Непридуманная история Второй мировой - Александр Никонов

А вот доктор исторических наук Юрий Фельштинский:

«Безусловная заслуга В. Суворова в том, что им была названа дата принятия Сталиным решения о начале военных действий против Германии: 19 августа 1939 года… это может показаться парадоксальным, но только так можно объяснить все дальнейшее поведение Сталина. Для изучения проблематики начального периода Второй мировой войны В. Суворов сделал больше, чем вся советская и западная историография. Он нашел ответы на очень многие, мучившие нас десятилетиями вопросы. Он очень многое объяснил, и объяснил правильно».

Слушайте! Но, может быть, разрабатывая наступательные действия, доблестная Красная армия все же рассчитывала на оборону? Как она себе это представляла? Ну, например, вот так. Немец на нас нападает, а мы быстренько ставим блок, отражаем, типа, удар и резко ему в рыло! И вперед с песней до Берлина.

Так могут рассуждать только идиоты или советские историки вкупе с аналогичными генералами.

Ибо, повторюсь, для того, чтобы вбить гвоздь, нужен один инструмент, а чтобы вытащить — другой. Сталин готовил воздушно-десантные и горные войска, которые в начавшейся войне пришлось использовать как обычные пехотные. То есть товарищ Сталин забивал гвоздь клещами! Это, разумеется, можно сделать. Вопрос только в том, почему же в решающий момент в руках товарища Сталина оказались клещи, а не молоток?

Ребята, ну нельзя вот так вот, походя, отразить нападение противника! Невозможно с помощью волшебных слов: «Враг, стой! Раз, два…» остановить немецкие железные лавины, набравшие ход. Для этого нужно выстраивать глубокоэшелонированную линию обороны — волнолом, о который волна вражеской агрессии разобьется. Но ничего этого не делалось, как отмечают историки. А делалось прямо противоположное — оборона уничтожалась: мосты разминировались (или просто не минировались), колючая проволока на границе срезалась, войска занимали самые неудобные для обороны рубежи — перед рекой. На что же они рассчитывали? Как они думали остановить внезапно напавшего немца?

Ни на что не рассчитывали.

Об обороне вообще никто не думал. Потому что «бить врага» предполагалось «на его территории». То есть в Германии. Это было доктриной. Это знали в СССР все — от мала до велика. Поскольку через аппарат сталинской пропаганды эта доктрина была до всех доведена, на чем мы еще подробно остановимся позже. А главное, живая практика эту пропаганду подтверждала: всегда так было, что били врага на чужой территории — и в Финляндии, и в Польше, и на Дальнем Востоке…

К обороне мы не готовились, потому что ну никак немец не мог к нам попасть! Не должен был, по всем прикидкам. Но он, сука такая, вероломно. По-предательски. Не дождавшись нашего вероломства. Вот же фашистская сволочь! Да за такое двух Нюрнбергов мало!

Подводим итоги. Дружным дуновением миллионов солдатских ртов нападение не отразишь. Для этого нужно хоть немного подготовиться. Хотя бы три часика уделить. Это было понятно в теории, и это прекрасно показала практика первых трех месяцев войны. Врага не только дуновением не удалось отразить, а он еще и допер аж до Москвы, уничтожив практически всю кадровую армию. Это расплата за неготовность к обороне.

Был такой фильм «Бей первым, Фреди!» Я его смотрел два раза, ни хрена не помню, про что. Помню только название хулиганское. Почему хулиганское? Да потому что это известное правило уличной драки — нужно ударить первым. И лучше внезапно. Этому умному хулиганству учат не только урки в подворотне. Был у меня один знакомый по имени Паша, который работал в службе охраны наших партийных шишек еще при Советах. Выперли его потом оттуда за пьянку. Росточком Паша не выделялся, но был крепеньким парнем. А главное, хорошо обученным. Поэтому любую драку Паша начинал с мирного успокаивающего бухтения:

— Ну чиво вы ребята давайте спокойно разберемся патамуш-та мы все тут нормальные люди.

Глаза опущены, руки расслабленно делают какие-то успокаивающие вялые движения, размеренная речь: бу-бу-бу. И вдруг по ходу этого мирного бухтения из самой неудобной позы Паша вдруг на полуслове наносил страшный резкий удар. И тут же еще!.. Два-три таких удара в течение пары секунд, и два-три его противника, которые на голову выше Паши, уже в грязи.

Тот, кто нанес первый ошеломительно правильный, технически поставленный, грамотный, сбивающий с ног удар, практически победил. Потому что он стоит, а противник лежит в полуобморочном состоянии и добить его ногами ничего не стоит. Это очень понятно. И мне, и вам, и товарищу Сталину.

Вот лежит товарищ Сталин в полуобморочном состоянии в своем парадном, а теперь грязном и помятом кителе на земле, скрючившись, собравшись в комок, прикрывает ладонями лицо. А стоящий чистый Гитлер остервенело хреначит его сапожищами, старается пробить кованым носком через сухие старческие пальцы в лицо. Переломанные, ободранные пальцы товарища Сталина все в крови, и голова разбита — кровь на седых волосах. Кажется, еще три-четыре удара и смерть. И вот в этот момент товарищу Сталину нужно вставать, если удастся, и с залитыми кровью глазами начинать, наконец, драку на равных… Невыгодное положение.

Ну и зачем товарищу Сталину, который все это прекрасно понимает — сам бывший урка, — ждать от другого урки первого удара? Зачем ему получать слепящий удар в переносицу, падать и на земле потом огребать ногами по почкам, размышляя, удастся встать или все кончено? Может быть, товарищ Сталин мазохист?

Я, конечно, читал не так много мемуарной литературы, как антирезунисты, но никогда мне не попадались в воспоминаниях современников сообщения о том, что Сталин был мазохистом и очень любил получать ногами по почкам, лежа в грязи. Более того, я уверен, что и никто не читал таких мемуаров. Потому что никто их не писал. Потому что не был Сталин мазохистом. И не любил он не только сильных пинков, но и легких пощечин.

А раз не любил, то и не хотел. Зачем товарищу Сталину получать ногами по всем местам, если можно ударить первым и самому запинать противника? Конечно, Сталин хотел пинать, а не огребать! Разумеется, он хотел ударить первым. И странно было бы, если б он хотел обратного.

Совершенно верно пишет тот же Мельтюхов: «Широко распространенное мнение о том, что СССР ждал нападения врага, а уже потом планировал наступление, не учитывает, что в этом случае стратегическая инициатива фактически добровольно отдавалась бы в руки противника, а советские войска ставились в заведомо невыгодные условия. Тем более, что сам переход от обороны к наступлению, столь простой в абстракции, является очень сложным процессом, требующим тщательной и всесторонней подготовки, которая должна была начинаться с оборудования четырех оборонительных рубежей на 150 км в глубину. Но ничего подобного до начала войны не делалось, и вряд ли стоит отстаивать тезис о том, что Красная армия могла успешно обороняться на неподготовленной местности да еще при внезапном нападении противника, которое советскими планами вообще не предусматривалось».

А я скажу проще: мнение о том, что Сталин ждал первого удара, подставив открытое лицо, — просто идиотизм.

Мельтюхов Мельтюховым, но самое интересное, что Суворова, сам того не желая, в этом смысле поддерживает его давний враг — историк М. Гареев. Вот что пишет этот антисуворовец, активно поливая воду на мельницу Суворова: «приграничные военные округа должны иметь тщательно разработанные планы отражения вторжения противника, то есть планы оборонительных операций, так как отражение наступления превосходящих сил противника невозможно осуществить мимоходом, просто как промежуточную задачу. Для этого требуется ведение целого ряда длительных ожесточенных оборонительных сражений и операций. Если бы такие планы были, то, в соответствии с ними, совсем по-другому, а именно с учетом оборонительных задач, располагались бы группировки сил и средств этих округов, по-другому строилось бы управление и осуществлялось эшелонирование материальных запасов и других мобилизационных ресурсов. Готовность к отражению агрессии требовала также, чтобы были не только разработаны планы операций, но и в полном объеме подготовлены эти операции, в том числе в материально-техническом отношении, чтобы они были освоены командирами и штабами. Совершенно очевидно, что в случае внезапного нападения противника не остается времени на подготовку таких операций. Но этого не было сделано в приграничных военных округах».