Дороги Сонхи - Антон Орлов

Когда Кем спросил про повариху, Тунанк Выри рассказала, что господин Арнахти – благодетель Тьеки. Соседи обвинили ее в наведении порчи, якобы она из мести подбросила им какую-то дрянь, полученную от сумасшедшей ведьмы. От расправы ее спас маг, проезжавший через их городишко. Благодарная Тьека пошла к нему в услужение, больше ей некуда было пойти. И кучера Шамдье он тоже однажды выручил, и Пандьеду, и сама Барвила ему жизнью обязана – ее матушку, тетку и сестер сгубили злые люди, а она уцелела по милости господина Арнахти.

О себе мучаха говорила скомкано, показывая, что ей тяжело и неприятно об этом вспоминать, да он и не стал выпытывать подробности. Сощурился, призадумался, а после спросил:

– Кто навел порчу на соседей Тьеки?

Тунанк Выри моргнула в замешательства. Она-то знала, кто, но Кему какая разница?

– Неизвестно… А чего ты вдруг об этом, ты разве бывал в Цубьяде?

– Не бывал. Но сильный маг мог бы выяснить, кто виноват. Странно, что он этого не сделал.

– Наверное, он торопился, – не понимая, куда клонит собеседник, пробормотала Тунанк Выри.

– А почему у Шамдье на той дороге сломалось колесо?

Мучаха снова растерялась:

– Колеса же иногда ломаются на дорогах…

– А почему сбежавшая от Пандьеды девочка провалилась именно в тот сугроб, над которым нависала снежная голова?

– Ну, такое тоже иногда бывает… – промямлила мучаха, словно оправдываясь.

– А почему с твоими близкими случилась беда, когда рядом оказался твой благодетель?

Тунанк Выри от его речей разволновалась хуже некуда. Словно в тот раз, когда на исходе месяца Чайки, едва проснувшись, отправилась погулять на речку, все еще схваченную льдом, да на радостях, в солнечном сиянии, не заметила, куда забрела – а под ногами хрустит, того и гляди ухнешь в гиблую стынь… Ее тогда выручил отчаянный прыжок в сторону берега. Человек на ее месте провалился бы, но мучаха и весит меньше, и скачет так, что тягаться с ней могут только сойгруны да горные девы.

То же самое чувство внезапной беды.

– Так вот ты кто, – заметил Кем, глядя вниз, мимо ее острых коленок, скрытых под юбкой.

Она тоже глянула – и обмерла: из-под подола высунулся беспокойно подрагивающий кончик хвоста.

– Ой… – только и смогла она вымолвить.

– Не бойся, я никому не скажу. Арнахти знает, а остальные нет?

– Еще кое-кто знает.

Она вспомнила о том, что находится под защитой покровителя. Да и Кем не похож на свирепых охотников за кисточками. Хотя кто его разберет, он же амулетчик. А еще одной посвященной в ее тайну была повариха, тоже по случайности увидевшая хвост.

– Ты подумай, о чем я спрашивал. Кто навел порчу на соседей Тьеки, почему у повозки сломалось колесо, почему так вышло с девочкой, за которой присматривала Пандьеда. И как получилось, что плохие люди добрались до твоих родственниц, хотя вы же умеете прятаться и убегать, я читал про ваше племя.

Тунанк Выри молчала. Как будто хрустит под башмаками лед, негромко, но страшно, и в этот раз никакой прыжок не спасет, потому что до берега как до луны. Нет больше никакого берега.

– Ты ведь уже знаешь ответ на все эти вопросы, – добавил Кем.

Бледный, осунувшийся, похожий на простуженного долговязого школьника. А внимательные светло-серые глаза, по-мальчишески пытливые, как будто в самую душу заглядывают.

От господина Арнахти мучаха ничего не могла утаить, где ей противиться его заклятьям. Все как есть выложила.

Покровитель некоторое время пребывал в задумчивости, с суровым и печальным выражением на лице, потом недовольно произнес:

– Жаль. Такая была возможность… Я надеялся, что он не совсем испорченный юноша, а он оказался вконец испорченный. Забудь о том, что он тебе говорил. На, съешь конфетку.

Он достал с полки знакомую ей жестянку с облезлым узором,  с натугой открыл крышку высохшими старческими пальцами, и пока Тунанк Выри жевала сахарную подушечку, сотворил какое-то колдовство. После этого смятение улеглось, ее охватило привычное чувство благодарности.

Кема тем же вечером вернули в темницу. А Тунанк Выри до утра не покидало ощущение, что она забыла что-то важное. Неприятное, но важное. Или не очень важное, но забыла. Хотя с первыми лучами солнца это прошло. Поводов для тревоги и так хватает – омураки, Дирвен, опасные пленники господина Арнахти. Незачем что-то еще выдумывать.

Дирвен уже второй час торчал на вышке возле загона с самыми отвратными на свете тварями. Долину накрыли водянисто-серые сумерки. Похолодало. Горы, как потекшее желе, постепенно сливались с унылой небесной хмарью. Скоро его сменит один из учеников старого мага – то ли Савендье, то ли Курочди, уже все их дурацкие имена выучил. А пока он злился и изнывал по глотку пива, потому что выносить соседство этой жути на трезвую голову – такая радость, что хоть вешайся.

Омураки словно были созданы для того, чтобы внушать ужас, омерзение и желание оказаться от них подальше. Величиной с лошадь, с вытянутыми зубастыми мордами выходцев из ночных кошмаров, после которых просыпаешься в холодном поту. Тощие, как будто не сегодня-завтра сдохнут, но при этом подвижные, текуче-гибкие. Их шерсть смахивала на клочья зыбкого тумана, по земле волочились длиннющие голые хвосты вроде крысиных. На лапах серповидные когти: один взмах, и кровища фонтаном, кишки наружу.

Сейчас их толком не рассмотришь – скользящие в сумерках бледные тени. Четыре пары мертвенно светящихся глаз как будто плавают сами по себе тусклыми шариками-светляками.

В дальнем конце загона, возле естественной скальной стенки, у них был сарайчик, однако им в этом сарайчике не сиделось. Все четверо пришли к загородке и вытягивали шеи в сторону усадьбы, порой тоскливо подвывали – негромко, но от их воя бегали по спине мурашки и позорно сводило живот.

Для таких случаев на наблюдательном пункте имелось ведро с крышкой. Сдаешь дежурство сменщику – вынеси за собой, неподалеку специально вырыли выгребную яму. А без этого никак, иначе караульщики все бы тут засрали: омураки внушали животный ужас, когда впору опростать кишечник и мчаться прочь сломя голову. Арнахти не задумывался о том, что его ученики от такой ежедневной вахты рано или поздно рехнутся?

Паскудные твари проявляли беспокойство, и если б не загородка с удерживающими заклятьями, наверняка рванули бы к усадьбе. Зачем – чтобы всех там сожрать? Так их же не морят голодом, в загоне гниет недоеденная репа и куски сырого мяса. И вода в