Конец света наступит в четверг - Дидье ван Ковелер

– Слушайте, у всех свои проблемы. Тут бы с живыми разобраться, а уж с мертвыми выпутывайтесь сами. Мне вставать в семь утра, я должен поспать.

– О нет, только не спи! Пока у нас с тобой происходит обмен мыслями, это отпугивает детей, но как только ты его прерываешь, они возвращаются! Это просто ужасно! Ты не представляешь, как они меня мучают! Нападают, раздирают сознание на части! Спаси меня!

Я резко сажусь в кровати и с таким раздражением отталкиваю Пиктона, что он падает навзничь.

– С меня хватит! Вы взрослый призрак, я не собираюсь быть вашей нянькой круглые сутки из-за того, что вы боитесь детей!

– Пойдем на матч.

– Какой матч?

– Мне нужно передать сообщение, которое касается нас с тобой и благодаря которому, может быть, удастся освободить твоего отца.

– Правда?

Я вскакиваю. С дрожью в голосе Пиктон объясняет мне, что в мешанине детских душ, набросившихся на него, лишь одной удалось выразиться понятно и связно: это Айрис Вигор, дочь министра энергоресурсов. Ее послание было странным, но точным: она хочет, чтобы ее отец в знак прощения посадил желудь и вырастил дуб. И ей, по-видимому, нужно передать это срочно.

В полном недоумении я медленно расстегиваю пуговицы пижамы.

– Вы хотите сказать Борису Вигору, чтобы он остановил матч и пошел сажать желудь?

Едва он заговорил о дубе, я будто снова оказался в Городе Победивших Деревьев. Но тут же отогнал от себя это видение, чтобы сосредоточиться. Лео продолжает:

– Придется импровизировать. Малышка сказала, что будет говорить со мной в его присутствии. Я буду тебе переводить, а ты будешь повторять ему. Вигор так и не оправился после смерти дочери. Если он поверит, что у тебя есть с ней телепатическая связь, он исполнит любую просьбу. Освободить твоего отца для него – сущий пустяк.

Я чувствую прилив энтузиазма, который тут же гаснет.

– Но ведь Вигор – враг! Он украл ваше изобретение.

– Это хорошо: ему будет передо мной совестно.

– Значит, он будет слышать вас, как я?

– Посмотрим. В любом случае у тебя будет выигрышная позиция. Одевайся, быстро!

– Но как мы выйдем? Мать заперла дверь и включила сигнализацию, а я не знаю кода.

– Перелезем через стену.

Он показывает на чердачное окно. Я открываю рот, чтобы возразить, но так и застываю с отвисшей челюстью. Не веря своим глазам, я смотрю на живот между расстегнутыми пуговицами пижамы. Это оптический обман, или я вправду похудел? Двадцать минут сна после разговора о белкáх – неужели этого достаточно, чтобы похудеть?

– Особенно если ты не поужинал, – отвечает медведь. – Будучи наказанным, ты избежал порции дрянных химических подсластителей, которыми пичкает тебя мать. Именно они побуждают твой организм откладывать в качестве антител свой собственный жир.

– Как это?

– Чтобы функционировать, мозгу нужен сахар. Если ты ешь только заменители, он не воспринимает их как сахар и тогда производит его сам, чтобы восполнить недостаток. Чем дольше ты сидишь на диете, тем сильнее толстеешь. Чем больше нагружаешь работой мозг, тем больше прибавляешь в весе. Вот почему правительство не доверяет толстым. Идем, мы вернемся до полуночи, и я покажу тебе еще более действенный прием: как худеть во сне на четыреста граммов в час.

И вот мы с медведем, который крепко вцепился мне в спину своими новыми пальцами, спускаемся по водосточной трубе. Она подозрительно потрескивает, крепежные кольца скрипят и ходят ходуном. Хотя я немного похудел, но всё еще слишком тяжел для таких акробатических трюков. Не представляю, как я заберусь обратно. Надо будет взять лестницу у соседей.

Я иду к метро. Меня обгоняют последние опаздывающие болельщики, которые размахивают флажками своей команды. Подавляющее большинство поддерживает команду Бориса Вигора «Нордвиль Стар», и я обхожу труп человека, которого заставили съесть флажок «Зюйдвиль-Клуба», с которым он рискнул выйти на улицу. В дни матчей такое происходит постоянно. Как говорит отец, это позволяет выпускать пар, поэтому правительство смотрит на подобные вещи сквозь пальцы. Убийства болельщиков не так опасны для общества, как нервная депрессия.

Грузовичок небесно-голубого цвета уже здесь. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на служащего в комбинезоне бирюзового цвета, который подносит к голове покойного аппарат для экстракции – нечто среднее между шприцем и дрелью. Дз-з-з-щелк-бум! Чип падает в стеклянную капсулу. Теперь его отправят на завод повторной переработки, а потом в РЭЦ – Распределительный энергетический центр. Так нам объясняют на уроках гражданского долга.

Я спрашиваю медведя, отцепляя его от спины и пряча за пазуху:

– Вы видели его душу?

– Там нечего было видеть, – отвечает он хмуро и уклончиво. – Прибавь-ка шагу.

Сзади дважды сигналит клаксон, я оборачиваюсь. Спортивный автомобиль-купе «Арахис» останавливается у тротуара.

– Ты идешь на матч?

У меня перехватывает дыхание, как от удара под дых. Как от двух ударов. Бренда Логан улыбается мне, выставив локоть в окно. Она сидит рядом с Маразматиком, который держит ее за коленку – так, будто это рычаг коробки передач. Я отвечаю довольно сдержанно: да, на матч.

– Тебя подвезти?

– Соглашайся! – командует Пиктон из куртки. – Если мы приедем вовремя, попытаемся поговорить с Вигором перед матчем.

Бренда уже вышла и наклоняет вперед свое сиденье, чтобы я мог пролезть назад.

– Спасибо, Бренда. Добрый вечер, мсье.

Маразматик бросает на меня неприязненный взгляд.

– Это мой сосед из дома напротив, – объясняет она ему, снова усаживаясь. – Томас, познакомься с Харольдом, директором по кастингу потных ног.

– Очень рад, – говорю я, отвечая Бренде таким же неприязненным взглядом.

– Только директора зовут Арнольдом, – парирует Маразматик.

Я говорю ему, что всё равно очень рад и что он очень любезен. Он немного нервно трогается с места и снова завладевает коленкой пассажирки. Бренда едва сдерживается, чтобы не отдернуть ногу. Мне приятно видеть, что она совсем не влюблена в этого белобрысого кретина с квадратным торсом. Это всё ради работы и машины.

– Не знала, что ты любишь менбол, – говорит мне Бренда.

– Я тоже. То есть и я не знал, что ты любишь.

– У меня два билета в первый класс, – уточняет Арнольд агрессивным тоном.

Он словно хочет пометить свою территорию. Я торжествую. Это очень лестно – вызвать ревность у потасканного тридцатилетнего мужика.

– Так это и есть твоя Бренда, – констатирует медведь, высунув нос из куртки. – Немного вульгарна, не находишь?