Стилист для снежного человека - Дарья Донцова

Я вздрогнула, наверное, глупо, но категорически не выношу,когда кто-нибудь говорит в мой адрес «тетя». Еще хуже воспринимаю обращение ксебе по отчеству, меня коробит сочетание «Дарья Ивановна». Может, этопроисходит оттого, что не знала своего отца? О моих родителях, своей дочери изяте, бабушка Фася внучке никогда не рассказывала, пресекала все вопросыфразой:

– Вырастешь – узнаешь, потом объясню.

Но даже перед смертью Фася не открыла тайны, унесла ее ссобой в могилу, о матери мне известно лишь одно: она была. Иногда в памятивсплывает воспоминание о маленькой худенькой женщине, одетой в застиранныйхалат. Меня, совсем крошку, приводят к ней, в странную комнату, почему-то безокон. Тетка начинает рыдать… далее видение меркнет. Об отце нет вообще никакихмыслей, иногда я даже сомневаюсь, что его звали Иваном.

Может, поэтому недолюбливаю свое отчество? Ну с какой статипривязывать к себе имя человека, с которым никогда не была знакома?

– Муся, – засуетилась Машка, – это Женя! Неужели ты забылатетю Галю Писаренко? Ну соседку по старой квартире? Еще той, где мы до первойпоездки в Париж жили? [8]

Вилка выпала из рук. Галка Писаренко! Она обреталась натретьем этаже и частенько давала Даше Васильевой рубли в долг. А еще Галкаотлично готовила и с удовольствием угощала всех пирогами собственногопроизводства, нас связывали очень хорошие соседские отношения, но близкимиподругами мы никогда не были. Понимаете, о чем я веду речь? Я перехватывала уПисаренко до получки и забирала к себе Галкину кошку, когда она уезжала вкомандировку, мы часто ходили друг к другу, так сказать, в халатах и милоболтали о пустяках. Но я никогда не раскрывала перед Галей душу, впрочем, и онане делилась своими проблемами. Не знаю, во что трансформировалось бы нашезнакомство, но мы уехали из Москвы, потом построили дом в Ложкине и потерялиПисаренко из вида. Насколько помню, у нее подрастало двое детей, мальчик идевочка, вот имена их выпали из памяти.

Значит, я вижу перед собой дочку Галки.

– Конечно, я помню вашу маму! – воскликнула я. – Только,когда мы уезжали, дети были маленькими!

– Ага, – засмеялась Женя, – выросли мы. Сашка дизайнер, а яработаю в фэшн-бизнесе, стилистом, прически, макияж…

– Как мама? Здорова? – осторожно осведомилась я.

– Она давно замуж вышла, – улыбнулась Женя, – за хорошегочеловека, и живет в Екатеринбурге. Мамуля у меня красавица.

– Ты в нее, – кивнула я.

И на самом деле, девушка очень симпатична. Темно-каштановыеблестящие волосы падают на плечи, аккуратное личико с точеным носиком, кожацвета спелого персика. Хотя вполне вероятно, что на мордочку Жени нанесентональный крем. Если она стилист, то небось умело управляется с гримом, вон какловко сумела накрасить глаза, издали кажется, что они огромные, а присмотришьсяи понимаешь: на ресницах слой туши, на веках тени, и от этого очи стали яркими,взор глубоким. Да и форма губ, похоже, слегка изменена при помощи декоративнойкосметики. Я считаю, что каждая женщина должна умело пользоваться макияжем,именно умело, а не размалевывать физиономию во все цвета радуги. Вот у Жени,похоже, со вкусом полный порядок. Декоративная косметика сделала ее настоящейкрасавицей, нежно-розовый пуловер изумительно оттеняет цвет лица, в ушкахпоблескивают сережки, брильянтовые «гвоздики», не вычурные, но дорогие,запястье украшают браслеты, золотые, но не купечески «богатые», а на шеецепочка изящного плетения с брелком в виде собачки. Мило, приятно,соответственно возрасту.

Беседа потекла своим чередом. Поедая сырники, я узнала, чтоЖеня приехала в Москву по приглашению фирмы Жан Ришель. Фамилия Ришель мне,проводящей по полгода в Париже, хорошо известна. Жан владелец сети салоновкрасоты, он имеет свои отделения во многих европейских столицах, в том числе ив Москве. Попасть на работу к Ришелю трудно, он берет лишь тех, кто способенвыдержать суровый экзамен на мастерство. Женя с честью прошла испытание иприбыла в Москву. На службу ей выходить через неделю, девушка специальноприбыла пораньше, чтобы спокойно осмотреться в ставшем чужим городе. Галя иотчим купили Жене квартиру, симпатичную однушку в Строгино, и девушка ехала вМоскву в твердой уверенности, что проблем с жильем у нее нет. Люди, продавшиеПисаренко квартиру, клятвенно пообещали съехать к пятому октября, и Женечка нисекунды не сомневалась, что сейчас получит у риелтора ключи.

Но человек предполагает, а господь располагает. КогдаЖенечка явилась в риэлторскую контору, агент схватилась за голову.

– Ой, совсем забыла вас предупредить! Фу, как неудобнополучилось!

Женя испугалась.

– Квартиры нет? Но мама заплатила полную стоимость, получиланужные документы.

– Не волнуйтесь, – стала улыбаться риелтор, – просто упродавцов форс-мажор случился. Сначала у них бабка умерла, а потом хозяйка ногусломала, вот и не успели выехать. Но я им велю быстро выметаться, через неделюквартиру освободят!

Женя бросилась звонить маме, Галя поахала, поохала исказала:

– Вот что! Есть у меня телефон нашей бывшей соседки, ДашиВасильевой, сейчас соединюсь с ней, авось пустит тебя к себе на время,больше-то в Москве никого нет, а на гостиницу деньги тратить жаль, только наремонт тебе осталось, да и то впритык.

Телефон у Галки и впрямь невесть откуда был, только не мой,а Машкин, Писаренко поговорила с девочкой. Дальнейшее можно не рассказывать. Ивот теперь Женя извиняющимся, низким голосом гудит:

– Я только на неделю, постараюсь вас не обременить, явообще-то не шумлю.

– Не бойся, никому не помешаешь, – воскликнула Маня, – а тыволосы красить умеешь?

– Ну конечно, – ответила Женя, – кстати, сейчас разработанановая техника, называется «блики солнца».

Зайка, до сих пор молча ковырявшая салат, оживилась.

– Это как?

Женя отодвинула тарелку.

– О! Суперски!