Ольга Калашникова - Михаил Филин
Шрифт:
Интервал:
Однако вместо разъяснений Иосиф Матвеевич вскоре стал получать из Петербурга «неудовольствия» — одно за другим.
Там, на Неве, от И. М. Пеньковского ждали не деклараций и не грёз о позёме, но денег, единственно денег — значительно больших, нежели поступало прежде от Михайлы. Когда же Пушкины уяснили, что их доходы за истекший период едва выросли, а имению вновь грозит катастрофа, то стали подумывать об очередной субституции. В начале весны 1834 года было решено, что Болдино возьмёт в свои руки Александр Пушкин[220]. Тот не только завёл «Щёты по части управления Болдина и Кистенёва», но и наметил возвести в управляющие собственного дворецкого, тридцатилетнего Василия Калашникова, брата Ольги. Сделать из него продолжателя династии наместников поэт собирался осенью, по приезде в село. Пока же он приказал Василию готовиться к отъезду; а сам направил опальному И. М. Пеньковскому строгую директиву:
«Батюшке угодно было поручить в полное моё распоряжение управление имения его; по сему утверждая доверенность им данную вам, извещаю вас, чтобы отныне относились вы прямо ко мне по всем делам, касающимся Болдина. Немедленно пришлите мне счёт денег, доставленных Вами Батюшке со времени вступления Вашего во управление, также и Вами взятых в займы и на уплату долга, а за сим и сколько в остатке непроданного хлеба, несобранного оброка и (если случится) недоимок. Приступить Вам также и к подворной описи Болдина, дабы оная к сентябрю месяцу была готова.
13 апреля. А. Пушкин» (XV, 126).
Тогда же, 13 апреля, набросал послание к И. М. Пеньковскому и Сергей Львович Пушкин, который повелел Иосифу Матвеевичу «отсылать все доходы Селовые иобо всём относится к Александру Сергеевичу»[221].
В тот же день царапнул цидулку в Болдино, к Михайле Калашникову, его сын Василий. По распоряжению барина, Александра Пушкина, он сообщил старику о грядущих преобразованиях.
Триада писем была доставлена в село единовременно — 25 апреля, в среду на Светлой неделе, и произвела должное впечатление. Разумеется, И. М. Пеньковский впал в уныние, а Калашниковы возликовали. Они устроили в Болдине и Кистенёве натуральную вакханалию, и Ольга Ключарёва, которая со дня на день должна была родить, ни в чём не отставала от отца[222]. Их торжество, шаг за шагом, и возникшую в имении анархию Иосиф Матвеевич запечатлел в обширном донесении C. Л. Пушкину. Оно датировано 30 апреля 1834 года:
«Получил я Вашее письмо 25-го апреля, писанное от 13-го . Спешу Вас Уведомить, что тогоже числа получил Михайло Иванов Сведенье из СПетербурга, что его сын Васильии вскором времяни приедет в Болдино на моё место Управлять Вашим Имением. Успел Михай Иванов известить по всем дворам . Дочь его Ольга Михай с большою Уверенностию утверждает, что она меня как Грязь с Лопаты с должности сбросит, только бы приехал Александр Сергеевич в Болдино, тогда что она захочет, всё для неё сделает Александр Сергеевич![223]
После етаких слухов я просил Михай Ивано и его дочь, дабы ожидали терпеливо так для них радостной цели, дабы необявляли етого Крестьянам, чем можете разстроить Хозяйство — некоторые избалованные Крестьяне по родстве некоторых обстоятельств с Михай Иванов, которых я старался понемногу приучать к трудам и быть полезными Господину своему — очень бы ради поступить под покровительство к Михай Иванову.
После моего Совета Михай Иван, собрав в Кистенёве Крестян части Александра Сергеевича, читал письмо выш описанного Сведенья, и сказал, что вы и вся часть Сергея Львовича опять мои».
Заключала письмо разобиженного Иосифа Матвеевича просьба: «Покуда поступит новый Управляющий, очень бы желал получить от Вас или от Александра Сергеевича повеление Михай Иванову, дабы не возмущал народ своею развратностию — и жылбы по скромнее с Своим Семейством…»[224]
Если И. М. Пеньковский искал у Сергея Львовича какой-либо правды и защиты, то Михайла Калашников обратился к своему благодетелю по-иному — со словами надежды и совершеннейшей преданности. Через день после прихода судьбоносных писем он, окрылённый, упорхнул по хозяйственным нуждам в Нижний Новгород и уже оттуда, поостыв, писал 2 мая Александру Пушкину: «Василей ко мне писал что вы изволели ему приказать ко мне написать; естли ваша милость будет для нас верноподанных рабов ваших не лишите своею отеческую милостью, за что мы по гроб нашей жизни будем Бога молить — и моей старухи Богу неугодно было вас в нынешнем свете поблагодарить со слезами то в будущем веке молить Царя Небесного о вашем здравие и долгоденствие» (XV, 138). Снова Михайла уповал на пушкинские «милости», ради них бил поклоны: дело продвигалось успешно, но ведь до осени было ещё далеко, и барин мог передумать.
А именно так вскоре и случилось. И вновь все карты заговорщикам спутал клочок бумаги, проклятое письмо — теперь щелкопёра И. М. Пеньковского. Живописный рассказ управителя разозлил, задел за живое и Сергея Львовича, и — особенно — Александра Сергеевича. Речи же парвеню Ольги («Что она захочет, всё для неё сделает Александр Сергеевич!»), которая, сама того не подозревая, шла по стопам героини сказки, и вовсе покоробили поэта. Он отложил отправку Василия Калашникова в нижегородское имение. Династическое правление, к тому же с вульгарным матриархальным душком, стало внушать ему серьёзные опасения.
Впрочем, мученика И. М. Пеньковского Александр Пушкин по-прежнему не жаловал. И когда давний приятель Алексей Вульф порекомендовал ему агронома Карла Рейхмана (управлявшего Малинниками, тверским имением П. А. Осиповой), поэт размышлял недолго. Уже в середине мая немцу выправили соответствующую доверенность, и тот отправился в Болдино.
Однако в болдинских управляющих К. Рейхман не задержался. Прибыв в имение 30 мая 1834 года, он уже 9 июня отказался от суетной должности и удалился восвояси. Причины столь спешной ретирады были изложены им в письме Александру Пушкину от 22 июня:
«Вы может быть будете сомневаться что я не остался в Болтине. Ибо некак мне остаться возможности не было . Вы меня рекомендовали Михайле Иванову но я в нём ничего не нашёл благонадёжного, чрез его крестьяне ваши совсем разорились в бытность же вашу прошлого года в вотчинах крестьяне ваши хотели вам на его жаловаться и были уже на дороге но он их встретил не допустил до вас и наказал. И я обо всём оном действительно узнал не только от ваших крестьян, но и от посторонних по близости находящихся суседей.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!