Мертвец на пляже - Анна Йоханнсен

какая-то. Если все эти женщины были жертвами Болена и знали друг о друге, то могли объединиться и написать на него заявление в полицию. Он бы загремел за решетку на несколько лет.

– Это недостаточный мотив для убийства. Разве что для убийства в состоянии аффекта или при самообороне. Но в нашем случае это исключено.

– Возможно, убийца хотел выступить на опережение. Одна из женщин – или все трое – решили избавиться от Болена, пока тот не навредил кому-нибудь еще.

– Звучит несколько фантастично, – сказала Лена. – Нужно узнать, о чем говорится в завещании. Сабина утверждала, что других наследников у Болена нет, но нам необходимо в этом убедиться. А еще я не могу перестать думать о ее «болезни». Нельзя исключать, что она год провела на лечении в психиатрической клинике. Это может оказаться важным. Возможно, Сабина уже сталкивалась с насилием в прошлом, после чего ей потребовалось лечение. Известие о том, что человек, за которого она вышла замуж, домогается женщин, могло вылиться в гнев и разочарование. Где она работала до того, как на год выпала из профессии?

Йохан вытащил записную книжку и пролистал ее.

– Сначала в детском приюте неподалеку от Мюнстера. А после годичного перерыва переехала на север, в Ольденбург.

– Брат Изабель Мюллер покончил с собой в Ольденбурге. Кем именно работала Сабина?

– Социальным педагогом в городской администрации. Насколько я знаю, это бумажная работа.

– То есть она выбрала работу, на которой не приходится контактировать с людьми напрямую. Возможно, это как-то связано с ее травмой.

Остановившись, Йохан откашлялся и сказал:

– Вам не кажется, что мы заходим слишком далеко? – Он снова перешел на «вы», даже этого не заметив. – Сабина могла сделать годичный перерыв в работе по самым разным причинам. Даже если у нее случился нервный срыв, какое отношение он имеет к убийству? Мне не по себе от того, что мы… разбираем жену жертвы по кусочкам.

– Она могла просто ответить на наш вопрос, – сказала Лена.

– Большинство людей предпочитают не рассказывать о своих психических заболеваниях, и у них есть на то веские причины. Общество клеймит их больными неудачниками, а ведь Сабине еще предстоит руководить детским приютом. Я бы тоже не хотел объявлять о таком во всеуслышание.

– Ты это сейчас по собственному опыту говоришь? – прямо спросила Лена.

Йохан задумчиво уставился вдаль.

– После рождения моей младшей сестренки у мамы началась сильнейшая депрессия. Мне тогда было десять, все происходило у меня на глазах.

– Могу представить, что ты пережил… Но ты же понимаешь, что личные чувства не должны влиять на расследование. Мы переговорим с Изабель Мюллер днем, когда у нее начнется смена. Посмотрим, получится ли подтвердить теорию о том, что Болен ее изнасиловал. Анна Бауэр также играет немаловажную роль в происходящем. Возможно, она уволилась из-за домогательств Болена.

Йохан кивнул, но Лена видела, что он все еще думает о Сабине Болен и о своих детских переживаниях.

– Хорошо, – продолжила она. – Несмотря на наши подозрения, нельзя исключать, что убийца не принадлежит к ближайшему окружению жертвы. Предлагаю разделиться. Я поговорю с этим Гербертом Бергендорфом, а ты тем временем навестишь людей из списка Сабины Болен.

– Я думал, мы опросим их по телефону…

– Конечно, телефонного разговора может оказаться достаточно… Но у внезапного визита есть свои плюсы. По телефону проще притворяться и лгать. Нам нужно понять, что представлял из себя Болен. Был ли он просто вспыльчивым? Как он вел себя с женщинами? Решай сам, как будешь действовать.

К этому времени они уже шли обратно. Море приветливо сверкало в лучах солнца, пробивающихся сквозь тучи. Напоследок взглянув на знакомый с детства пейзаж, Лена резко отвернулась и направилась к машине.

Четверть часа спустя они припарковались возле виллы Бергендорфа – слишком большим на вкус Лены домом из красного кирпича с соломенной крышей и белыми деревянными окнами. Несмотря на то, что архитектурное сооружение было построено с отсылкой на фризский стиль, смотрелось оно странно и неестественно. Выйдя из машины, Лена направилась к входной двери. Она подаст Йохану знак, как только станет ясно, что Герберт Бергендорф дома.

Дверь открыл мужчина лет семидесяти. Седые волосы, зачесанные назад, темные брюки, рубашка в синюю полоску, неброский галстук и красновато-коричневые кожаные туфли, которые выглядели невероятно дорогими. Мужчина вопросительно посмотрел на нее.

– Герберт Бергендорф? – спросила Лена, протягивая удостоверение.

Мужчина шагнул вперед и прочитал вслух:

– Государственное управление уголовной полиции? Интересно. Чем могу вам помочь?

– Вы Герберт Бергендорф?

Тот мягко улыбнулся:

– Он самый. Вы ожидали увидеть кого-то другого?

Лена повернулась к сидящему в машине Йохану и кивнула. Он завел двигатель и выехал с парковки.

– Я хотела расспросить вас о господине Хайне Болене из Нордорфа. Ваше имя всплыло в ходе нашего расследования.

Герберт Бергендорф посторонился, пропуская Ленту внутрь.

– Прямо и вторая дверь направо, – сказал он и направился следом.

Лена внимательно наблюдала за Бергендорфом, когда назвала имя Болена, но выражение его лица ни в малейшей степени не изменилось. Старик казался совершенно невозмутимым – не спросил, с чего Лена взяла, что они знакомы, но и отрицать этого не стал.

Бергендорф провел Лену в библиотеку и усадил в одно из черных кожаных кресел.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – спросил он и сел, когда Лена отказалась. – Итак, чем я могу помочь полиции?

– Речь о смерти Хайна Болена. Он был вашим другом?

– Вы из уголовной полиции? Я слышал, что Болен умер от сердечного приступа. Почему полиция расследует его смерть?

– Есть основания полагать, что смерть господина Болена была насильственной. Вы дружили?

– Насильственной? Хотите сказать, его убили?

– Господин Бергендорф, прошу вас, ответьте на мой вопрос.

На мгновение во взгляде Бергендорфа мелькнул вызов, но потом старик улыбнулся.

– Дружили ли мы? Нет, я бы не назвал нас друзьями. Мы были просто знакомыми. Да, так будет правильнее.

– Что вас связывало?

– Не понимаю, почему уголовная полиция интересуется моими личными делами, но раз уж вы здесь… мы с Боленом были знакомы его со времен Гамбурга. Мы случайно встретились здесь, на Амруме, пропустили по стаканчику хорошего вина и вспомнили старые времена.

– «Со времен Гамбурга»? – переспросила Лена. – Как это понимать?

– Дорогая госпожа Лоренцен, человеку моего положения свойственно иметь большой круг знакомых. Одним из таких знакомых был Хайн Болен. Встреться мы в Гамбурге – обменялись бы приветствиями, не более того. Но здесь, на Амруме, все иначе. Остров небольшой, если живешь тут большую часть года, то, естественно, регулярно встречаешь одних и тех же людей. Я обрадовался, увидев здесь старого знакомого. Так и получилось, что