Деревня Нюркин луг, или Тайна печатной машинки - Акулина Вольских

— Надо же. Все как у нас, — улыбнулась я.

И все же вопросы чуть отличались от привычных в моем мире. Но суть оставалась примерно такой же.

Затем, сперва жених, а за ним и невеста, принесли друг другу клятвы. После чего к ним подошел молодой мужчина, протянул жениху кожаный ремешок. Тот поднял его вверх обеими руками, продемонстрировал гостям и, протянув под руками невесты, стянул на её талии.

— А это для чего делается? — уточнила я у более сведующей Даши.

— Жених и невеста перед свадьбой должны сплести своими руками поясок друг для друга. Сейчас мужчина завязывает его на талии невесты, говоря всем, что теперь её душа и тело принадлежат ему. Потом то же самое делает невеста. Отныне они связаны друг с другом на всю жизнь.

И правда. Следом в центр вышла девушка со вторым пояском. Видимо, подружка невесты. Невеста опоясала будущего мужа и оба развернулись лицом к старику. Тот тихо что-то проговорил. К нему так же подошел человек с третьим поясом. Молодые взялись за руки, протянули сложенные в замок кисти старику и он трижды обвил ремешком их запястья, затянул узел наверху и, взяв ремешок за свободные края, повернулся к гостям. Пара шла за ним, держа связанные руки перед собой, а гости поочередно касались ладонью узелка на кистях молодых.

— Эта часть обряда означает, что каждый из присутствующих свидетельствует сочетанию двух людей в браке и накладывает свою печать, чтобы семья была счастливой и крепкой.

Пара прошла мимо нас. И Даша, и я, и Тимофей положили руки на узелок, оставили свой отпечаток на счастье новоиспеченной семьи.

Обойдя круг, пара вместе со стариком вернулась в центр. Все те же друг жениха и подружка невесты поднесли венки. Гораздо пышнее украшенные, чем те, что были надеты на головы гостей. Жених осторожно надел один из них на голову девушки. То же самое сделала и девушка. Старик ещё что-то шепнул, и под восторженный рев толпы молодые слились в первом супружеском поцелуе. Гости подбрасывали вверх лепестки цветов, маковые зерна и хмель. Все таки общего было довольно много с привычными для моего мира свадебными обрядами.

Дальше было застолье, поздравления гостями молодой семьи. От нашей компании решено было преподнести несколько монет, так как других подарков мы все равно не подготовили.

Даша успела пообщаться, кажется, со всей деревней. Её радушие и открытость располагала к ней людей настолько сильно, что у меня закрались сомнения, а точно ли она впервые попала в это место. Впрочем, и обычно хмурый Тимофей не отставал от неё. Постоянно будучи поблизости к рыжей, тоже легко находил общий язык с людьми и веселился. Только Себастьян, не изменяя себе, держался в стороне от веселья.

Когда начались танцы, рыжуля тут же потащила нас всех танцевать. Я сперва стушевалась, но сдалась под её настойчивостью и нырнула с головой в эту звенящую гурьбу.

Я танцевала, как умела. Подстраивалась под ритм, старалась запомнить движения традиционных танцев. Мне повезло, что в большинстве своём это было несложно. В какой-то момент повернулась, поймав на себе взгляд охотника. Обнаруженный, он тут же отвернулся в сторону, скучающе обвел взглядом толпу и скрылся в темноте.

Когда мои силы иссякли, я плюхнулась за стол на скамейку, наблюдая, как веселятся вместе эти двое. Тимофей и Даша. Интересно, сами они уже успели заметить хоть что-нибудь или это видно пока только мне?

Снова покосилась в то место, где до этого был зануда из нашей компании, но, никого не увидев, принялась разглядывать веселую парочку друзей.

Со временем, веселье стихало. За столами остались самые стойкие и наша троица. Молодые скрылись от гостей уже довольно давно. Тимофей оживленно беседовал чуть в стороне с каким-то мужчиной, а мы с Дашей сидели вдвоём, наслаждаясь ночной прохладой. Удивительно, что после почти целого дня пути и потраченных на спасение рыжей сил и нервов, мы умудрились остаться до самого конца праздника.

— Я думала, ты не любишь свадьбы, — сказала я Дарëне.

— Шутишь?! Как их можно не любить. Это ведь так весело!

— Согласна, — со смехом ответила ей. — Я имею в виду брак.

— Семья — это прекрасно. Единство двух душ. Что может быть лучше этого?

— Тогда почему ты сама так не хочешь замуж?

Дарëна опустила глаза и грустно улыбнулась.

— Я хочу. Хочу семью, детей. Просто... Нельзя же ведь без любви. И что делать, если я её ещё не нашла, — она помолчала, потеребила краешек своего рукава. — По меркам нашего мира я давно должна детей нянчить, а я... Мама обо мне заботится, ищет хорошую партию. Чтобы с достатком. Ей важно всё это. Она думает, что так я буду счастлива. Но ведь не это главное. Ни красота, ни богатство, ни власть не могут сделать человека абсолютно счастливым с нелюбимым. Разве не так?

— Наверное, так.

— Я хочу, чтобы это был особенный человек. Мой, понимаешь? Чтобы знать, не сомневаться. Пусть лучше останусь одна, чем решусь даровать душу и тело тому, кого не люблю.

Она помолчала, улыбнулась мне привычной веселой улыбкой и поднялась.

— Идём спать. Устала я что-то. Да и завтра вставать чуть свет.

Я кивнула ей и побрела к сараю с сеном, которое должно было быть нашей постелью в эту ночь. Для всех четверых.

Когда мы вошли, Себастьян повернул голову и молча отвернулся к стенке. Я забралась к противоположной, рядом с Дарëной. Между ней и охотником взгромоздился Тимофей и уже через пару минут оповестил нас о том, что уснул, громким храпом. Я думала, что не засну до самого утра под шум этой тракторной симфонии. Но отключилась, стоило мне сомкнуть веки.

Мне снился дом. Мама, увлеченно рисующая картины. Моя комната, мягкая удобная кровать вдоль стены. Наш кот Маркиз, свернувшийся калачиком на ней, и солнце, заливающее своим светом помещение. Внезапно, стало темнеть. Туча, почти как та, над домом бабы Нюры, наползала, закрывая голубое небо иссиня-черным покрывалом. Загрохотал гром. Такой сильный, от которого тряслись стены, а ушам становилось больно. Закрыв руками уши, я сама старалась сжаться в комок.

Мне было так страшно, что сердце, казалось, вот-вот покинет грудную клетку с последним сильным толчком. Во сне, чтобы не бояться, я с головой укрылась одеялом, под которым не так сильно было слышно грозу. Становилось теплее, мягче, спокойнее и почему-то запахло костром и мокрыми листьями. Убрав руки от головы, я сжала пальцами одеяло. Приятное, теплое чувство крепче разливалось внутри меня.  Я успокаивалась, глубже вдыхая этот странный запах.

Откуда-то донесся крик петуха. Резко открыла глаза и тут же вздрогнула от осознания, почему мне вдруг стало так тепло, и что это был за запах. Я лежала в центре сеновала в объятиях Себастьяна и обеими руками сжимала его кофту.

— Охренеть, прикатились, — вырвалось у меня.

Отпустила руки и попыталась незаметно выползти из его капкана, но мужчина зашевелился, открыл глаза и дернулся, очевидно, тоже не ожидая подобного.