Как узнать любовь? - Ирина Мазаева

Ташке и Вере Олеся написала письма с извинениями, и они, как и говорил Иван, ответили, что вовсе не сердятся на нее. Но тем не менее в гости не спешили и к себе не приглашали.

Антоневич как-то спросил у Олеси телефон Ташки и пояснил, что это для Сидорова – тот собирается пригласить ее на свидание. Олеся телефон дала, а потом ей было очень грустно. Умом она понимала, что должна порадоваться за подругу, но никакой радости не было. Наверное, потому, что у нее самой с Антоневичем как-то не складывалось.

От Вани, с которым они изредка переписывались, она знала, что к нему приходила Вера. И это ее почему-то злило. Ей казалось, что Ваня должен быть только ее, Олесин. Утешать ее. Скидывать ей ссылки на смешные ролики в Интернете. И одновременно ей было стыдно. Может, если Вера на самом деле любит Ваню, то она, Олеся, не должна стоять на их пути? Она честно не ходила к Ване, хоть он ее и звал. Но все равно продолжала грустить, злиться и стыдиться неизвестно чего.

Так оно все было ровно до субботы. В субботу Олеся, как обычно, лежала на своей кровати и думала о том, как несправедлива к ней жизнь, как вдруг имейл-агент сообщил ей о том, что пришло письмо. Ничего интересного не ожидая, Олеся залезла в почту.

«Шерлок – Агате: через два часа – общий сбор у меня. Агентство работает. Возражения не принимаются».

Два часа она мучилась: идти или не идти, а потом любопытство пересилило. Да и с Ташкой и Верой все-таки надо было помириться по-настоящему. И Олеся пошла.

– Ну что, мои дорогие детективы, не вижу радости на ваших лицах! – нарочито бодро приветствовал их Ваня. – А у меня для вас есть куча известий. Сегодня у нас по плану… самая настоящая операция, – и перешел на шепот, – возможно, даже с привлечением настоящей милиции!

– Ты решил нас помирить? И придумал несуществующую операцию? – выразила общую мысль Ташка. – Только мы и так не в ссоре. Чтобы ты знал.

– Боже мой, девчонки, ну что вы везде ищете какие-то ваши женские уловки! – рассмеялся Ваня. – Если я говорю «операция», значит – «операция»! Я говорю прямо и как есть, – и грозно добавил: – Но если кому неинтересно – я не держу.

– Ваня, мы не уходим, нам интересно, мы только «за», – за всех ответила Вера.

– Точно?

– Да. Да, – подтвердили Ташка и Олеся.

А что им еще оставалось? Хоть они уже и не вполне верили в реальность своего детективного агентства, но слишком много вопросов у них накопилось, на которые очень любопытно было узнать ответы…

– Вы, наверное, хотите знать, что за операция нам сегодня предстоит? Но я вам это так сразу не скажу. Давайте начнем по порядку. – И Ваня начал рассказывать: – Все началось с того, что Макс Антоневич обратился к нам за помощью: у него пропала собака. Мы предположили, что за этим стоит преступление – ее украли, и начали расследование. Так?

– Так, – кивнули девчонки.

– 15 февраля детективы Ватсон и Агата самовольно вышли на задание – прочесать район в поисках собаки. В ходе которого обнаружили заброшенные гаражи, приготовленные под снос. Видели там компанию неких людей. Назовем их условно «преступники». Одним из которых был предположительно Виталик, предположительно брат Димки Сидорова, вторым, опять-таки предположительно, – продавец ларька «Овощи-фрукты». На следующий день, уже по моему заданию, вы все трое снова были в гаражах, где обнаружили, что не все гаражи заброшенные. Три из них используются. Туда ходят люди, ездят машины. Вы зафотографировали все следы, которые были рядом. И следы обуви, и следы колес. Так? Я правильно поясняю суть дела?

– Правильно, – кивнули девчонки.

– Мы думали, что если собаку Антоневича украли, то, возможно, преступники держат ее в гаражах. А я, кроме того, подумал, а не содержат ли в гаражах что-нибудь еще? Ведь это очень удобное место. Считается, что они все уже давно снесены. Я проверил. Это было в газетах, когда писали об этой стройке. По плану развалины здания и гаражи должны были снести еще год назад. Но, как у нас это обычно и бывает, никто их не снес, а всего лишь отчитались о якобы сносе. Но – обращу ваше внимание – официально их нет. Замечательное место для противоправных дел, да? Я проверил подъезды к ним – дороги нелюдные, вдоль заборов. Можно незаметно подъехать и выехать потом совершенно в другом месте.

– А как ты это узнал? – изумилась Ташка.

– Гугл-мепс, элементарно, Ватсон.

– Ладно, а дальше? Что там такое противоправное творится? – спросила Вера.

– Я проверил все криминальные сводки в СМИ – за последние месяцы в нашем районе было угнано несколько дорогих машин. И все они пропали бесследно. А в гаражах были отпечатки шин. Я изучил по фотографиям с Вериного телефона рисунок протекторов – это не самые дешевые шины.

– Так у нас там!.. – осенило Ташку.

– Тихо! – шикнули на нее Олеся с Верой.

– Да, да. Я так думаю. Антоневич сказал, что пару лет назад у его родителей был там гараж. Я спросил у мамы – а мы здесь живем очень давно, – и она сказала, что там гаражи были у многих из нашего дома и из соседнего, где живут Сидоров и Антоневич. А потом, когда ко мне приходила наша «англичанка», Елена Владимировна, я спросил у нее, есть ли у родителей Сидорова машина. Она сказала, что была, но они ее продали. А пока была, они ее держали именно в тех гаражах. Потому что у нее самой тоже есть машина, и она раньше советовалась с мамой Сидорова – у него в семье автолюбитель не папа, а мама – по каким-то там их автомобильным делам.

– А это какое имеет значение? – незаметно втянулась в разговор Олеся.

– А вот такое. Я также спросил у нее, есть ли у Димки Сидорова брат. Она сказала, что нет. Но… Но! Я сам часто своего двоюродного брата называю просто братом. Потому что говорить «двоюродный брат» слишком долго. Поэтому я подумал, что Виталик вполне мог быть именно двоюродным братом Сидорова. А мать Сидорова, продав машину, вполне могла дать попользоваться гаражом племяннику. В разговоре с тобой, Олеся, Виталик упоминал, что раньше он «гонял на мотоцикле», а сейчас «может достать любую тачку». И к тому же он явно, мягко говоря, незаконопослушный гражданин.

– Виталик угоняет машины?! – изумились девчонки хором.

– Может быть. Не забывайте, что все это только мои предположения. Если он их и угоняет, то не один.

– С продавцом ларька «Овощи-фрукты»? – предположила Олеся.

– А вот здесь ты ошиблась. Виталика ты точно запомнила в гаражах. Там был именно он. Я, когда вы с ним сидели в кафе, пару раз случайно обронил ложку, а потом наклонялся под стол. Виталик сидел, вытянув ноги, положив при этом одну на другую, так что мне были видны подошвы. У него псевдоадидасовские кроссовки с характерным рисунком подошвы. У меня фотографическая память – точно такие же отпечатки вы тогда сфотографировали в гаражах. Виталик там был. А продавец ларька – нет. Олеся ошиблась. Было слишком темно. Или, – он посмотрел на Олесю, – тебе уже везде стали мерещиться преступники, – и улыбнулся. – Я это проверил. Я попросил Веру сходить в ларек и разыграть там скандал. Вы были в гаражах в субботу, 15 февраля, сразу после Дня святого Валентина. В праздники всегда продажи гораздо выше, а потому продавец должен был запомнить этот день и следующий тоже. Вера пришла и стала ругаться, якобы из-за того, что поздно вечером 15-го она купила в ларьке гнилые апельсины. Если бы этот мужик-продавец вечером был в гаражах, то он бы так и сказал, что ларек не работал или что это была не его смена, но он упорствовал: он заверял, что хорошо помнит всех покупателей, а «такую красавицу, как она, он бы никогда не забыл». Он доказывал, что Вера в тот вечер к ларьку не подходила. Так что продавец тут ни при чем. Равно как и Димка Сидоров, который, наверное, как раз и болтал с ним просто так.