Медиум с Саутгемптон-роу - Энн Перри

Миссис Андерхилл бросила на него взгляд через стол, почти надеясь увидеть в его глазах насмешку. Это было бы, по крайней мере, подтверждением их понимания, разумной связи. Но ничего подобного. Муж безучастно посмотрел на нее и, повернувшись к жене викария, пустился в воспоминания о своей благословенной матушке, которая, насколько помнила Айседора, была действительно весьма забавной, но, безусловно, не такой бесхарактерной особой, как он теперь описывал.

Однако много ли она знала людей, склонных видеть своих родителей объективно, не предпочитая наделять мать и отца шаблонными родительскими чертами и относиться к ним просто с традиционным почтением? Возможно, и сама она не так уж хорошо понимала собственных родителей?

Женщины за этим столом говорили крайне мало. Вмешательство в мужской разговор вообще могли счесть невоспитанностью, да они и не обладали достаточными знаниями, чтобы поддерживать его. Дамам полагалось быть кроткими и добронравными – по крайней мере, лучшим из них. Худшие же, по существу, были достойны лишь осуждения. Такие не так уж часто попадались в их кругу. Но быть добронравной и понимать что-то в добродетелях – не одно и то же. Такова смиренная участь женщин, а мужчины, рассуждая о хороших качествах характера, при необходимости указывали женщинам, как им следует себя вести.

Поскольку, за исключением любезного и заинтересованного выражения лица, ее участие в этой дискуссии считалось излишним и даже предосудительным, миссис Андерхилл позволила себе помечтать. Странно, как часто в галерее ее мысленных образов встречались дальние страны, особенно морские пейзажи. Она представляла безбрежные просторы океана, протянувшегося во все стороны до горизонта, пытаясь вообразить, что ощущает человек, оказавшийся там, на корабельной палубе, которая вечно раскачивается под ногами, под безжалостными ветрами и солнцем. Женщина думала о том, как такой человек пытается понять, что поддерживает хрупкую целостность его корабля и что необходимо для выживания и нахождения нужного пути в этих пустынных водах, способных вдруг вздыбиться ужасными штормовыми волнами и обрушиться на борт, равно как и смести и сокрушить его неукротимой стихийной силой. Или прихотливое течение вяло повлечет куда-то ваше судно под бессильно поникшими парусами…

Какая жизнь скрывается за океанскими просторами? Красивая? Пугающая? Невообразимая? И лишь звезды в небесах указывают путь – и, конечно, солнце и безупречные часы, если вы владеете мореходным ремеслом.

– …надо действительно поговорить кое с кем об этом, – заключила особа в коричневатых, табачной расцветки кружевах. – Мы полагаемся на вас, епископ.

– Всенепременно, миссис Ховарт. – Хозяин дома глубокомысленно кивнул, коснувшись салфеткой губ. – Всенепременно.

Айседора отвела глаза. Ей не хотелось быть вовлеченной в этот разговор. Почему бы им, ради разнообразия, не поговорить об океане? Прекрасная аналогия с тем, как одинок человек в своем жизненном плавании, как ему приходится справляться со всеми нуждами, и лишь понимание небесного закона может подсказать, в каком направлении следовать…

Капитан Корнуоллис, вероятно, это понимает. Внезапно миссис Андерхилл смущенно покраснела, осознав, как легко всплыло у нее в уме его имя, да еще и с каким-то креном в удовольствие. Ей показалось, будто все ее мысли вдруг стали очевидными. Заметил ли кто-то ее смущение? Они с Корнуоллисом, разумеется, никогда не разговаривали непосредственно на эту тему, но Айседора понимала его чувства гораздо лучше, чем любые речи. Он мог передать очень многое всего одной или двумя фразами, а эти пустословы, ее гости, целый вечер упражняются в красноречии, но не сказали почти ничего путного.

Епископ все еще разглагольствовал. Супруга взглянула на его самодовольное, равнодушное лицо, и вдруг по ее телу побежали мурашки, и она с омерзительным ужасом осознала, что на самом деле не любит его. Давно ли у нее возникло такое чувство? После знакомства с Джоном Корнуоллисом или раньше?

Что заставило ее провести целую жизнь в ежедневной близости – она не могла сказать «в приятном обществе» – с человеком, который ей на самом деле даже не нравился, не говоря уже о любви? Долг? Мораль? Равнодушие?

Как повернулась бы ее жизнь, если б тридцать один год назад она встретила Корнуоллиса? Может, тогда она и не полюбила бы его или он не увлекся бы ею. Ведь в то время оба они были совершенно другими людьми, жизнь еще не преподала им уроки досужей скуки и одиночества. В любом случае бессмысленно думать об этом. Прошлое невозможно исправить.

Но Айседора могла не упустить хотя бы будущее. Что, если она сбежит с этого глупого фарса, избавится от него раз и навсегда? Возможно ли это – уйти к Корнуоллису? Разумеется, никто из них даже в разговорах не заходил так далеко – это было бы немыслимо, – но миссис Андерхилл знала, что он любит ее, так же как и сама она постепенно обнаружила, что тоже полюбила его. Он обладал честностью, смелостью и простодушием, словно чистый родниковый источник для ее духовной жажды. Айседора вспоминала его шутки, ждала их, и они всегда оставались добрыми в ее памяти. Воспоминания о нем заставляли ее страдать. И из-за этого нелепый сегодняшний прием и ее присутствие на нем становились еще более мучительными. Имеет ли кто-то из гостей хоть малейшее представление о том, куда занесло ее воображение? Лицо хозяйки дома вспыхнуло от тайных мыслей.

Разговор по-прежнему шел о политике – тему опасности крайних либеральных идей обострили подрывом христианских ценностей. Либералы несли угрозу умеренности, посещению церкви, священным дням отдохновения, общественному смирению и подобающему почтению – и даже самой святости домашнего очага, охраняемого женской благопристойностью.

О чем Айседора могла бы поговорить с Корнуоллисом? Безусловно, не о том, что должны делать, говорить или думать другие люди! Они могли бы побеседовать об удивительных странах, о древних городах на берегах дальних морей, таких, к примеру, как Стамбул, Афины или Александрия – средоточиях древних легенд и опасных приключений. Перед мысленным взором жены епископа поблескивали согретые солнцем камни и сияла синева небес, такая яркая, что приходилось жмуриться. И воздух вокруг был напоен теплыми пряными ароматами. Достаточно будет уже просто поговорить об этом с капитаном – вряд ли ей суждено поехать туда, но можно просто слушать и мечтать. Она удовольствовалась бы даже молчаливым общением, зная, что их мысли одинаково прекрасны.

Что произойдет, если она уйдет отсюда к нему? Что она теряет? Репутацию, конечно. Ее ждет оглушительное осуждение! Мужчины будут возмущены и наверняка напуганы тем, что их собственные жены могут счесть эту идею достойной подражания и поступить точно так же! А женщины разозлятся еще больше, поскольку будут завидовать ей и ненавидеть ее за это. Те, кто тащил семейную лямку из чувства долга – а таких подавляющее большинство, – решительно сдвинут щиты добродетели. Она больше никогда не сможет общаться с ними. Они будут игнорировать ее на улицах. Она станет невидимкой. Забавно быть невидимой распутницей. Казалось бы, наоборот, она должна бросаться всем в глаза!..

Айседора улыбнулась своим мыслям и вдруг заметила смущение на лице сидящей напротив нее женщины. Видимо, разговор едва ли побуждал к веселью!