила, что он будет рад видеть новоявленного орденоносца, закатившиеся глаза папы меня не обрадовали.

— Сергей, вы к нам надолго? — спросил отец, вместо приветственных слов, пожимая мне руку в коридоре. Значит точно, не сильно ждал.

— Пап, его на новый год отпустили. Я же тебе говорила, — сказала Женя, принимая от меня сетку с мандаринами и шинель.

— Как всегда, уже ничего не купишь. Вот, ты молодец. Достал же мандарины где-то, — похвалила меня мама Жени.

Конечно, Серёжа, молодец! Очередь занял со вчерашнего дня ещё и то, пришлось протискиваться мимо студентов.

Суббота 31 декабря выдалась снежной. Для меня это первый раз, когда отметить получается такой большой компанией. В прошлой жизни я помню только условные застолья с моим дядей и его пассиями. Было их у него предостаточно.

На кухне подготовка шла полным ходом. Припрягли даже Константина Юрьевича чистить картошку. От моей помощи отказались. Женская половина предложила мне пройти в зал, и это немного расстроило отца семейства. Он думал, что сможет разделить со мной всю тяготу подготовки к празднику, но не случилось.

В углу, стояла настоящая новогодняя ёлка,