Бумажные призраки - Джулия Хиберлин

Пришлось идти на риск и разрешить Карлу ненадолго сесть за руль «Бьюика», а самой поехать в пикапе. Бросить «Бьюик» на студенческой парковке предложил он. И сам же быстренько прикрутил обратно настоящие номера, после чего установил вторые липовые на пикап. Я тем временем перетаскала коробки и чемоданы из старой машины в новую.

Поскольку «Бьюик» арендован на три недели, автопрокат еще долго не будет его искать. И уж точно не станет искать на этой парковке.

Рановато, конечно, мы поменяли машины и номера. Слишком быстро обзавелись собакой и накликали на себя гнев Диди. Слишком быстро – и изящно – Карл начал действовать со мной в унисон.

Пока он не смотрел, я заглянула под консоль «Бьюика» – хотела забрать шарф Лолиты. Шарфа там не было.

Через дорогу быстро перебегает какая-то тень. Я бью по тормозам. Карл подскакивает на месте. «Енот», – успокаиваю его я. Он оборачивается и проверяет, как дела у Барфли. Тот даже не проснулся.

– А это еще кто?! Сзади?

– Может, твоя подружка-призрак вернулась. – Рискованно, знаю. В учебнике советовали научиться принимать галлюцинации как данность и по возможности подыгрывать. «Вреда от этого никому не будет. Не провоцируйте конфликты».

– Да хватит называть их призраками! – рявкает Карл. – Давно за нами едет эта машина?

Я смотрю в зеркало.

– Не знаю. За нами часто кто-то едет, машины вроде всегда разные. Я слежу.

– Тормози.

– Что?!

– Когда одолеем этот холм и они на несколько секунд потеряют из вида наши фары, быстро найди место, куда можно незаметно встать.

Мы спускаемся к подножию холма, и Карл вырывает у меня руль.

– Сюда!

Мы очутились на полукруглой гравийной площадке. Я выжимаю тормоз. Свет фар выхватывает из темноты ворота для скота и старомодную кованую арку – обычно так выглядит въезд на крупное фамильное ранчо.

– Вырубай свет, – приказывает Карл. – Проезжай в ворота, разворачивайся лицом к дороге и глуши мотор.

Не знаю, чего мне больше бояться – преследователей, Карла или собственной безропотности.

Мы сидим в полной темноте и смотрим на дорогу. Тишину нарушает только дыхание Карла. Мимо на всех парах проносится та самая машина.

– Ничего, к этому привыкаешь, – говорит Карл и кладет голову на подушку. – Постоим тут на всякий случай. Они скоро сообразят, что мы остались позади, и остановятся. Выждут минут тридцать, потом уедут. Поспи пока.

Внутри я протестую, но голова уже с трудом держится в вертикальном положении – и до сих пор болит после близкого знакомства с Диди. Да уж, день третий выдался тяжелым. Мы дважды останавливались, чтобы Карл мог поискать золото среди камней на обочине. Но вдруг он прав? Было время, когда из-за неотступного ощущения слежки я регулярно нарезала круги по городу. За мной действительно могут следить. Я знаю, сколько законов нарушила и сколько осиных гнезд разворошила. Но кого боится Карл?

Его дыхание вновь стало размеренным, голова вжалась в подушку. Меня подмывает стащить такую же из-под головы Уолта.

Нажимаю кнопку, и спинка водительского сиденья легко опускается.

Сестра рядом. Впервые я почувствовала ее присутствие через три дня после исчезновения. У меня зачесалась голова, будто Рейчел вновь взялась за мои «колоски», как и обещала. Конечно, когда я тайком посмотрела в зеркало, волосы были по-прежнему всклокочены и перемазаны соплями.

Рейчел не имеет ничего общего с призраками Карла. И она уж точно не мой ангел-хранитель. Никакой ангел не позволил бы мне осуществить задуманное. В чемодане лежит «глок». А вот смогу ли я – пусть и столько тренировалась – воспользоваться им по назначению?

Откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на луну, разглядывающую меня сквозь панорамный люк.

Игра в прятки на небе закончилась.

Тучи превратились в беснующийся океан. Луна борется с неизбежностью и тонет в черной непроглядной пучине.

Вот она сияет, а вот ее накрыло с головой.

Как мою сестру.

Мне было двенадцать, когда сестра исчезла. Ей было двенадцать, когда она стояла на дне той могилы, смеялась и тянула мне руки.

Настало лето, Рейчел приехала домой на каникулы, и дома царил «благословенный хаос», как говорила мама. Пока сестра училась, меня не покидало ощущение, что у нашего обеденного стола не хватает одной ножки. А потом этот стол изрубили на дрова.

Несмотря на разницу в семь лет, мы с Рейчел всегда жили в одной комнате. Поэтому с полицией разговаривала я, пока мама безутешно рыдала. Назвала обхват ее груди, талии и бедер в дюймах (32–25–34), размер одежды (4), вес (108 фунтов), сколько у нее пирсингов (три: один в носу, два спрятаны), сказала, какие наркотики она употребляла (изредка покуривала травку), и сообщила про шрам на коленке длиной в три четверти дюйма – упала на софтболе.

Я могла бы рассказать, что утром Рейчел выехала на работу (сидеть с соседскими детьми) чуть раньше обычного – ровно в 8.14. Она съела сухой завтрак «Чириос» с миндальным молоком, почистила зубы фиолетовой щеткой и пастой «Крэст уайт», надела джинсы, синюю футболку и серебряные сережки в виде сердечек – подарок от бывшего парня.

Ее последние слова перед уходом были: «Прости, я доела клубнику». При этом она ехидно улыбалась. Мы обе обожали клубнику, и свою половину упаковки Рейчел прикончила еще вечером – конечно, я разозлилась. С тех пор я эту ягоду в рот не беру, а перед сном ищу ее в списках содержимого желудка неопознанных трупов.

Когда Рейчел исчезла, на задней стенке моего шкафа уже давным-давно не висела фотография девочек-близняшек. Я и думать о них забыла – и о той наивной глупышке, которой когда-то была. В шкафу потихоньку стали появляться снимки совсем иного рода. Моя тайная галерея была целиком посвящена подозреваемым.

Когда я раздвигала висящую в шкафу одежду – голубое выпускное платье Рейчел и ее домашний рождественский халатик леденцовой расцветки, меня встречал мистер Эверсли (бывший учитель английского). Его фотографию я вырезала из старого дневника сестры. Он всегда ставил ей одни пятерки, хотя английский она знала в лучшем случае на «четыре». Поначалу этого было достаточно, чтобы попасть в мой список подозреваемых.

Справа, между моими любимыми джинсами и свитером с розами, я поместила фотографии двух ее бойфрендов. С одним она встречалась летом, на каникулах, а с другим зимой, пока училась в театральном.

Дальний угол шкафа был посвящен трем жившим поблизости типам, имена которых я нашла в списке преступников, отсидевших за преступления сексуального характера. Я исподтишка фотографировала их во дворе или сквозь окна, а один даже погнался за мной со шлангом в руке. Мне повезло. Он слишком привык к неустанным домогательствам бешеных теток из сообщества «Мамы против педофилов», чтобы писать на меня заявление в полицию.