Сон Видящей - Алексей Олейников

Арвет примерился и одним ударом пробил ледяную корку, вогнал меч в расщелину ствола.

Грохот отбросил его прочь – будто от земли до неба разодралась завеса, туман смело порывом ветра – злого, колючего.

Арвет вскочил, накидка слетела на землю, но это было уже не важно, потому что дуб дрожал, выворачивал свое смерзшееся древесное нутро, расходился в стороны. Его меч, его трофей исчезал, дерево затягивало перо стимфалиды, обволакивало возмущенной древесной плотью, и было ясно, что из этой хватки ему меча уже не вырвать.

Черный провал расширялся, открывая узкий лаз вниз, в черные подвалы земли. Юноша ступил на край, и навстречу ударил едкий свет.

Шипы и крючья, лезвия и гарпуны, нацеленные в него на Дороге Снов, – вот чем встречала его Клементина, вот чем грозил спуск вниз, к телу Властного. Но медлить нельзя, Зарница мечется за спиной, круг зверей все теснее, а многие уже поворачивают обратно.

Звук разомкнутой гробницы Мирддина призывает диббуков, Клементина сама попалась в свою ловушку – если она покинет тело Властного, то вся его сила перестанет ей служить. И смогут ли тогда диббуки удержать всех этих зверей в подчинении?

Кто же быстрее доберется до своей цели – Арвет до тела Властного или звери до тела Арвета?

Юноша выхватил нож-буико и прыгнул вниз.

Радуга легко вернула ее обратно. Удивительно, почему никто из Магуса не пользовался таким способом перемещения, это ведь так легко. Достаточно пожелать, пройти под радугой – и ты окажешься в любом, даже незнакомом месте. Она ведь понятия не имела, как выглядит этот городок, а перенеслась туда быстрее, чем моргнула. И обратно – точно так же.

Она поняла, что пересекла границу светлого сна, накрывающего шатер Совета, когда люди начали ее обходить. До этого она увиливала от столкновения в плотном потоке зрителей, слоняющихся по территории фестиваля в ожидании представлений.

До начала дневных выступлений оставалось всего ничего, по ощущениям Дженни, минут двадцать. Она давно не выступала, но стоило попасть в цирковую атмосферу, как разом все вернулось. Вспомнилось выражение лица Германики, когда она заикнулась, что было бы неплохо выступить на арене – просто для прикрытия, все-таки они же циркачи.

Судя по всему, в колыбель Германике Бодден не клали жонглерские булавы или накладной клоунский нос.

«Ей отец родной, наверное, с младенчества стилет вместо погремушки подвешивал, – думала Дженни, выслушивая суровую отповедь опер-Ловца: они, дескать, прибыли сюда не развлекаться, а делом заниматься, на кону судьба Авалона и всего мира…

Как будто конец света наступит, если она пару раз выступит. Зануда в черном, Бард печального образа. А самое обидное, что Германику поддержали и Эд с Эвелиной, и Роджер, и даже Тадеуш! Уж от него-то она ожидала большей понятливости.

Публика понемногу заполняла шатры, представления уже начались. Дженни подумывала после прихватить леденцов и отправиться в какой-нибудь из шатров – раз уж она такая бесполезная. Вот, например, шведский «Упсала-цирк», в программке фестиваля сказано, что у них отличные иллюзионисты. Дженни Фокус – ее второе имя, прямо по профилю. Они с дедом как-то сделали отличный номер с исчезновением.

Когда это было? И где сейчас Марко?

Все, хватит тосковать. В цирк, развлекаться! Она двинулась через небольшую площадку меж шатров, заставленную уличными аттракционами. Карусель, тир, детский батут. Силометр в виде двухметрового матроса предлагал всем желающим ударить его в живот и измерить свою силу. Девочка лет семи мотала косичками и сосредоточенно пыталась попасть дротиком в центр мишени. Кажется, на кону был большой плюшевый кот.

Дженни остановилась. Через площадь деловито трусила собака. Здоровенная псина с белой грудью. Похожа на волка – но откуда здесь, на берегу озера Герледан, волки? Да и на шее у пса поблескивал ошейник. Чья-то лайка, наверное, из какого-то номера. Вон глаза какие смышленые. Ясные, голубые. Псина глянула на нее и отвела взгляд. Где-то Дженни эти бесстыжие голубые глаза уже видела.

Она скользнула к ларьку с хот-догами, легким усилием нырнула в светлый сон, выхватила с прилавка сосиску. Бросила смятую купюру в кассу – стоять очередь времени не было.

Пес потрусил дальше, но резко остановился, когда путь ему пересекла Дженни:

– Собачка, милая, хочешь сосисочку?

Пес попятился, хотел свернуть, но не тут-то было – Дженни присела, ухватила его за мощную шею и ткнула теплую сосиску прямо в черный нос. Пес поморщился и чуть оскалил зубы – уйди, дескать, с дороги. Вблизи, серый с рыжиной, с мощной грудью, крепкими лапами, он казался еще больше.

– Да ты не бойся, ешь! – Дженни почти силой запихнула сосиску в пасть зверю, крепко взялась за ошейник и принялась трепать пса по ушам и дергать за загривок, как трехлетняя девочка, в первый раз увидевшая собаку. – Хороший песик, голодный песик. Хорошенько жуй, а то подавишься.

Пес дернулся, но хватка у Дженни была железная:

– Жуй, я сказала! Сейчас за добавкой пойдем, возьмем еще.

В глазах у пса появилась тоска. Девушка притянула его здоровенную голову ближе, шепнула в мохнатое ухо:

– Меня бросили, а сами тут кого-то выслеживаете? Нехорошо, Тэд, друзья так не поступают.

«А что я могу, я зверь подневольный, – скорчил гримасу волк. – Видишь, ошейник? Я вообще собака, чего привязалась».

– Ага, собака, как же, – сказала Дженни. – Или ты говоришь, за кем наблюдаешь, или мы сейчас будем есть сосиски с горчицей и майонезом.

Пес глубоко вздохнул, совсем как человек, и повернул голову. Дженни проследила за его взглядом.

На краю площади стояли двое. Пузатый, важный человечек едва ли выше Дженни, но очевидно толще ее раза в четыре, в оранжевом пуховике, распахнутом на круглом пузе, и белой шапке-ушанке. Рядом – долговязый спутник, изогнувшийся фонарный столбом. «Столб» был одет в длинное желтое пальто, горло перехватывал вязаный зеленый шарф, а увенчан «столб» был клетчатой кепкой. Эту парочку она точно видела в шатре Собора. Какой-то европейский Магус. Австрия? Бельгия?

– Толстый и тонкий, – хмыкнула Дженни. – Спорим, клоуны? Только клоуны могут так одеваться. Ну и я – в моменты авитаминоза.

Толстый и тонкий двинулись по краю площади.

Тадеуш дернулся за ними, но Дженни на волю его еще не отпустила. Взялась за ошейник покрепче:

– Я с вами, ясно?

Волк закивал – куда, мол, яснее. Только давай живее.

Дженни выпустила ошейник, он рванул вперед.

Толстяк обернулся.

Суета на площади, маленькая девочка в обнимку с плюшевым котом шла за родителями, чей-то красный воздушный шарик улетал в весеннее небо, карусель крутилась, как сверкающий компакт-диск, клоун на ходулях танцевал под эту музыку и ухитрялся жонглировать кольцами, аниматоры выдували мыльные пузыри – каждый размером со взрослого человека.