Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака - Марина Ларина

— Бог не выдаст, свинья не съест, — вспомнила Настя поговорку, подходя к своему дому на улице Димитрова. — Зайду, помоюсь, а дальше по обстоятельствам, — решила она, поднимаясь на лифте на пятый этаж.

В это время служитель церквушки на кладбище Васильевского острова уже успел сообщить милиции о журналистке со светло-русыми волосами, находившейся среди могил во время криминальной разборки.

— Ничего не понимаю, — размышлял с утра майор Якименко. — Что там делала Прокофьева? По всему видно, что это была она. Такой ее уже видели в больнице накануне. Вообще с ума что ли сошла? Или… неужели она с ними как-то была связана? Да нет, такого не может быть. Скорее всего что-то сама расследует. И не она ли была той самой соседкой Петровой, которая вызвала «скорую помощь» на квартиру Васильева. Вполне возможно, что она. Шуточки в ее стиле.

Еще раз обдумав обстоятельства дела, Геннадий Сергеевич послал лейтенанта Осипова снова проверить квартиру Прокофьевой. По его предположениям, крайне уставшая после столь бурных приключений журналистка вполне могла заявиться домой. Но когда Алексей Осипов направил свои стопы в Купчино, он вдруг обнаружил, что они туда упорно не идут. Проанализировав свои ощущения, лейтенант осознал, что он чертовски голоден, поскольку со вчерашнего вечера ничего не ел, и зашел перекусить в ближайшую пиццерию.

«В конце концов, — подумал он, — заявиться к себе домой эта журналистка может в любое время». Сам Осипов в ее виновность особо не верил. И еще ему было ее просто по-человечески жаль.

«Гоняют ее как бешеную собаку по всему Петербургу и бандиты, и наши. А за что? Так до сих пор и не выяснили», — думал он.

Фотография Штайнера, найденная на квартире у Прокофьевой, была сделана накануне убийства ее подруги и день спустя после обнаружения мертвого обгоревшего тела, которое считали трупом коллекционера. Это удалось установить по времени, отмеченному на флэшке из цифрового фотоаппарата журналистки, обломки которого валялись рядом с изуродованным телом Носка. В кармане куртки киллера как раз и была обнаружена при обыске эта изъятая из фотокамеры флэшка. Значит, людям, которые послали в квартиру журналистки убийцу, была нужна эта фотография. А это говорило не только о том, что Штайнер не мертв, но, вероятно, и о том, что он сам нанял киллера, чтобы убрать Прокофьеву, как свидетеля.

«Но где эта любопытная Варвара могла видеть коллекционера?» — мелькнуло в голове у Осипова, которому явно нравилась Настя. Она просидела в их кабинете битый час во время просмотра этих самых порновидео, обнаруженных в квартире у тележурналиста, оказавшегося еще и собирателем недюжинной коллекции драгоценных изделий, которые исчезли вместе с ним. Показания о том, что именно исчезло из квартиры Штайнера, давала его знакомая, сотрудница Эрмитажа Забродина Инна Николаевна, насчитавшая более трех десятков исчезнувших вещей общей ценностью более трехсот тысяч долларов. К самому коллекционеру Инна Николаевна явно была неравнодушна.

«Старая влюбленная корова», — подумал тогда еще о ней Осипов, проводивший допрос.

«А журналистка, наверное, как-то могла самостоятельно выйти на след Штайнера, в том числе и через Забродину, о которой она знала. Конечно, мало вероятно, что у нее на это хватило ума, но все же. Женщины иногда оказываются прозорливей ментов», — пронеслось в мыслях лейтенанта.

Утолив голод, Осипов, следуя голосу своей интуиции, вместо Купчино направился по адресу проживания Забродиной, квартира которой находилось в нескольких кварталах от дома, в котором жил сам Штайнер — недалеко от Эрмитажа, на набережной Мойки.

Подойдя к дому, Осипов каким-то шестым чувством почуял опасность и поспешил подняться на четвертый этаж. Даже не думая о том, что это незаконно, он открыл квартиру Забродиной с помощью отвертки, которую всегда носил с собой, и вошел в холл. Пару раз эта самая отвертка уже оказывала ему услугу в непредвиденных обстоятельствах, а однажды даже спасла жизнь, когда он был вынужден защищаться от бандита, выбившего у него из рук пистолет.

— Вот это да-а-а! — вырвалось у Алексея Осипова, когда он заглянул в гостиную комнату. — Алло, Геннадий Сергеевич, — позвонил он майору Якименко. — Это Осипов, я на квартире у Забродиной, да — подруги Штайнера. Здесь свежий труп…

— Чей? — послышался в трубке сиплый голос Якименко. — И почему ты не у Прокофьевой?

— Труп хозяйки, Геннадий Сергеевич. Случайно зашел. Вызывайте бригаду.

— Что ты здесь делал? Куда я тебя послал? — потребовал у Осипова отчета майор Якименко, когда прибыл на место преступления вместе с командой криминалистов.

— Виноват, товарищ майор. Поддался зову интуиции. Решил проверить версию, что Штайнер мог скрываться здесь, и вот видите, что я нашел. Разрешите следовать к Прокофьевой? — сказал лейтенант.

— Иди. Надо бы тебя взгреть еще за самовольное вскрытие квартиры, — сказал Якименко с некоторым сомнением в голосе. — Ну да ладно, все-таки не зря вскрыл. Запишем, что дверь ты нашел уже взломанной.

Было уже около четырех часов дня, когда лейтенант Осипов добрался до дома Прокофьевой в микрорайоне Купчино.

Поднявшись на лифте на пятый этаж, он обомлел. Дверь, которую он сам опечатал утром, была не запертой. Осипов достал служебный пистолет и на цыпочках, стараясь ничего не зацепить, прокрался внутрь.

С кухни тянуло запахом чего-то жареного, там же играла пластинка. Пела Селин Дион. Осипов узнал этот мотив, отметив про себя актуальность появления во всей этой истории «Титаника». Сделав несколько шагов по направлению к кухне, лейтенант вдруг ощутил боль в затылке и медленно осел, потеряв сознание.

— Бедный лейтенант, прости меня. Надеюсь, я тебя не убила, — прошептала Прокофьева, ставя чугунную сковородку на место. — Вроде не убила, — проверила она пульс на шее и приковала Осипова за руку его же наручниками к батарее, а затем убрала подальше его пистолет. — А ты ничего, симпатичный, даже когда не улыбаешься, — вгляделась в Осипова Настя и сама улыбнулась. — В жизни, как говорится, всегда найдется место тому, что ее скрашивает. Даже на войне, — заметила она. — Что же мне теперь с тобой делать? Надо найти, чем остановить кровь. — Вывалив содержимое аптечки на стол, она отодвинула в сторону фурацилин, йод, бинт и нашатырный спирт. Обработав рану и вытерев кровь, Настя поднесла к носу лейтенанта ватку с нашатырным спиртом.

Осипов открыл глаза и, тряхнув головой, недоуменно поморщился и скривил губы. Перед ним стояла Настя в домашних тапочках и в длинной майке, с мокрой головой.

— Привет, лейтенант. На вот, попей водички, — поднесла кружку к его губам полураздетая фурия. — Я тут шарахнула тебя слегка по голове. Извини. И пистолет экспроприировала. Сам понимаешь, чтобы не выстрелил случайно. А вообще-то я не хотела тебя бить, просто садиться не хочу ни за что в тюрьму. Понятно?

— Нет, — признался Осипов и вздохнул, поскольку действительно не нашел своего оружия рядом с собой.

Настя отошла, так как не желала провоцировать лейтенанта на решительные действия — как-никак одна его рука была свободной.