Конверт из Шанхая - Владимир Кузьмин

– Все точно. Только и разницы, что не про персону, а про господина сказано. А теперь доложите-ка, с чего вы все это знаете и зачем вам про все это нужно знать? Ну и про то, о ком речь идет, тоже.

Петя подумал, подумал и решил, что Викентий Вениаминович человек не глупый и, как только узнает о смерти господина Соболева, сумеет сложить вместе два и два. Да и Никите пришлось бы рассказать, так невелика разница, одному или двум сразу доверить секрет.

– Вот даже как! – задумался почтовый служащий, выслушав Петю. – Вон беда какая! А вы, стало быть, снова сыск затеяли? Тогда я вам вот что скажу. Коли объявится Сидоров у нас не по делам банка, а по своим преступным делишкам, так я вам сообщу. Он, положим, мог и не знать, для чего пишет. Но подумать, к чему это приведет, мог бы. Поди ж ты, и в Иркутск написал, и в Шанхай!

Петя так и не понял, случайно или специально проговорился хитрый Викентий Вениаминович, но теперь ему стало известно не только, кто посылал телеграммы об отъезде убитого, но и куда. Два адреса его не удивили – адресат в момент отправления мог находиться еще в Шанхае, но мог уже выехать в Иркутск. Жаль, что этот адресат остался неизвестен. Но тут уж просить Викентия Вениаминовича было бесполезно. С другой стороны, имя – или имена – вряд ли что могли изменить. Преступник не так глуп, чтобы свое имя давать для таких посланий, уж, наверное, оно в телеграмме ненастоящее. А наступит в этом вопросе нужда, придется обратиться к полиции, которая имеет право знать некоторые тайны переписки граждан империи.

По счастью, на почте нашлось и расписание поездов, так что Петя тут же и отправил свою собственную телеграмму. В конце не удержался и написал Даше несколько слов, к делу отношения не имеющих, в результате денег немного недостало – те, что он собрал в банке, своими Петя не считал и прикасаться к ним не собирался – пришлось занимать у Никиты.

– Держи уж, сыщик! Это вроде с тебя причитается, но да уж мы не гордые, мы и обождать можем.

Затея с привидением то начинала мне нравиться, и на меня нападал азарт, то я в ней полностью разочаровывалась, и мне делалось скучно. Но раз я уже пообещала, пришлось отнестись к делу серьезно, чтобы понять, насколько оно может воплотиться в жизнь. Составлю план, решила я, тогда и станет ясно, стоит ли продолжать.

Первым пунктом я записала одежду и грим. Это было несложно, платье, в котором в спектакле «Гамлет» Никольская играла Офелию, вернее, и не платье даже, а этакий белый балахон вполне нам подходил. В нем привидение будет выглядеть белой фигурой с непонятным силуэтом. Лицо придется полностью покрыть белилами. На руки нужны белые перчатки. Мелочи додумаю, когда стану доставать из багажа платье, может, что толковое под руки подвернется.

Далее нужен был текст, с которым привидение обратится к нашей жертве. Нужно уложиться в одну фразу, ну да это не телеграмма, сообразим!

А вот все остальное привело меня к идее отказаться от всех этих глупостей.

Ну как нам застать Софью Яковлевну одну и в темноте? Хождение пассажиров и служащих затихало после полуночи, не раньше. Но и сама наша жертва к этому времени уже спала. И с темнотой дело не лучше: темнеет очень поздно, в коридорах горят ночники. Можно, конечно, постучать в купе и разбудить Софью Яковлевну. Спросонья эффект может быть даже более сильным. Но откроет-то нам служанка. Крик, шум, гам! Разоблачение! Нет, ничего у нас не выйдет.

– Даша, можно вас на минутку?

Я вышла в коридор вагона.

– Ой, Даша! Судьба просто-таки встала на нашу сторону! Но проделать все нужно сегодня ночью!

– Маша, я ничего не поняла. Почему сегодня? Мы же решили завтра, нужно подготовиться.

– Нет, уже сегодня. Такого случая больше не будет. Маменька обещала Софье Яковлевне погадать. И это будет сегодня!

– А мы-то здесь при чем?

– При том, что моя маменька к гаданию относится очень серьезно. Я сейчас слышала, как они будут готовиться. Гадать станут в салоне. Поздно ночью, чтобы никто не помешал. Она уже велела проводнику, раз нельзя везде свет выключить, завесить проходы из нашего салона в коридоры. А в салоне еще и все окна занавесят, будет гореть только одна свеча!

– И вправду, очень удачно. Но как же ваша маменька? Она-то тоже будет. И уж Ирина Родионовна точно в наши маскарады не поверит!

– Мы ее отвлечем, я уже придумала. У маменьки есть специальная колода карт, только для гаданий. Я из той колоды возьму одну карту и спрячу. Она пойдет ее искать в купе, а Софья Яковлевна останется одна.

– А вдруг она не заметит?

– Кто? Маменька не заметит? Даша, она обязательно заметит.

– Хорошо. Только вы тогда возьмите не одну карта, а три, чтобы наверняка пропажа обнаружилась. Две положите так, чтобы их сразу было видно – если искать, конечно, а не чтобы просто в глаза бросались, – третью спрячьте более тщательно. А как вы сами сможете улизнуть среди ночи?

– Ну, пока они станут готовиться, я подложу покрывало под одеяло, чтобы казалось, будто я сплю.

– А ваша маменька решит у вас спросить про ту же карту. Или просто одеяло поправить. Вот будет переполох. Думайте, Маша! Что-то мне наша затея не слишком нравится, но раз уж пообещала… Пойдемте вместе в багажный вагон наряд для вас подбирать.

Я оказалась права, и когда мы с помощью служащего забрались в нужный чемодан, там на самом верху оказался еще и седой парик, очень подходящий к случаю. Еще я прихватила веточку с цветами, ту, с которой сумасшедшая Офелия появлялась. Коробку с гримом пришлось доставать из другого чемодана. Заодно я прихватила и широкий веер. Подумала, подумала и решила взять там же одну картонную коробку.

Про коробку эту стоит сказать отдельно. После смерти Михеича как-то само получилось, что мне пришлось заниматься на театре его делом. То есть шумы различные во время спектаклей производить: стук копыт, шум ветра, гром… Некоторые были такими громоздкими и тяжелыми, что мне нужен был помощник, чтобы с ними управляться. С другой стороны, многие приспособления для этих целей Михеич сам придумал или усовершенствовал. Вот и я в какой-то момент решила, что тоже смогу усовершенствования сделать. Возьмем, для примера, ветрошумную машину: барабан с ручкой – вроде колодезного ворота – трется, когда его крутишь, о кусок плотной дерюги, отчего и производится шум. Вещь с виду совершенно простая, но очень уж громоздкая. И я решила сделать точно такую же машинку, но маленькую, настольную, небольшую размером. Нарисовала чертеж, отнесла в мастерскую, получила свой заказ и расстроилась очень сильно – вместо шума ветра получался какой-то присвист со скрежетом. Барабан и на большой машинке скрипел, но там этот скрип «шумом ветра» заглушался. Короче, могла бы сразу догадаться, что сделала я то же самое, как если бы вместо басовой струны в рояле поставила самую тоненькую. Но выбрасывать машинку не стала, а даже в одном случае ее использовала по назначению. И вот сейчас выдался второй случай.