Пушкин и финансы - Коллектив авторов

с заседателями, предводителями и всевозможными губернскими чиновниками. Наконец, принял я наследство и был введен во владение отчиной»*[333] – так писал Пушкин о своем новом жизненном опыте осенью 1830 г. в «Истории села Горюхина». Название «отчины», несколько изменив его (Кистеневка), Пушкин обессмертил в романе «Дубровский».

Крестьяне восприняли приезд нового барина с энтузиазмом. По-видимому, во второй половине сентября 1830 г. кистеневскими крестьянами было написано следующее письмо Пушкину: «Государь Александр Серьгеевич. Просим вас государь в том что вы таперя наш господин, и мы вам с усердием нашим будем повиноваться, и выполнять в точности ваши приказании, но только в том просим вас государь, зделайте великую с нами милость, избавьти нас от нынешнего правления, а прикажите выбрать нам своего начальника, и прикажите ему, и мы будем все исполнять ваши приказании»[334]. Датировка письма предположительна, она определяется по утверждению «вы таперя наш господин», соотносимому с присягой крестьян Кистенева, данной 16 сентября 1830 г.; на этом же основании письмо связывается, опять же предположительно, с крестьянами именно Кистенева. Комментируя письмо, В. С. Нечаева пишет: «….просьба крестьян не имела реального успеха. Пушкин отрицательно относился к управлению поместьями через выборных старшин. Этот способ правления был наименее выгоден для помещика»[335]; при первой публикации Нечаева высказалась еще более резко: «Надежда мужиков на барина, потерпела крушение, хотя барином Болдина был знаменитый автор „Деревни“»[336]. Трудно сказать, что подразумевалось в челобитной под «нынешним правлением». О негодности кистеневского старосты (имя его на 1830–1831 гг. неизвестно) писал Пушкину и Калашников 19 октября 1831 г.

Получение свидетельства о благонадежности залога имения Кистенево

Для Пушкина введение во владение Кистеневым было лишь прелюдией, поскольку еще в апреле 1830 г. он принял решение о том, как распорядится своими крестьянами: «Отец мой, – писал он В.Ф.Вяземской в конце (не позднее 28) апреля 1830 г., – дает мне 200 душ крестьян, которых я заложу в ломбард»[337]. По-видимому, для Пушкина это было единственное применение капитала, полученного им от отца. В «Барышне-крестьянке» Пушкин высоко оценил подобный шаг Муромского, который, по его словам, «почитался человеком неглупым, ибо первый из помещиков своей губернии догадался заложить имение в Опекунский совет: оборот, казавшийся в то время чрезвычайно сложным и смелым».

Пушкин незамедлительно начинает действия, и уже 19 сентября 1830 г. в Сергачский уездный суд подается для заверения письмо на имя Петра Киреева, чтобы получить в Нижегородской палате гражданского суда свидетельство для залога Кистенева (поскольку оно не попало ни в одно из изданий писем Пушкина, ни в издание 1997 г. «Рукою Пушкина», приведем его полностью):

Петр Александров. Намерен я заложить в Московский опекунский совет недвижимое имение, доставшееся мне по отдельной записи, данной родителем моим чиновником 5 класса и кавалером Сергеем Львовичем Пушкиным, состоящего Нижегородской губернии Сергачьского уезда в сельце Кистеневе, Тимашеве тож, всего писанного по 7 ревизии 474 души, из числа коих по отдельной записи утвержденные в мое владение по форме законов 200 душ; на сей предмет нужно мне иметь на означенные двести душ узаконенное свидетельство, то поручаю тебе оное свидетельство в Нижегородской палате гражданского суда исходатайствовать и мне доставить, о чем от имени моего прошение подать и вместо меня, где следует, росписаться, в чем я тебе верю и что по сему законно учинишь, спорить и прекословить не буду. 10-го класса Александр Сергеев сын Пушкин Сентября дня 1830 года». При регистрации (записи) этого письма в книге была сделана следующая расписка: «1830 года сентября 19 дня <…>. К сей записки и сказске 10-го класса Александр Сергеев сын Пушкин руки приложил, а подлинное верющее письмо взял к себе[338].

Для залога полученных Пушкиным от отца крепостных необходимо было свидетельство губернских властей о ценности имения, покрывающей выдачу ссуды в Опекунском совете, а также о том, что их владелец не имеет долгов ни перед казной, ни перед частными лицами. О получении «узаконенного свидетельства» говорилось в прошении от имени Пушкина, подписанном Петром Киреевым и переданном им около (не позднее) 25 сентября 1830 г. в Нижегородскую гражданскую палату [339].

25 сентября 1830 г. прошение слушалось в заседании Нижегородской гражданской палаты:

1-е. В Нижегородское губернское правление, Казенную палату и Приказ общественного призрения сообщить с требованием, дабы оные благоволили справиться и палату уведомить. <…> Имеется ли в нем по делам на просителе Пушкине и показанном его имении каких-либо казенных или партикулярных взысканий. <…> Какое число за ним, г. Пушкиным, в означенном селении по ревизии дворовых людей и крестьян мужеска [пола] показано, в написании и по окладу ныне состоит и не находится ли оное имение от кого-либо в залоге, не числится ли на нем казенной недоимки, а в Приказ общественного призрения: нет ли в нем из того имения какого либо количества душ в залоге.

2-е. В Сергачский земский суд послать Указ и вменить ему то имение тутошними и сторонними людьми на месте освидетельствовать и взять от них скаски с указным подтверждением в том, сколько в помянутых селениях мужеска пола душ дворовых людей и крестьян в действительном того Пушкина владении ныне находится, так же сколько земли принадлежащей к помянутому селению <…> и что по свидетельству окажется <…> с обстоятельством рапортовать, причем то свидетельство в оригинале доставить.

3-е. Уездному той округи суду указом вменить же справиться, нет ли в нем на оное имение какого спора, исков, во вступлении в явку купчих или закладных, и что окажется в Палату рапортовать. Между тем 4-е, и по сей Палате учинить о том имении надлежащую справку и по получении требуемых сведений вообще с делом доносить, подлинное приказание утвердить[340].

После этого Киреев вернулся в Болдино. 4 октября 1830 г. Пушкин дал ему еще одно верющее письмо, которое было записано в книге регистрации верющих писем Сергачского уездного суда, после чего Пушкин поставил в ней свою подпись[341]. Это письмо было дано Кирееву для внесения в Нижегородскую казенную палату подушного оклада за кистеневских крестьян, однако оно ему не понадобилось.

6 октября 1830 г. было произведено Сергачским земским судом освидетельствование имения Кистенево. В рапорте, подписанном все тем же Григорьевым, сообщалось:

При вышеписанном сельце Кистеневе, Тимашеве тож, у господина чиновника 10 класса Александр Сергеевича Пушкина доставшегося ему по отдельной записи от родителя его чиновника Сергей Львовича Пушкина в действительном его ныне находится владении по последней 7 ревизии мужеска пола крестьян двести душ, у них в чересполосном владении пахотной земли триста девяносто девять десятин сто пятнадцать