Царь, царевич, король, королевич - Сергей Лукьяненко

— Вот вырастешь, станешь президентом, потом в ООНвыступишь, и все устроишь как положено, — попытался я успокоить Стаса.

— Ждать долго... Был бы я сейчас президентом, покамолодой, с оригинальными мыслями, непьющий почти... Эх!

— Кто бы тебя слушал? Пятиклассник-президент! Ха!

— Не слушали бы? Значит надо не президентом стать, адиктатором! И вообще, всю власть в мире детям передать. Взрослые пустьработают, старики отдыхают, дети — управляют, а пингвины — вымирают. Тебя,Костя, я бы министром сделал. Военным.

Я немножко обдумал это предложение. Было оно заманчивым, чтоговорить, вот только немного нереальным.

— Поспи, голова свежее будет, — посоветовал я.Стас надулся и буркнул:

— Ладно, тогда будешь министром сельского хозяйства. Внаказание!

Наверное, через полчаса брат бы так разозлился, что назначилменя директором школы или сантехником в Белом доме. Но тут в дверь тихонечкостукнули!

— Ой! — подскочил Стас на месте. — Кубатай!

И бросился открывать. Распахнул дверь — а там...

— Опять пришел! — пискнул Стас отбегая. Аздоровенный пингвин потоптался у двери, разжал плавники — и высыпал у порогагорку свежей рыбы!

— Он дрессированный, — понял я. —Пингвин-спасатель, как сенбернары! Стас, ура!

(Рассказывает доктор Ватсон)

Признаться, манера Кубатая забираться в книги, названийкоторых мы не знали, несколько пугала меня. Вот и на этот раз, Холмс не спорязагрузил под шкаф книжный томик, мы влезли в магический шкаф, подождалиминутку...

— Пора, пожалуй, — решил Кубатай, открывая дверцуи выпрыгивая наружу. Мы услышали плеск и басовитый возглас: «Ой!» И все это — вкромешной тьме, царящей снаружи шкафа.

— Я иду на помощь! — с этим криком Смолянинвыпрыгнул следом. Потом тяжело плюхнулся Иван-дурак, и мы услышали егоневозмутимый голос:

— Что разлеглись-то, посередь лужи, а? Еще мудрецы...Хуже детишек малых. Глаз да глаз за вами надобен...

Осторожно выйдя из шкафа, мы оказались по колено в мутнойхолодной воде. Была ночь. Несколько звезд робко светили в разрывы туч. Шкафа занашими плечами больше не было.

— Мрачноватый мирок... — Холмс поежился и порылсяв карманах. — Трубочным зельем побалуюсь — сразу уютнее станет.

Держась за руки как дети — лишь огонек в трубке Холмсаслужил нам ориентиром, мы пошли вперед.

— Очень это обидно, что я в луже промок, — сказалСмолянин. — Вот, кто знал, куда и как? Сколько прошли, а еще такой лужи невстретили... чудно. Кто здесь живет-то, в глухомани этакой?

— Это еще не глухомань, — возразил Кубатай. —Вон, недалече как бы свет теплится. Люди здесь живут, может еще кто. И вы уждавайте, друзья, маскировку соблюдать. А заодно помните — я снова не Кубатай, аКубату. Осторожность нужна.

Мы шли в сумраке; темнота густела позади и спереди, но скоровдали замерцали огни. Крутой косогор заслонял мутное небо, а внизу раскинулосьбольшое селение. Туда мы и поспешили, в надежде на жаркий огонь, стены с крышейи дверь — отгородиться от ночи.

Вскоре мы наткнулись на запертые ворота, впрочем рядом быласторожка, а в сторожке сидел человек. Он изумленно вскочил и с фонарем поспешилнам навстречу.

— Кто такие, откуда едете, чего с собой везете? —неприветливо спросил он.

— Мы люди мирные, дела у нас у всех разные, добралисьвот до вас, — сказал Смолянин. — Я, например, Мак-Смоллет. Чегоеще-то?

— Да ничего, ничего, мы гостям завсегда рады, —заверил его привратник. — Я-то еще нелюбопытный, а вы вот погодите, васеще доймут распросами! Уж подумаешь, старый Горри полюбопытствовал... К намнынче кто только не забредет. Даже эти... как их... маленькие такие... В «Пони»придете, так сами удивитесь.

Привратник пожелал нам доброй ночи, и мы прошли. Кубатайвозбужденно зашептал:

— Слышали? «Маленькие такие...» Не о мальчишках ли он?

— Всякое случается, вот как повезет — и не встанешь отрадости! — поддержал его Мак-Смоллет. — Неужто и отыщем детишек?

Я заметил, что говорить он, впрочем как и Кубату, стал вродекак по-другому. Видимо, сказывалась книга, в которую мы попали.

Трактир, если приглядеться, обещал уют. Он стоял у дороги,два крыла его упирались в склон холма, так что окна второго этажа были сзадивровень с землей. Дверь украшала гордая вывеска:

«ГАРЦУЮЩИЙ ПОНИ, СОДЕРЖИТ ЛАВР НАРКИСС».

Кубатай неожиданно приосанился, стал словно бы выше ростом,и от фигуры его распространилась такая сила, что все мы оробели:

— Не в добрый час попали мы сюда, друзья... Ох, итяжкая же доля досталась жителям этого мира. Тьма сползает на землю... —Кубатай ненадолго замолчал, потом встряхнулся и продолжил: — Впрочем, что нам стого? Пацанов выручим, перекусим на дорожку и — в ближайший шкаф.

— Оно бы неплохо, можно и за ужин не платить... —робко пискнул Смолянин. Я согласно покивал, но Кубатай удостоил нас таким взглядом,что я отвел глаза, а бедный переводчик присел, а потом неохотно проронил:

— Можно и заплатить.

И мы вошли в трактир.

Навстречу нам пулей вылетел лысый краснолицый толстяк вбелом переднике. В руках у него был большой поднос с грудой обглоданных костей.

— Добрый вечер, добрый вечер, добрые господа, —затараторил он. — Что угодно, чем услужить могу?

— Поесть, попить, поговорить, — сурово ответилКубатай. — Вы — господин Наркисс?

— Вот именно! — обрадовался толстяк. — Азовут Лавр. К вашим услугам! Поесть — накормим, попить — упоим, поговорить —заболтаем.

— Где дети?! — перешел прямо к делу Кубату.

— Какие дети? — округлил глазки толстяк.

— Двое, мальчик и... мальчик. Стражник у воротпризнался нам: прошли, дескать, маленькие...

— Так то ж хоббиты! — расцвел в улыбкетолстяк. — Господа Крол, Брендизайк, Скромби и Накручинс!

— Дьявол, — выругался себе под нос Кубатай. —Не люблю этот перевод... Итак, Лавр, детей в трактире нет?

— Мальчик-конюх, девочка-посудомойка,поваренок... — начал перечислять трактирщик. Кубатай повернулся к нам: