Моя душа темнеет - Кирстен Уайт

Мехмед помрачнел. Он опустил руку, и линия его спины, такая ровная, изогнулась.

– Я никогда не хотел быть твоим хозяином. У меня есть слуги. И учителя, и телохранители, и отец, который меня презирает. Я хочу, чтобы ты… была моим другом.

Такого Лада услышать не ожидала. Она ухватилась за ответ.

– Почему тебе этого хочется?

– Потому что. – Мехмед опустил глаза. – Потому что ты не говоришь мне того, что, по твоему мнению, я хочу слышать.

– Скорее уж я скажу тебе то, чего ты слышать не хочешь.

Глаза Мехмеда вспыхнули и встретились с ее глазами. Его взгляд был глубоким и голодным. Его пухлые губы скривились в улыбке, сменив выражение его лица с высокомерного на шаловливое.

– Именно этим ты мне и нравишься.

Лада раздраженно фыркнула.

– Отлично. Ну и что же должен делать друг?

– У меня никогда его не было. Я надеялся, что ты знаешь.

– Значит, ты еще глупее, чем кажешься. Раду – вот человек, который заводит себе друзей. А я – человек, вызывающий в людях желание меня выпороть.

– Помню, ты дала мне совет, который помог мне избежать порки. Кажется, это неплохая основа для дружбы. – Он протянул ей руку.

Лада задумалась. Какие нити будут сотканы из этого соглашения? Однажды она уже отдала свое сердце другу, и потеря Богдана едва не сломила ее. Но Мехмед не был сыном няни.

– Твой отец воспротивится нашей дружбе. Он не был к нам добр в Эдирне.

– Мне все равно, что думает мой отец. Ты, наверное, уже заметила, что никто не следит за тем, что я тут делаю. На Амасью никто не обращает внимания. Как и на меня. Я волен делать, что мне вздумается.

– Тебе повезло.

– Но повезло ли мне настолько, чтобы назвать тебя своим другом?

– Ладно, хорошо. – Лада расслабилась. Она наконец поняла, что наказания, которого она ждала все это время, не будет. Они не были свободны от Мурада, но они были далеко от его глаз. Пока этого было достаточно.

– Хорошо. Как твой друг я должен сказать тебе, что я жутко ревную тебя ко времени, что ты проводишь в компании янычар. Я хочу, чтобы ты перестала с ними тренироваться.

– А я как твой друг должна сказать тебе, что мне нет никакого дела до твоей жалкой ревности. Я опаздываю на тренировку. – Ногой, как крючком, она зацепила лодыжку Мехмеда, врезалась в его плечо своим плечом, опрокинула его и повалила на землю.

Он яростно прошипел, брызгая слюной:

– Я – сын султана!

Она разрезала воздух саблей перед его горлом, открывая дверь.

– Нет, Мехмед, ты – мой друг. А я – ужасный друг.

Его смех сделал ее шаги – всегда напористые и целеустремленные – почти легкими.

Осень никак не хотела остывать. Каменные стены крепости захватывали в ловушку горячие лучи солнца и удерживали тепло. Раду представлял себе, что мерцающий воздух – это печь и что скоро он сгорит живьем. Мулла Гюрани, который всегда казался чем-то большим, чем просто человеком, теперь приблизился к статусу бога: он совсем не потел, расхаживая перед ними взад-вперед и читая вслух книгу о жизни Пророка, мир праху его.

Но было богохульством представлять богом кого-то, кроме Бога. Раду закрыл глаза и стер эту мысль, стараясь привести разум в созвучие с наставником, с Богом, с тем, что ему нравилось изучать.

Если бы только не это ужасное пекло.

Мехмед осел со стула вниз, повалившись на пол. Раду и мулла Гюрани бросились к нему.

– Тебе нехорошо? – спросил учитель, одну ладонь прижав к щеке Мехмеда, другую – к его лбу.

Мехмед широко раскрыл глаза:

– Нам нужно продолжить обучение.

– Нет. – Мулла Гюрани выпрямился и помог Мехмеду встать на ноги. – Ты перегрелся. Нельзя допустить, чтобы тебе стало хуже. Я настаиваю, чтобы ты лег в постель и оставался в ней до конца дня.

Мехмед слабо кивнул:

– Хорошо.

– Я позову стражу, чтобы тебя проводили.

– Нет, нет. Раду меня отведет. – Мехмед протянул руку. Раду закинул ее себе за плечи и обхватил Мехмеда за талию.

Мулла Гюрани смотрел им вслед, и его глаза под очками тревожно блестели. Когда они были в коридоре, Раду повернул к покоям Мехмеда, через две двери от них. Он шел так медленно, как только мог, неся на своих плечах большую часть веса Мехмеда. Когда они оказались почти у двери, Мехмед оглянулся. А потом отскочил от Раду так быстро, что тот потерял равновесие, лишившись своей ноши.

Глаза Мехмеда радостно засияли:

– Бежим! – сказал он и помчался по коридору.

Раду побежал за ним и догнал его в тот момент, когда Мехмед проскочил через боковую дверь, которая вела на балкон с видом на увядающий сад.

– Что ты делаешь? – спросил он, встревоженно ища на лице Мехмеда признаки недомогания. – Тебе нужно в постель!

Мехмед рассмеялся и покачал головой.

– Нет, мне нужно вырваться из этой ужасной, раскаленной тюрьмы.

Раду задохнулся от удивления:

– Ты обманул муллу Гюрани!

Мехмед порозовел от стыда:

– Да. Но если бы я отпросился, он бы во мне сильно разочаровался. Я буду заниматься всю ночь, чтобы нагнать материал. Ты можешь позаниматься вместе со мной. Но сейчас слишком жарко, мой мозг плавится, и пора отсюда выбираться.

Он взобрался на каменные перила, спрыгнул и оказался на ближайшем дереве. Подмигнув Раду, он спустился по нему на землю.

Раду призадумался. Он не хотел вести себя плохо, привлекать к себе внимание или вообще делать что-то, за что его могли наказать.

Но было слишком жарко, чтобы беспокоиться.

Он повторил движения Мехмеда, сам удивившись легкости, с какой ему удалось спуститься. Лада постоянно заставляла его чувствовать себя слабым и неуклюжим, но Мехмед не сомневался, что Раду сможет, и поэтому с ним Раду было проще не отставать.

Они побежали, низко пригнувшись к земле и едва сдерживая смех. Неподалеку нашлось место, где поверх стены росло дерево. Раду встал на колени и поддержал Мехмеда, чтобы тот дотянулся до ветки. Мехмед вскарабкался на стену и протянул руку вниз, помогая Раду подняться. Они вдвоем спрыгнули на землю по ту сторону стены. Там было заметно прохладнее. Плотная горная порода и многочисленные деревья делали свое дело, давая отпор солнцу.

Не успели они отойти, как услышали какой-то тихий звук, за которым последовал поток брани.

На валашском.

– Лада, – прошептал Раду.

Мехмед прижал палец к его губам, и они с преувеличенной осторожностью поползли вперед. Лада стояла в центре небольшой поляны, спиной к ним, рядом с ней лежал колчан со стрелами. Она пометила цели на дереве на расстоянии, непростом даже для опытного лучника. Она оттянула тетиву, затем отпустила. Стрела пролетела мимо дерева и приземлилась на расстоянии вытянутой руки от него.