Одиссея блудного мужа - Марина Белова

Как я могла купиться? Сама бы могла понять, что никто мою машину искать не будет. Это он, Сундуков, подбил меня на это мероприятие, и вот теперь я лежу обессиленная, обескровленная и морально подавленная.

По всей вероятности, Игорь обладал даром телепатии, а может быть, я так усиленно поминала его «не злым, тихим словом», что он первым мне позвонил:

– Как дела?

– Ты подал мне замечательную идею – сходить в полицию. Ты знаешь, что там со мной сделали?

– Не пугайте меня! Что там с вами сделали? Вас водили в подвал?

– Нет. А что там?

– Камера инквизитора, – зловеще рассмеялся Игорь. Он еще смеет надо мной шутить! – Не водили? Тогда все в порядке.

– Меня допрашивали с пристрастием. Я вышла от них взмокшая, – выкрикнула я в трубку.

– Но вышли же! Это уже хорошо.

– Ты смеешься надо мной? Я испытала такие неприятные минуты, что не забуду их до конца своих дней. И все по твоей милости. Черт с ней, этой машиной! Они мне так и сказали: «Найдем вашего мужа с машиной». А искать они будут для того, чтобы упечь его в тюрьму. Как тебе это нравится?

– Это все новости?

– Нет, не все. Не знаю, правильно ли я делаю, я дала слово лишнего не говорить. Тут такое дело…

– Говорите яснее, – Сундуков перебил мою бессвязную речь. – Я ничего не понимаю.

– Мне позвонили по телефону и сообщили, что Олег похищен и, чтобы его увидеть живым и невредимым, нужно принести выкуп.

– Много?

– Пятьсот тысяч долларов.

– Почему вы мне не позвонили? Мы же договаривались.

– Игорь, если честно, я о тебе забыла, у меня голова сейчас работает лишь в одном направлении: где взять деньги.

– Полмиллиона… Странная сумма. За Олега можно было бы и больше попросить. У него солидная фирма…

– Да, но чтобы ее продать, нужно время. А наличных у нас на счету не так много. Олег задумал новый проект и уже внес деньги.

– Понимаю. Вы сообщили о звонке полицейским?

– Нет. Похититель предупредил, если все станет известно ментам, Олега убьют.

– Когда и куда нужно нести деньги?

– Еще не знаю. Похититель будет звонить в среду. Но может, и раньше позвонит.

– А деньги у вас есть?

– Еще нет. Этой проблемой занимается Петров.

– Кто такой Петров?

– Зам Олега.

– Мне пришла в голову одна идея. А что, если я некоторое время поживу у вас? Понимаете, я обязан Олегу Александровичу. Помните, он меня нанял сопровождать вас, а я не оправдал его доверия? Между прочим, он мне тогда отстегнул, как за чисто выполненную работу. Совесть замучила, я ведь этих денег не отработал.

– Да брось ты, Игорь. В тот раз все не только обошлось, но и хорошо закончилось. Пара седых волос на моей голове, зато почти миллион в кармане.

– Даже так? Чего же вы грустите?

– От этих денег мало что осталось, все ушло на раскрутку нашей туристической фирмы.

– Ладно, признаюсь, не хочу вас посвящать в тонкости сыскной работы, но мне бы хотелось на время оказаться в центре событий. Я поживу у вас, послушаю звонки, присмотрюсь.

– Да ради бога! Живи! Только у меня сейчас обитают муж моей подруги с сыном. Это отдельная история, но тебе они не помешают.

– Хорошо, только не говорите, кто я. Скажете, племянник приехал или какой-нибудь другой дальний родственник.

– Это понятно, за кого ты меня принимаешь? Я тоже читаю детективные романы.

Утром меня разбудил звонок в дверь. Интересно, кого это черт принес в такую рань? Пришлось влезать в тапки и идти открывать. Трезвонили так, что и мертвый встал бы из гроба, лишь бы прекратить эту невыносимую трель.

На пороге стоял Сундуков и улыбался во все тридцать два зуба. Одет он был более чем странно, будто только вернулся с рыбалки. Старенькие джинсы были заправлены в резиновые сапоги, на клетчатую, видавшую лучшие времена рубашку была накинута ветровка. В руках он держал старенький рюкзак и авоську с домашней консервацией.

– Не ждала, тетенька?! – кинулся обнимать меня Сундуков.

Я неловко себя почувствовала в роли тетеньки двухметрового детины. Если Сундукову почти тридцать, то сколько тогда должно быть мне? Нет, на такую роль я не согласна! Хотя он может приходиться мне двоюродным племянником или вообще седьмой водой на киселе. Надо с ним уточнить легенду.

– Здравствуй, Игорек! Как ты вырос! Как возмужал! Школу уже закончил? – приняла я его игру и потрепала по небритой щеке «племянника».

На наши радостные вопли выскочил сначала Санька, а затем и Вадим.

– Вот, на праздники племяш приехал, – порадовалась я перед Вадимом. – Как вырос! А ведь только вчера на мороженное просил.

– А я не один! – Господи, неужели он еще кого-то притащил? Я покосилась на дверь, опасаясь, что моя квартира может превратиться в общежитие.

– Я с гостинцами, – Игорь сунул мне в руки авоську. – Мать тебе передала, тут все домашнее, принимай.

Я согнулась под тяжестью сетки. Что он туда наложил? Кирпичи?

– Что притарабанил? – спросила я, затаскивая поклажу в кухню.

– На рынок по пути заскочил. Мед, сало, у бабок пару баночек с огурцами прикупил, – тихо пояснил Игорь. – Ничего, что я на «ты». Деревенщина, что с меня взять?

– Ничего. За продукты спасибо, только деньги отдавать тебе не буду. Твоя инициатива.

– Сказал же, гостинцы, – обиделся Сундуков.

– Чай пить будешь?

– Выпью.

Я засуетилась на кухне, собирая на стол легкий завтрак. В проеме двери показалась голова Вадима:

– Марина, можно тебя на минуточку?

Я выскользнула из кухни:

– Что-то случилось?

– Мне так неловко. К тебе гости приехали, а мы с Санькой место занимаем.

– Не городи ерунды. Игорь парень деревенский, неприхотливый, всю жизнь проспал на сеновале. Я ему постелю в Аниной комнате на диванчике, и он будет счастлив. Не переживай, поместимся все, – успокоила я Вадима.

– Но давай договоримся, если мы тебя будем стеснять, ты нам сразу скажи, я переберусь в служебный кабинет, в лабораторию.

– Ага. А ты о Саньке подумал, где он там спать, уроки учить будет? – Вот уж интеллигенция в седьмом колене!

– Хорошо, если ты считаешь, что мы не мешаем, я оставлю Саньку, а мне все равно нужно в лабораторию идти.

– Позавтракай! – Я силком затащила его в кухню.

Игорь по-хозяйски обосновался за столом, предварительно выпотрошив полки моего холодильника. На доске перед ним лежала вчерашняя буженина. Он ломтями отрезал мясо от большого куска и аккуратно отправлял его в рот.