Над Самарой звонят колокола - Владимир Буртовой

«Кажись, еще один меж саней идет! Не один, вона еще зашевелились!» – И потеплело на душе Ильи – пошли верстаться в казаки самые смелые, а за ними пристанут и те, кто не столь отважен вперед идти, но на миру смерть готов принять, не дрогнув.

– Спаси вас бог, мужики! – благодарил Илья, вписал назвавшихся в список, помечая, кто из какого места, возраст, холоп или отставной солдат, оставляет ли семью. – От государя будет вам великая милость, а семье подмога из барского стада живностью.

Вписались в казаки по доброй воле до тридцати человек. Из араповского табуна выбрали лучших коней. Кому страшная рогатина, кому вилы, или коса нашлась, а иной поперек седла перекинул заонкую оглоблю – годится в рукопашной драке, похлеще драгунского палаша будет, ежели только сердце не дрогнет.

– Железа надобно, мужики, железа! – сетовал Илье тесть Макар, в пот вгоняя подмастерьев. – Повели, Ильюша, в имение Дементьева сгонять. Не далеко ведь, а и там, глядишь, что ни то да ржавеет зазря!

Сыскалось и в соседней деревеньке железо. Всю ночь над Араповкой витал приглушенный звон, шипела студеная вода в лохани, когда калил Макар копья – из горна да в воду! Казаки точильными брусьями правили наконечникам жало, доводя до нужной остроты.

– Вот и славно! – шутили ново набранные казаки. – Сквозь мундир проскочит не хуже, чем тройчатые вилы сквозь сноп.

Илья, выставив окрест деревни спаренные дозоры, через каждый час наведывался в кузню, уносил с собой в имение два-три отточенных копья и вручал казакам. Они брали в руки оружие, вскидывали, примеряясь – удобно ли? Потом с силой били наконечником в косяк ворот – крепко ли насажен, не погнется ли сверкающее лезвие?

– Молодец, тятька! – похвалил Илья Макара. – Славно закалил, с таким копьем и супротив драгун можно выезжать в поле!

А под утро…

– Илья Федорович! Верховые от Ляховки к нам!

Илья едва вздремнул на лавке, не снимая полушубка. Мигом вскочил, надвинул мурмолку. Перед ним шестеро незнакомых мужиков и Гаврила Белый с Сидором. Гаврила как стоял в дозоре, так и вбежал в горницу с копьем.

Илья махнул ладонью по лицу, сгоняя остатки привидевшегося сна, как он с Аграфенушкой – украшена венком из ромашек, и глаза сияют, умытые утренней росой – ведут маленького Федюшу за обе ручки, спускаясь к речке. Аграфена, через голову Федюши, клонится к плечу Ильи, улыбается и шепчет:

– А ты тревожился, будто пропали мы с Федей, – и тянется с поцелуем к жестким и горячим губам Ильи…

– Сказывайте, мужики, что стряслось?

Старший из приехавших, пожилой уже одноглазый мужик, пояснил, что среди ночи в их деревню и в деревню Михаила Карамзина разом нагрянули конные драгуны, а приехали из Бузулукской крепости под командой своего капитана. С ними же, с теми драгунами, приехал и поп Степанов, треклятый иуда. Драгуны похватали старшину Леонтия Травкина, капралов Карпа Сидорова, Ивана Емельянова и прочих, всего семь человек, избранных в здешние командиры, под конвоем погнали в Кичуйский фельшанец, на север, к Бугульме.

– Капитан тот воротился в Бузулукскую крепость? Иль все еще в вашей Ляховке стоит? – Илья поднялся на ноги, готовый тут же принять срочные меры к встрече драгун за крепкими воротами имения: гнаться за конвоем и освобождать схваченных Травкина с товарищами уже не успеть. Мысленно укорил Леонтия: зачем не озаботился надежными караулами? Похватали капралов, как сонных кур…

– В Ляховке с тем капитаном до полусотни драгун. Думается мне, и сюда грянут скоро, с расспросами и пытками, – ответил одноглазый мужик, выжидательно уставясь на Илью.

«Так! – лихорадочно думал Илья, покусывая костяшку пальца. – Вот и настал час нашей службы Петру Федоровичу, а стало быть, обмишулиться нам никак невозможно: мужики веру в нас потерять могут, ослабнут сердцем… Нужна, ой как надобна удача в первом сражении! Та-ак, что сделает капитан, попав в кучу мятежных деревень и сел? Всех драгун тот капитан в Араповку не пошлет – деревень вокруг вон сколь! Понадеется на свою силу и извечный страх мужиков перед солдатами… А стало быть, отрядит какого ни то капрала с десятком драгун, не боле, иначе ему всюду не успеть расправиться с бунтовщиками. Где их встретить? В поле? Успеют заметить, не лето теперь, из кустов не грянешь нежданно. Из ружей постреляют нас. Да и сробеют мои казаки в сабельное сражение сойтись, не обучены. А если…» – И обрадовался нежданно пришедшей, удачной, как показалось, догадке.

– При мне останетесь? – спросил Илья у старшего, который назвался Иваном, Яковлевым сыном, а прозвищем Жилкин, из бывших солдат Бузулукской крепости. Лет ему было под пятьдесят, левый глаз выбит киргизским копьем, на виске остался глубокий шрам: лет пять тому, перед выходом в отставку, довелось Ивану Жилкину за Оренбургом гонять киргиз-кайсацких разбойников. Там и перехлестнулись в драке киргизское копье да Иванов палаш. Не повезло Ивану, окривел. Да и то счастье – друзья еле живого довезли до Оренбурга, доктора выходили. Списали Ивана со службы, и поселился на государеву казенную землю в Бузулукской слободе жить, а сына Ивашку забрали в рекруты, в Самаре службу правит теперь, в Ставропольском батальоне. Все это коротко сказал о себе Иван Жилкин в ответ на приглашение Ильи остаться при нем.

– Оставайся, Иван Яковлевич, чему-нибудь да успеешь обучить моих новонабранных казаков. Иные в седле сидят, будто старухи поверх опрокинутой бочки, того и гляди кувыркнется головой под копыта. Дюже надобен нам сведующий в ратном деле человек.

– Правда твоя, Илья Федорович, – согласился Иван Жилкин. – Без сноровки и комара не зашибить. Не страшна огню кочерга, коль разгорелся он добре. Готов я послужить государю всей душой. Еще при его царствовании ждал народ вслед за указом о дворянской вольности такого же указа о вольности всему народу, чтоб не было на Руси крепостного права… Да не суждено было тому статься.

– Объявил уже государь указ о вольности мужикам! – прервал Илья Ивана Жилкина и нетерпеливо ухватил за локоть. – А теперь слушай, что умыслил я: не ждать прихода драгун к Арапову – упредить их надобно! Да и встретить гостей непрошеных как следует!

Иван Жилкин выслушал сбивчивый и торопливый сказ Ильи, крякнул в кулак, искоса глянул на него.

– Хитро, хотя и рискованно задумал, Илья Федорович! – Потом хлопнул по столу ладонью, решился. – Годится! Как задумал, так давай и сотворим, не колеблясь! Наш старый капрал, бывало, часто любил пошутить про начальство, так говаривал: баба едет, хочет башню сбить; воевода глядит, куда башня полетит! Вот и мы поглядим, куда капитан полетит, ежели сам сунется!

Не мешкая – каждая минута дорога – Илья взял с собой дружка Сидора, Гаврилу Белого и еще двоих помоложе и половчее, оседлали коней, вооружились одними только оглоблями, а Илья деревянными вилами – тройчатками, и неспешно выехали из Араповки по проселочной дороге на Ляховку.

Хрустел под копытами выпавший ночью свежий снег. В отдалении, кланяясь путникам и распуская при этом хвост, рвала горло хриплым карканьем сизобокая ворона.