Венок любви - Барбара Картленд

В то же время, вспоминая, как Диона вела себя за обедом, как ловко брала многочисленные блюда, которые подносил ей лакей, маркиз не мог не признать, что эта девушка явно привыкла к тому, чтобы ее обслуживали.

Выбирая то или иное вино, она делала это, не задумываясь, с таким видом, словно у нее есть свои излюбленные сорта, и ей не надо решать, что именно пить.

Эти и многие другие мелочи в поведении Дионы за обедом заставили маркиза провести остаток вечера погруженным в глубокое раздумье о том, кем на самом деле является его гостья.

Лежа в своей широкой постели и устремив сосредоточенный взгляд в потолок, маркиз был вынужден признать, что эта простая на вид, бесхитростная девушка задала ему загадку потруднее тех, с которыми он сталкивался до сих пор. И, надо признаться, загадка эта была не лишена очарования!

Одновременно маркиза мучила мысль, каким образом он может дать Дионе работу. Ведь это, в свою очередь, породит массу проблем, над которыми не худо было бы подумать заранее.

Не может же он в самом деле одновременно платить ей за то, что она ухаживает за его лошадьми и собаками, и в то же время приглашать к своему столу, как, например, сегодня!

Если Диона и в самом деле поступит к нему в услужение в качестве, как она выражается, «псарницы» (чему, наверное, был бы несказанно рад Родерик, поскольку таким образом он мог бы выиграть конкурс), она не сможет жить в «Большом доме», то есть здесь, в Ирчестер-парке.

Маркиз был убежден, что мысли об этом еще не приходили Дионе в голову, но они придут рано или поздно, и что она тогда будет делать?

Пока же маркиз был абсолютно уверен лишь в одном – все, что произошло с Дионой сегодня, так или иначе связано с Сириусом. Именно поэтому девушка очутилась здесь, в его доме.

До настоящего времени маркизу ни разу не случалось встречаться с женщиной, внимание которой во время беседы с ним было бы целиком поглощено ее любимой собакой. Напротив – все светские знакомые дамы маркиза с радостью дарили его этим вниманием, порой забывая об элементарной вежливости по отношению к другим мужчинам.

При этом они изредка прибегали к избитым приемам – придвигались поближе, потому что в таком положении их шеи выглядели наилучшим образом, закатывали глаза к небу – якобы для того, чтобы посмотреть на звезды, а на самом деле чтобы подчеркнуть свою утонченность и возвышенность чувств.

У Дионы же, напротив, все выходило естественно. Каждый ее жест был исполнен подлинного изящества и достоинства и вместе с тем вовсе не претендовал на то, чтобы привлечь внимание маркиза.

Объявив, что хотела бы пораньше лечь спать, девушка протянула руку маркизу со словами:

– От всего сердца благодарю вас, милорд, за вашу несказанную доброту! Я до конца своих дней не забуду сегодняшний вечер…

Маркиз ожидал, что она добавит «проведенный в вашем обществе» – на ее месте так поступила бы любая другая женщина. Однако, к его изумлению, Диона закончила фразу иначе:

– Я в восторге от вашего дома и надеюсь завтра познакомиться с ним поближе, а также от изысканного обеда, которым вы меня угостили!

– Рад слышать, что я смог доставить вам удовольствие, – как и подобает, ответил маркиз.

– Сириус тоже должен поблагодарить вас!

Она бросила собаке команду, и далматинец послушно присел на задние лапы.

– Скажи «спасибо», Сириус! – строго приказала Диона, и пес поклонился.

– Изумительно! – восхитился маркиз. – Я вижу, что ваша собака отменно воспитана, и ее благодарность, без сомнения, искренна.

– Так же, как и моя, – добавила Диона.

Она улыбнулась, но в этой улыбке не было и намека на флирт или желание понравиться – только безыскусственная простота, которая, казалось, унесла прочь страхи, снедавшие девушку в тот момент, когда она впервые переступила порог Ирчестер-парка.

Затем, обернувшись к Родерику, Диона присела в реверансе и пожелала молодому человеку спокойной ночи. Все трое вышли из гостиной в холл и у подножия лестницы остановились.

Здесь их маршрутам суждено было разделиться. Диона снова присела в реверансе перед джентльменами и, словно шаловливый ребенок, побежала вверх по лестнице в сопровождении Сириуса.

Достигнув верхней ступеньки, Диона обернулась и помахала рукой маркизу и Родерику. В этом жесте, как и во взгляде девушки, не было ничего интимного. Так обычно делают дети, прощаясь со взрослыми.

И вот она уже бежит по коридору, а верный Сириус трусит рядом со своей юной хозяйкой…

– Она – само совершенство! – воскликнул Родерик. – Ах, дядя Ленокс, я не могу дождаться той минуты, когда ее увидит сэр Мортимер. Представляю себе, как вытянется его физиономия!

Маркиз ничего не сказал в ответ.

Возвращаясь в гостиную, он недовольно хмурился.

По какой-то неведомой ему самому причине мысль о том, что существо столь юное и неискушенное, как Диона, предстанет перед пресыщенным взором сэра Мортимера Уотсона и его судей, вызывала у маркиза глухое раздражение.

Саймон вошел в комнату для завтрака, где его отец уже восседал во главе стола.

Накладывая себе на тарелку многочисленные кушанья с серебряных блюд, молодой человек спросил:

– Есть ли какие-нибудь известия от Дионы?

Сэр Хереворд ответил не сразу. Скривив губы, он недовольно пробурчал:

– Проголодается – вернется!

Присев за стол, Саймон принялся с жадностью поедать содержимое своей тарелки. Это зрелище всегда вызывало у Дионы тошноту.

Вдруг сэр Хереворд, как обычно в утренние часы занятый разбором почты, воскликнул:

– Господи помилуй!

Возглас был настолько громким, что Саймон удивленно поднял глаза на родителя.

– В чем дело, папа?

– Я просто глазам своим не верю!..

– Не веришь чему? – переспросил Саймон.

Сэр Хереворд снова уставился на письмо, как будто опасаясь, что зрение его обмануло. Наконец, он сказал:

– Эта депеша прибыла от поверенных твоего дяди Гарри. В ней сообщается, что Диона получила наследство от своей крестной!

– Наследство? – в недоумении повторил Саймон.

– Точнее – восемьдесят тысяч фунтов!

– А ты говорил, что у нее нет ни гроша! – недовольным тоном произнес Саймон.

– У нее и не было ни гроша! – резко оборвал сына сэр Хереворд. – А вот теперь ее крестная, о существовании которой, кстати сказать, до сегодняшнего дня я даже не подозревал, умерла и оставила Дионе такую крупную сумму. Ну а поверенные моего брата Гарри, естественно, обратились ко мне, так как именно я являюсь опекуном Дионы.