Кровавые жернова - Андрей Воронин

– О чем ты думал?

– Мало ли что может случиться с красивой женщиной в ночном городе? Отморозков хватает.

Есть женщины, которые промелькнут и их не заметишь, а ее за километр видно. Хочешь не хочешь, о самом ужасном подумаешь. В два часа ночи я уже и ждать перестал. Мысли сами в голову лезут. Вспомнил, что она никогда мне не говорила, где хочет быть похоронена. Представляешь?

– Ты что, похоронить ее успел? – выдавил из себя Антон.

– Именно что похоронить… Смирился с тем, что ее уже нет на этом свете. И самое странное, спокойнее мне стало. Стал думать, как похороны организую, кого приглашу. Голова вроде бы делом занята. Руки дрожать перестали. Курю и представляю себя на похоронах, на кладбище. За столом на сороковой день. Задумался, а что же дальше будет? Одному как-то жить тоскливо. Знакомых женщин стал в памяти перебирать. На ком жениться? На молодой или на ровеснице? Решил, на молодой. В воображении свадьбу сыграл, скромную. Во-первых – во второй раз женюсь, во-вторых, неудобно с размахом, жена-то недавно похоронена. Сижу в пустой квартире и уже вижу молодую жену рядом с собой. Ужином меня кормит. Так реально все себе представил. И тут звонок в дверь… Марина вернулась. У подруги засиделась, заболтались бабы. Три часа ночи! А у меня вместо радости – досада. Новую жизнь только что наладил, а пришлось к старой возвращаться. – Сергей нервно вертел в руках столовый нож, резко отложил его на тарелку.

Антон не знал, что и сказать. Если бы женой Сергея была не Марина, а другая женщина, посмеялся бы, пошутил бы сам. Но теперь язык не поворачивался сказать что-нибудь нейтральное.

– У тебя так никогда не бывало? – поинтересовался Сергей.

– Надеюсь, и не будет.

– Ты Марине об этом рассказывал?

– Что я, дурак? Я сделал вид, будто не сильно волновался. Женщинам нельзя показывать, что они тебе дороги, – на голову сядут.

– Не знаю, может, ты и прав…

Антон ощутил, что ему стало невыносимо сидеть наедине с Сергеем.

– Ты на меня так не смотри, – улыбнулся Краснов, – думать можно все что угодно. Я же жену на самом деле не хоронил. Никого не убивал. Второй раз не женился. Сама виновата, нечего поздно по гостям ходить. Давай выпьем.

Полуянов с готовностью подставил рюмку.

Хмель от пива после признания Сергея уже прошел. Это было хорошим знаком.

– За старую дружбу, – предложил Краснов.

Антон кивнул, чокнулся и выпил, а сам подумал, что ему было бы куда спокойнее, если бы Сергей сейчас поднялся и ушел в темноту. Ушел и никогда бы не вернулся. Он тут же испугался собственной мысли, но тут, к счастью, в гостиной появились Пашка и Валерий.

– Они без нас начали, – Иванов подхватил бутылку.

– О чем говорили?

– О ерунде, – Антон поставил пустую рюмку.

– Краснов поплотнее придвимы обсуждали, кто где хочет.

– Не скажи, нулся к столу, – быть похоронен.

Валера поперхнулся водкой:

– Мне все равно, где после смерти лежать.

А тебе, Пашка?

– Так сразу и не ответишь. Вопрос! – задумался толстяк, почесывая раскрасневшуюся грудь, – с одной стороны, оно, конечно, без разницы. Но с другой, не хотелось бы и в плохом месте успокоиться… Кстати, похоронный бизнес – один из самых прибыльных. Люди никогда умирать не перестанут, какие бы времена ни настали.

– Чем хуже живут, тем чаще мрут, – поддержал приятеля Валера, – но нас к похоронному бизнесу близко не подпустят. Не того полета мы птицы.

– Хватит того, что я пока жив, думаю, головоломки решаю, пусть жена после моей смерти о месте на кладбище побеспокоится, – сказал Павел и без тоста осушил рюмку.

Зависло неловкое молчание. Друзья переглянулись.

– Разговоры у нас дурацкие, – вздохнул Антон, – пока живешь, нужно о жизни думать, а не о смерти.

Ему мгновенно вспомнился строительный вагончик и стыдливо прикрытые глаза Марины, ее частое возбужденное дыхание. Вспомнился собственный страх, что женщина увидит пятно на его спине, что придется объясняться.

– Мы о жизни и думаем, – произнес Сергей, – когда туристический комплекс построим, уже не ко мне будем ездить по пятницам, а на твою родину. В своем бассейне плавать станем.

Напустим в него воды из Святого источника.

В ней твое воспаление мигом пройдет. Раз источник святой, то и вода в нем святая.

Антон, не ответил, поднялся из-за стола и с полной рюмкой в руке вышел на террасу. Друзья посмотрели ему вслед.

– Чего с ним? – удивился Сергей. – Я что-то не так сказал?

– Может, настроение у него плохое? – предположил Павел. – Если бы у тебя такая дрянь на спине выскочила, ты бы жизни не радовался. Пойду поговорю с ним.

– Не стоит, пусть побудет один.

Антон нервно повел плечами, боль в спине после выпитого исчезла. Осталось лишь неприятное ощущение, будто между лопаток наклеен лист плотной бумаги. Хотелось содрать его ногтями.

Тихо шумел ветер, в конце улицы дачного поселка горел одинокий фонарь. Его свет, пройдя сквозь листву, рассыпался на тысячи острых иголок-лучиков. У самого леса по шоссе двигались огоньки. В рассеянном свете фонаря беззвучно возникла тень. На перила опустилась огромная бесцветная бабочка, словно сошедшая с пленки черно-белого фильма. Узор на сложенных крыльях напоминал оскал черепа.

– Ты к кому прилетела? – тихо спросил Антон и коснулся ногтем матовых крыльев.

Бабочка вздрогнула, но не улетела.

– Эй, – прошептал Полуянов, – вали отсюда.

И тут мотылек вспорхнул, влетел в комнату, сделал круг над столом и, коснувшись головы Сергея, улетел в ночь.

Советник Патриарха Андрей Холмогоров, прищурившись, всматривался в дорожный указатель. «Лихославль». Дорожная карта лежала рядом с Андреем Алексеевичем на сиденье.

Холмогоров съехал на обочину. В здешних местах, в деревне Погост, ему довелось бывать всего один только раз пять лет назад с инспекцией. Многое изменилось с тех пор. Тогда коттеджи вдоль дороги только начинали строиться, теперь же в них жили люди.

«Где-то здесь».

Наконец на карте отыскался нужный поворот. Черная ниточка проселочной дороги вела к деревне Погост. Стоило съехать с шоссе на проселок, и сразу все вспомнилось. Новая жизнь кончалась вместе с асфальтом автомагистрали «Москва – Петербург». В открытое окно автомобиля врывались запахи цветов, скошенных и нескошенных трав и близкого дождя. Горизонт потемнел, и Андрей Алексеевич подумал: «Хорошо бы успеть до дождя. На проселке можно застрять, и тогда без трактора не выбраться».