Солнце в крови - Евгения Михайлова

– Это существенно не только для тебя, но и для суда. Я думаю о том, как нам устроить опознание парня. Просто дать инфу о том, что он жертва нападения?

– Ну, а как еще?.. Кто-то откликнется. Родственники, знакомые. А вдруг Аня?

– Это вряд ли. Да, ты не сказал самого главного: о чем они толкуют на этом «отомстим»? Строят планы мести кому-то? Делятся опытом? Название угрожающее.

– Да в том-то и дело, что нет. Болтовня, не очень внятная, выхлоп в область того, что для них неосуществимо. «Я б хотела, чтобы на моего бывшего мужа упал метеорит» или «Я беру фотки отца, который меня бросил, и выковыриваю ему глаза».

– А-а. С этими понятно. Сам себе пациент и психиатр. То есть пролет? Ничего серьезного?

– Не знаю. Не уверен. Кручу комменты на посты Игоря Кондрашова. Зарегистрировался. Так легче лички деликатно взламывать.

– Какая гадость. Ты мне этого не говорил, я тебе не поручал.

– Конечно. Тем более ему ничего интересного и не пишут. Некоторые просят адрес электронной почты. Ну не верят люди модераторам. Может, кто-то напрямую помощь хочет предложить… В общем, получается, что надо знакомиться с Игорем и убедить его открыть для следствия свою переписку.

– В принципе мне с самого начала было понятно, что его показания понадобятся. Далеко он… Инвалид. Меня такие варианты напрягают. Последствия бывают серьезными.

– Ты обращаешься ко мне с просьбой или мне это показалось?

Вместо того чтобы заниматься делами, Андреас все утро просидел, в задумчивости глядя на Урсуса. Тот был этим крайне заинтригован: «А в чем дело? Это хорошо или плохо для нас, то, о чем ты думаешь?»

– Хамы мы с тобой и звери, – прямо сказал Андреас. – Но что делать? Нам же надо как-то защищаться. Ты, конечно, погорячился, но по сути был прав. Нам только феи не хватает для полноты картины. Не-не-не! А вышло все к лучшему, если хочешь знать. Мы не расстаемся. И я удалю все объявления. Потому что чувствую себя подонком по отношению к тебе.

Урсус все понял, потерся башкой о колени Андреаса. А тот потянулся было за телефоном, чтобы все же извиниться перед Оксаной за вчерашний инцидент, спросить, как она себя чувствует. Но передумал. Нет, нельзя затевать эти церемонии. Пусть она поскорее о них забудет. Царапина ерундовая, у нее все как положено: богатый муж, дом, есть повар, которым она гордится. Осталось купить померанского шпица и демонстрировать его своим светским друзьям. Урсус сам выбирает тех, кому хочет нравиться, как говорила Раневская. «Ты как Мона Лиза, – сказал Андреас псу. – Сиди уж лучше со мной, а то начнется в одном благополучном поместье охота на волков». То, что Оксана показалась ему немыслимой красоткой, очень усугубило его нежелание продолжать знакомство. Такая женщина для мужчины – ходячий комплекс его неполноценности. Она может хлопать голубыми глазами, сверкать золотыми кудряшками – и никому не придет в голову ждать от нее ума, характера, верности… О мирной жизни и речи нет. Он вдруг вспомнил выражение ее лица, когда она повернулась от калитки и пошла к ним. Это было хорошее лицо: серьезное, умное, огорченное, но не обиженное, не злое. Она шла с предложением мира, сотрудничества, а он ее обломал. Резко. Но что сделано, то сделано. Зато решился вопрос с собакой благодаря Оксане. Он подумал: а вдруг она переживает? И отмахнулся от этой мысли. Сегодня она уже наверняка как-то компенсирует для себя вчерашний убитый день. И ему пора браться за дела.

Андреас провел пару часов у телефона: договаривался о кредите, практически решил вопрос с арендой. Пусть будет для начала самое простое оборудование: канат, брусья, зал для баскетбола, борьбы, читалка с шахматами: он свои книги туда перевезет. Главное, чтобы у ребят опять появилось место, куда им захочется приходить.

Потом он нашел объявление в Интернете, которое разослал один парень из Клина. Невеста его – Софья Лебедева – поехала в их поселок к тете как раз в день пожара в школе, но у тети не появилась, не звонит, телефон недоступен. Андреас пешком добрался до дома этой тети: она жила на самом отшибе. Екатерина Савельевна Кечмарева. Может, он ее встречал где-то раньше, просто имени не знает.

Кечмарева оказалась суровой женщиной неопределенного возраста, они с Андреасом явно нигде не пересекались, смотрела она на него подозрительно.

– А какое вам дело до моей племянницы?

Андреас сказал о своей сгоревшей школе, о неопознанном трупе женщины.

– А че это вы ищете? Полиция меня не спрашивала.

– Узнать правду в моих интересах, боюсь, что только в моих, – объяснил Андреас. – Но не в этом дело. Вас не беспокоит исчезновение племянницы?

– А чего это она для меня исчезла? Я ее и так лет пять не видела.

– Жених написал в Интернете, что она сказала ему, что к вам поехала.

– Про Интернет ничего не знаю, про то, кто у Соньки жених, – тоже.

– Но она вам звонила, что приедет?

– У меня телефон сломался год назад. Все не выберусь другой купить.

– Мобильного нет?

Кечмарева отмахнулась от него, весть о пропавшей племяннице, помещенная в каком-то Интернете, явно не показалась ей серьезной. Серьезно – это когда участковый приходит или по телевизору сообщают. Все остальное – несуществующий для нее параллельный мир. Возможно, ей не так уж дорога племянница, которую она видела подростком. Но он все-таки попросил ее, потому что терпеть не мог потерянного зря времени:

– Я вас очень прошу. Найдите номер телефона племянницы, я позвоню со своего мобильного.

Кечмарева долго с недоумением смотрела на него, потом пошла в дом. Вернулась с потрепанной тетрадкой.

– Вот ее телефон.

Андреас набрал номер, ему ответили через два гудка, он сразу передал трубку тете, включив громкую связь.

– Сонька, ты, что ли?

– Ну, я… А кто это?.. А, ты, тетя Катя. Что случилось?

– Да тут ко мне пришел один ненормальный или не знаю кто, говорит, ты пропала. Мол, твой жених так где-то написал. И что ты вроде ко мне поехала.

– Мишка? Этот идиот так написал?! Отомстить мне хотел. Послала я его. Не думала, что ты узнаешь. Ох, я щас ему выдам. Я напишу, что его на моих глазах бандиты увезли. Или вообще на куски порезали.

– Ты чего такое говоришь, я не пойму?

– Не важно, тетя. Спасибо за звонок. А я-то думала, чем заняться.

– Слышал? – спросила Кечмарева. – Она вопила, как в громкоговоритель.

– Слышал, – ответил Андреас. – Ситуацию понял. Извините.

– Да ничего. Зато с племянницей поговорила. Не ждала, не гадала…

Андреас вышел с тяжелым чувством собственной никчемности. Он явно лезет в сферу, ему недоступную. Надо остановиться, а он не может. В его списке еще три жениха, которые в день пожара сообщили в разных местах о том, что потеряли невест. Может, они все так развлекаются, когда те их посылают? Пожалуй, женихи – это несерьезно. Он шел домой и отдавал мысленно приказ самому себе: «Сегодня я никого не ищу. Ничего не читаю. Компьютер не включаю». Приказ подействовал, во двор он вошел, полный хозяйственного энтузиазма. Надо убрать, что-то починить, приготовить, выгулять собаку… Поздно ночью он, усталый и в принципе довольный сделанным, лег спать… Через пятнадцать минут, покрутившись, вскочил и сел к компьютеру. Ну, хоть погоду посмотрю. Новости… Вот это да! «В Москве пропала чиновница Клавдия Никитина». Это же Сашина мать, он собирался к ней на майские каникулы, как сказал вчера. Информация была крайне скудной. Клавдия Никитина не вернулась вчера вечером с работы домой, утром ее муж заявил в полицию. Все. Андреас еще поискал, ничего внятного не обнаружил. И скептически подумал: такая мамаша могла «пропасть» в одном из своих домов, чтобы не брать сына, как обещала. Каникулы закончатся, и она «найдется». В любом случае, ее и без него есть кому искать. Скрываться она может не только и не столько от сына, но и от каких-то партнеров по бизнесу. У них игра в прятки – обычное дело. Сашку жалко.